Сокровище Нефритового змея (СИ) - Лайм Сильвия - Страница 39

– Джер…хан? – выдохнула я, стараясь сдержать дрожь в голосе.

Но Великий Айш ничего не ответил. Или не откликнулся на это имя.

Он прижал меня к своему горячему телу и молча понес куда-то. Лишь через пару мгновений я поняла, что мы снова в соседнем помещении, которое было его собственной спальней. С огромной круглой кроватью, застеленной алым постельным бельем с красиво вышитыми по краям цветами рододендрона. Кроватью, на которой мне было так страшно и неловко спать…

Айш ловко содрал с постели покрывало и уложил меня в самый центр осторожно, словно я была жемчужиной на подушечке радужной морской раковины.

Уложил на живот… И едва я захотела перевернуться, как он ладонью придавил меня к постели, мягко, но настойчиво удерживая в одном положении.

Сердце ударилось в горло.

Я бросила все попытки к сопротивлению. В конце концов, меня привели сюда быть игрушкой. Вряд ли попытки вырваться возымели бы какое-то действие. Ведь я была забавой не простого человека, а… Великого Айша. Хекшаррахния – как они называли тут помесь человека с пауком.

А если вспомнить повадки пауков, то можно прийти к неутешительным выводам. Чем больше мушка бьется, попав в паутину, тем быстрее ее обнаруживает хищник и тем активнее заматывает бедняжку в силки. Именно движение-сопротивление заставляет паука действовать.

Поэтому я решила по возможности сделать вид, что меня тут вообще нет.

Едва я перестала дергаться, как рука со спины исчезла.

Несколько мгновений в комнате было оглушительно тихо. Я слышала лишь потрескивание огня в камине и ощущала, как тяжелое тело Айша слегка продавливает пышную перину на постели совсем рядом со мной.

Моя голова была повернута в противоположную сторону от мужчины, и я не видела ни его ног, ни его лица. И последнее, признаться, меня расстраивало.

Потому что, несмотря ни на что, одно желание продолжало сохраняться и расти внутри меня. Я хотела понять, что творится внутри у Великого Айша. Кто он на самом деле: мирай, лишившийся хвоста из-за чудовищного пророчества, или неведомое божество, следующее лишь инстинктам и зову крови?..

Я глубоко вздохнула, пытаясь успокоить разбушевавшееся сердце, чтобы перестало нервировать и стучать как сумасшедшее. И в этот момент ворот платья на спине слегка натянулся, и я почувствовала легкое прикосновение мужских рук. А затем натяжение платья вдруг исчезло под легкий треск разрезаемой ткани.

Из горла вырвался тихий вздох. На одно короткое мгновение стало страшно, потому что я отчетливо ощутила, как кожи коснулось прохладное лезвие. А затем все пропало. Вместе с платьем, которое раскрылось в разные стороны, как та самая раковинка, явив миру обнаженную жемчужину.

Меня начало слегка потряхивать от беспокойства, которое таки пробралось под кожу, проскользнуло в плоть, в нервы. Отравило мысли.

А еще было немного стыдно лежать голой под мужским взглядом, который я ощущала каждой клеткой тела. Так, словно то было физическим прикосновением.

Я ожидала чего угодно. Но не того, что сперва одна горячая рука, а затем и вторая опустятся на мою спину и начнут мягко поглаживать. Сначала осторожно и невесомо, будто нарочно, чтобы не пугать. А затем все уверенней вжимая пальцы в мышцы, растирая уставшую плоть, разгоняя кровь и принося просто чудовищно приятное чувство. Удовольствие, распространяющееся по мышцам, по венам, играющее на нервных окончаниях, как на струнах.

Мужские руки двигались уверенно, и с каждой секундой их движения казались мне все более желанными… чувственными. Их хозяин знал, как прикасаться, знал, какие точки на моем теле будут отзываться на его воздействие лучше всего. Шея, плечи, ребра, маленькие ямки на пояснице… бедра и их внутренняя часть… все выше и чувствительней.

Я не заметила, как закрыла глаза и стала дышать глубоко и тяжело, уткнувшись лицом в подушку. Как хрипло выдохнула, когда горячая рука вдруг осторожно, будто случайно, скользнула между ног и исчезла.

