Не вместо (СИ) - Гейл Александра - Страница 60

И она тоже не спрашивала. Кроме двух раз. Но когда она заговорила о слушании по делу отца, я на нее наорал, а когда спросила про татуировку — напугал. Какой же я идиот. Все нужно было делать иначе!

Когда рядом со мной приземляется молодой парень, я поначалу не обращаю на него внимания. Парень и парень, подумаешь. В баре нас таких тьма. Но его сверлящий взгляд всерьез раздражает. С полминуты мне удается его игнорировать, а потом резко оборачиваюсь и спрашиваю:

— Чувак, у тебя проблемы?

Говорю — и осекаюсь под взглядом насмешливых зеленых глаз. Точно таких, как у Звездочки. Она столько рассказывала мне про брата, но при этом ни разу не показала фото. Еще одно доказательство дистанции. Вот только, оказывается, это и не нужно. Их с братом как под копирку делали. И это при том, что на отца ни та, ни другой вообще не походят. Ничем, кроме глаз. Иначе точно решил бы, что эти двое усыновленные или от соседа.

— Джеймс, ты вернулся! — подтверждает догадку бармен.

Тот сверкает белоснежной улыбкой в сторону мужчины, но не отвечает. Правильно Лейси говорила: этот придурок как с рекламного плаката в реальный мир выпрыгнул. Может, и не абсолютный красавец, но, знаете, таких любят ставить на постерах клиник всяких с подписью «доверие». Настоящий какой-то «Капитан Америка», блядь. Я отлично понимаю теперь Лейси, которая сказала, что ревновала к Шер, как проклятая. Примерно то же самое чувствую я, после того как Звездочка не пустила меня в дом из-за брата. Да она вообще и связалась со мной исключительно из-за него.

Выругавшись сквозь зубы, я пытаюсь уйти, пока Джеймс сильно занят знакомым барменом, но он не глядя перехватывает меня за плечо и обращает теперь уже все внимание на меня.

— Ты уйдешь отсюда только в одном случае: если собрался вернуться и извиниться перед моей сестрой.

Ах да, точно, меня же раз пятьсот предупредили, что этот фрик не дает сестренку в обиду! А еще способен переломать ребра любому, кто подойдет к Шер на расстояние прицельного плевка.

Я перевожу на его руку выразительный взгляд.

— Советую тебе отпустить, приятель. Да и для Шерил я уже сделал достаточно. Извиняться перед ней мне не за что.

— Точно? Тогда почему она сейчас плачет?

Внутрь меня просунули рыболовный крючок, что-то подцепили и дернули. О том, что Шер периодически льет слезы по брату, я уже в курсе, но никак не ожидал, что удостоюсь той же чести. Это, мать его, чертовски приятно. Что-то, значит, чувствует. Но слышать об этом больно. Иррационально хочется сорваться с места и действительно бежать к ней просить прощения. Я ведь понятия не имею, что на самом деле у нее в голове. Когда уходила от меня совсем недавно, я понял, что ей было паршиво, но не думал, что будет плакать. Но что все это меняет? Плачет она или нет, подпустить к себе — не в состоянии.

— Понятия не имею и не хочу, — огрызаюсь и показываю бармену повторить мне виски.

— Ключи от мотоцикла. А то ты реально выглядишь так, будто после еще пары стаканов сорвешься с места и поскачешь геройствовать к своей девчонке.

Своей девчонке.

Эти два слова меня обжигают. Это она для меня «моя девчонка», а что по этому поводу думает сама Шерил? И важно ли? Я действительно готов сесть на мотоцикл и уехать. И забыть ее где-нибудь в другом месте. Оттрахать, как Докери, какую-нибудь похожую и на все согласную и забыть. Прорвать эту плотину нежелания иметь дело ни с кем, кроме Звездочки. Да даже если раз не выйдет, два не выйдет, через какое-то время организм возьмет свое — отпустит. А потом отпустит и Шерил.

Мозг быстро реагирует и подсовывает мне картинку сомкнутых век, раскрытых в крике удовольствия губ. Это было вчера ночью. Я коллекционирую эти воспоминания, как какой-то маньяк.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍Я швыряю ключи на стойку. Мне нужно догнаться и забыть Шер. На то время, что я в штате Калифорния. Иначе я сорвусь и снова попрусь к Звездочке, как наркоман за дозой. Но уже завтра я смогу уехать.

Нужно переключиться.

— Если хочешь узнать, из-за кого Шерри плачет больше всех, топай к зеркалу. И не вини меня, что я устал вытирать ей слезки.

— Как моя сестра вообще связалась с тобой?

— Что, не нравлюсь? — спрашиваю я, возвращая Джеймсу широкую улыбку, от которой тот заметно кривится. — Ты мне тоже. Но буду не прочь послушать, с какой стати ты, придурок, перепугал собственную сестру новостью, что убил человека, если это был простой несчастный случай.

