Сокровище Нефритового змея (СИ) - Лайм Сильвия - Страница 31

Вот только я и не подумала ловить халат, торопясь следом за беглецом. Наш разговор еще не был закончен.

– Эй, а ну-ка, подожди! – возмущенно воскликнула я. – Ты так и не сказал мне, почему не пришел вчера на двух ногах! А ну-ка, вернись, я с тобой не закончила! Скажи мне правду!

Я бежала так быстро, что не сумела заметить в полумраке, как Джерхан вдруг остановился. Он больше никуда не шел. Обернулся ко мне, и не успела я сделать и нескольких шагов, как ударилась в его тело и оказалась во власти сильных, как стальные тиски, рук.

– Кто ты, чтобы я говорил тебе правду? – вдруг тихо, но угрожающе спросил он, склонившись к самому моему лицу. Его ладони стиснулись на моих предплечьях, и я не могла двинуться с места, слыша, как колотится сердце в горле, глядя на вспыхнувшие в темноте огненно-зеленые озера.

Джерхан сжал руки чуть сильнее, а я почувствовала, как мокрая ткань платья стремительно остывала, прилипая к коже. Как пить дать под ней очертились изгибы всего тела, что оказалось прижатым к теплому, мужскому.

– Откуда мне знать, могу ли я доверять тебе, Эвиса?..

От нового укола страха в ногах появилась слабость.

И все же если он рассчитывал сбить меня с толку этим «нападением», то сильно ошибался.

Несколько мгновений я смотрела в его горящие глаза и пыталась сконцентрироваться. Понять что-то, что не давало покоя. Прямо сейчас, когда я не могла отвести взгляд от его лица, от мягких губ, которые вовсе не были агрессивно сжаты. От тонких мельчайших морщинок под глазами, что не увеличились и не углубились, как могли бы. Нет, его мимические мышцы не натягивались от раздражения! Они были спокойны.

Джерхан выглядел… не злым. Он казался все так же притягательно красив, и даже его опасно горящие радужки не вызывали внутреннего отторжения.

По всему выходило, будто мой собеседник просто проверял меня, запугивая! И все его резкие слова лишь формальность!

Едва эта мысль устаканилась в моей голове, как все тело окатило волной жара.

Проверка…

Его можно было понять, ведь если Джерхан и впрямь не управлял своим телом в ипостаси Великого Айша или хекшаррахния, то, вероятно, и проведать об этой особенности не должен был никто!

– Не проверишь – не узнаешь, – тихо ответила я, начиная потихоньку замерзать в мокрой одежде.

От камина было слишком далеко, и казалось, будто тепло в помещении куда-то выветрилось за то время, что мы провели в купальнях.

Темная бровь Джерхана приподнялась, а сам он чуть склонил голову набок.

С замирающим сердцем я поняла, что этого ответа ему недостаточно. И прямо сейчас он решает, довериться мне или нет.

Если я не пройду испытание, может быть, так и останусь простой алой, одной из многих, что были до меня.

Рассказывал ли он им правду? Знали ли они о том, что таится в сердце бывшего мирая, когда-то принадлежавшего царской семье Шейсары?..

Я хотела знать.

– Мне не удастся доказать тебе, что меня стоит воспринимать всерьез, – покачала я головой, не сводя с него напряженного взгляда, почти забывая о том, как дышать. – Не удастся доказать, что… мне стоит доверять. Но одно можно сказать абсолютно точно…

Я на миг затихла, наблюдая, как медленно сужаются глаза Джерхана. Стало ясно, что он слушает меня напряженно-внимательно и следит за изменениями на моем лице так же неотрывно, как я следила за ним.

– …я все та же испуганная девочка из пещер под Шейсарой, – продолжила я тихо, – девочка, которую ты спас от ужасного червя, чью рану пытался избавить от яда, хотя этим ядом там даже не пахло…

Не знаю, должна ли была моя сдавленная, полная невысказанных эмоций речь произвести на него хоть малейшее впечатление. Не знаю, имело ли смысл говорить о том, что произошло с нами будто бы в другой жизни. Ведь это для меня наша встреча имела такое огромное значение. А для него, возможно, то был скучный вторник.

Но внезапно я заметила, как уголки губ Джерхана едва различимо приподнялись, а кисти, почти до боли сжимавшие мои предплечья, слегка расслабились.