– Ты так красива, ала, – раздался в этот момент низкий, грудной голос Великого Айша. Колдовской, темный… опасно мягкий… – Тебя нельзя не касаться…

Я еще сильнее прикусила губу. Меня словно бросило в жерло вулкана.

Какого хекша происходит?..

Помнится, несколько минут назад я думала о том, что мне страшно. Что я рабыня в чужой постели, собственность чудовища и нужно вести себя тихо, чтобы меня не оплели паутиной со всех сторон и не съели на ужин.

А теперь думаю, как же прекрасно то, что он делает со мной…

Снова.

Я все еще не смотрела на него, но сейчас мне казалось, что он улыбается. Не знаю, как это можно почувствовать, но я была почти уверена.

И все же не поворачивалась.

А горячие руки продолжали двигаться. В какой-то момент я почувствовала, как по моей спине разлилось что-то мягкое и теплое. Почти жгучее… А затем кончики пальцев заскользили по коже десятикратно легче, вдавливаясь в мышцы и с новой силой разнося по телу огонь с помощью ароматного, пощипывающего кожу масла.

В воздухе запахло чем-то тонким, едва различимым, но очень вкусным. И снова я с удивлением поняла, что аромат масла не был привычным – сладким или цветочным. Таким, какой никогда не стали бы использовать мираи. В аромате смешалось что-то травянистое, с нотками речных кубышек, которые пахли не как цветы, а скорее как нечто дикое и пьянящее, будто русалочье колдовство. А еще в нем проскользнули нотки вина и полыни.

Я начала чувствовать себя слегка пьяной. От прикосновений, от запаха, от ощущений, которые были так далеки от ужасных пыток, что могли бы выпасть на долю рабыни.

В голове все путалось. Жар смешал мысли, сделал плоть податливой, голодной. Затуманил разум и обострил чувства.

И мне уже было не страшно представлять, что там, за поворотом головы, не совсем человек. В конце концов, мало ли нечеловеков я видела в Шейсаре с самого детства? Хвостатых нагов, крылатых дракайнов и гарпий, носатых гоблинов, смертоносных сирен или пугающих огров. Чем один отличался от прочих?.. Разве что отсутствием у меня привычки.

Но теперь в голове впервые мелькнула мысль, что я хотела бы повернуться, коснуться кончиками пальцев длинных паучьих ног… Кажется, они блестели, словно полированный камень. Интересно, и на ощупь они такие же гладкие, словно драгоценность?..

Но долго раздумывать об этом мне не удалось, потому что ладони Великого Айша то и дело перемещались вниз. И если одна уверенно вдавливала меня в перину где-то в районе лопаток, расслабляя мышцы и невозмутимо касаясь каждого позвонка, то другая уже полностью оккупировала то, что было пониже спины.

С каждым мгновением в комнате словно становилось все более душно. Жарко, горячо. Простыня сбилась, платье, от которого я не могла избавиться, прилипало к телу, мешало, сдавливало руки, будто превратившись в путы, прочно удерживающие меня в одном положении. И лишь спина и бедра оставались обнаженными под властью мужских рук.

Одна из них снова скользнула в ложбинку бедер, вырвав из горла сдавленных хрип. Я прикусила подушку зубами, чувствуя, как бесстыдно движутся пальцы Джерхана по самому чувствительному бугорку, проникая между влажных складочек легко и непринужденно. Словно так и должно быть.

И мне уже было трудно дышать. Руки, сжавшие ткань, подрагивали. Мне было не просто трудно повернуть голову, но теперь еще и стыдно оттого, что прикосновения Айша мне так нравились. Оттого, что я не могла поговорить с ним, словно боясь взглянуть, но не могла и оттолкнуть. Даже попросить не трогать меня была не в состоянии, потому что не хотела просить!

Меня все устраивало.

И едва эта мысль проникла в затуманенный разум, как молния, как выстрел из колдовского жезла, принося небывалое понимание правды, как меня накрыло ураганным удовольствием. Тело выгнулось дугой, я задрожала, тихо выстанывая что-то в искусанную подушку. И, кажется, лишь через бесконечность времени сумела успокоиться, восстановить дыхание и способность более-менее нормально соображать.