Джеймс хмыкает и подтягивает к себе мой еще нетронутый стакан, намекая, что за откровенность придется платить.

— Это была моя вина, парень, — говорит он и впивается задумчивым взглядом в ровные алкогольные ряды, распластанные по задней стенке бара.

— И что? Это типа все? Реально?

— Шер сказала, что ты для нее откопал всю историю. Так что ты хочешь услышать?

— Хочу услышать, с какой стати ты решил, что смерть мальчишки на твоей совести. Или боишься, что пойду к копам?

Джеймс морщится и делает глоток.

— Расскажешь ты копам или нет — мне плевать. Скрываться я больше не стану, — отмахивается он. А я с трудом сдерживаю издевательский смешок: надо же! — Все началось с Эммерсона и его наркоты. Знаешь ли, я всегда думал, что набираю самых лучших, веселых и компанейских ребят в свою тусовку. Но не подпустил бы даже Посейдона, если бы он собрался внести раздор. Потому что я отвечал за этих ребят с тех пор, как стал среди них лучшим. Я думал, что все они в большей или меньшей степени мне друзья. Как я проглядел гнилую суть Эммерсона — загадка. Наверное, был слишком самоуверен.

Сначала мне казалось, что с ним все в полном порядке. Подумаешь, парень немного зазнайка — с кем не бывает. Мне ли судить. Но затем я стал замечать неладное. Он все чаще уединялся с ребятами, болтал о чем-то, даже уговаривал. И я начал приглядываться. Тогда нутро Эммерсона наружу и полезло. Когда я прямо спросил, что происходит, тот просто хлопнул меня по плечу, улыбаясь, и сказал: «Джеймс, приятель, ну что ты паникуешь на ровном месте? Я просто ищу друзей, это же не запрещено?» Я подумал, что, может, действительно паранойя разыгралась. А уже на следующей встрече часть компании отделилась, и по разговорам стало понятно, что Эммерсон пригласил их на вечеринку для «своих». По всему выходило, что он искал друзей в обход меня. Но тут уже я был просто бессилен. До меня начали доходить слухи, что вечеринки Эммерсона славятся не только размахом и крепкой выпивкой. Но что я мог сделать? После пары разговоров, где ребята полностью отрицали употребление наркотиков, я просто попросил Шер держаться подальше.

Не буду врать, что не пытался играть против Эммерсона, скажу только, что это лишь усугубило раскол и все испортило. А когда я застал его с… Лейси, — то, как Джеймс произносит имя девчонки, болью разносится под моими ребрами, — я решил, что раз так, то пусть делают что хотят. Это их жизни, каждый сам выбирает. По-детски встал в позу, надеясь на кару свыше, чтобы они поняли, как много потеряли с моим уходом. — Тут он издает презрительный смешок, будто не в силах поверить, каким был дураком. — Ты знаешь, они ведь действительно поняли. Но это означает, что я с полным осознанием ответственности кинул своих ребят в беде, понимаешь? Из-за потаскушки, которой вообще плевать с кем. Лишь бы остренько. — Я снова сглатываю ком. С этим сложно не согласиться, учитывая, как Лейси рвалась со мной в дом с бутылками пива. Может, она и влюблялась в Эммерсона, как говорила, но что с того? Ей и без любви нравилось являться ко мне домой скандала ради. Остренько. Тошно думать, что девчонку, которую я готов был просто попользовать в своих целях, реально любил другой. Едва ли меньше, чем я люблю Звездочку. — А хуже всего, что я не только ушел, но еще пожалел о своем решении и вернулся. Это было жалко. Лидер не может быть слабым. Я утратил их доверие. И… мне оставалось просто уйти навовсе.

Я никого из них не видел до того самого дня, когда мне на телефон упало сообщение от Лейси: «Приезжай срочно, маяк, нужна помощь». Это прозвучало так, что я сорвался с места и рванул туда. Я видел, какая погода, слушал прогноз. Я бы и сам туда не сунулся, а уж среди этих на бигвэйвера даже Эммерсон бы не потянул. Шел не просто хороший свелл, это был реальный шторм с грозой и шквалистым ветром. Впрочем, почти никто и не катался. Один только мальчишка, едва вставший на доску, сунулся. Они взяли моторку для тау-ин, отбуксировали его на рифы [тау-ин — техника серфинга с буксировкой. Применяется для набора скорости, необходимой для взятия высоких волн. Кроме того, позволяет серфингисту оказаться в нужный момент в нужном месте волны]. Все, кроме водителя моторки, стояли на берегу и ржали, совсем невменяемые. Лейс и Хавьер — парень на моторке — были ничего. Остальные совсем обдолбанные. Хавьер сам перепугался того, что творил Роджерс, погнал к берегу, чтобы взять кого-нибудь второго. Он один сопротивляющегося придурка бы не утащил оттуда. Заметил меня и даже лицом посветлел. Такое там было облегчение. И я понял, что был идиотом, когда кинул ребят на Эммерсона.