– Не «ужасный червь», а солаан, – вдруг ответил он, и губы окончательно изогнулись в улыбке. – Причем не самый крупный. И да, ядом и впрямь не пахло, считай, ты меня уела.

С этими словами он отпустил меня, и я едва не упала от неожиданности, когда стало ясно, что никто не держит мое бренное тельце.

Джерхан развернулся и двинулся обратно в ванные комнаты, чтобы уже через пару мгновений вернуться с халатом.

Он встал напротив, вытянув руку с одеждой и расслабленно глядя на меня.

– То есть ты чувствовал по запаху, что яда в ране нет? – ахнула я, когда до меня вдруг дошло, что он только что сказал.

Джерхан иронично приподнял бровь и в нарочитой задумчивости скосил взгляд к потолку.

– Ну, как тебе сказать…

– Ты просто так решил, – я запнулась, краснея с ног до головы.

Я уже почти слышала в ответ:

«Да, детка, я просто так решил провести языком по твоему телу, начертив горячую линию до самой груди. Жаль, до нее-то и не достал!»

Но Джерхан ответил совершенно спокойно:

– Давай так. Я предложу тебе два варианта, а ты скажешь, какой тебе нравится больше. Идет? – А затем, не дожидаясь моего ответа, шагнул ко мне и, коснувшись моего подбородка, низким, бархатистым голосом проговорил: – Первый вариант: я просто хотел дотронуться до твоей кожи… Ты так прекрасно пахла, что я потерял голову…

Его голос просочился в меня, как отрава, настоянная на меду. Голова закружилась.

– Второй вариант, – тем временем тихо продолжил Джерхан, вдруг проведя большим пальцем по моим губам. Коротко, быстро, на миг задержавшись в уголке, чтобы почти сразу исчезнуть, будто этого и не было вовсе. – Я не чувствовал запаха яда из раны, но цена ошибки была слишком велика. И лучше было показаться опасным пещерным извращенцем, чем увидеть через несколько минут красивый женский… труп.

Я вздрогнула на последнем слове, словно меня ведром воды окатили. А Джерхан отошел на шаг назад, предварительно всучив мне несчастный халат.

– Одевайся. И я расскажу тебе то, что… посчитаю нужным.

С этими словами он демонстративно ушел в соседнюю комнату, словно ему было вовсе не интересно, что у меня под мокрым платьем и как вообще я буду переодеваться.

Каков нахал!

У меня все еще стучала в висках кровь, словно я пробежала марафон. Всего пара коротких фраз Джерхана абсолютно лишила меня способности нормально соображать, разжигая в груди очередную шаровую молнию. А он просто взял и ушел!

Обуреваемая праведным возмущением, я демонстративно скинула с себя мокрое платье, не сходя с места, стоя посреди комнаты. А затем спокойно натянула теплую мягкую ткань без рукавов, зато с длинными полами и пушистой подкладкой.

Посмотрела в проем соседней комнаты – и ничего. Не заглянул ни разу! Нахал!

Я сжала губы и раздраженно выдохнула, злясь на саму себя за странное и совершенно ничем не объяснимое поведение.

Это все местные грибочки, как пить дать! Делают из девушек развратных хищниц, а те и рады.

Я коснулась рукой платья, стараясь успокоиться. На ощупь ткань снова напоминала те самые колдовские волокна паутины, которые могли быть одновременно нежными, как облако, и прочными, как металл. На этот раз платье-халат было фиалково-голубым, и мне стало позарез необходимо посмотреть, как я в нем выгляжу.

Заозиравшись по сторонам в поисках зеркала, я, к сожалению, ничего похожего не обнаружила. Зато из соседней комнаты вдруг донеслось:

– Зеркало справа от тебя. Нажми на брюшко каменного паука.

Я быстро повернула голову в проход, но Джерхана там не было.

Открыла было рот и тут же закрыла, так ничего и не сказав, и направилась в указанном направлении. Зато теперь на губы сама собой прилипла дурацкая улыбка, которую не удавалось убрать, как я ни старалась.

Он все-таки смотрел.

Я все же нашла чуть в стороне возле стены того самого каменного паука, о котором говорил Джерхан. Это было крупное изваяние примерно в половину человеческого роста, круглое и, как водится, с восемью аккуратными лапками, удерживающими вещицу на полу. Само брюшко же напоминало столешницу, сделанную из дымчатого раух-топаза или чего-то очень похожего. Поэтому я и не сразу сообразила, что паук может быть зеркалом.