Сокровище Нефритового змея (СИ) - Лайм Сильвия - Страница 62

Зато в Стеклянном каньоне это было еще одним подтверждением его священной роли. Его избранности.

Нефрит поднял веки, и камень вокруг вспыхнул ядовитыми отблесками колдовского хризопразового цвета.

Еще немного – и будет поздно. Вероятно, навсегда.

Он посмотрел сквозь отверстия в стене на девушку, которая ворочалась на огромной кровати, и стиснул зубы, безуспешно глуша чудовищный голод, накрывающий его с головой. А затем коснулся ладонью стены.

Эвиса не должна была расплачиваться за его проклятие. Но… похоже, у нее не было выбора.

По холодному камню пошла легкая, едва заметная рябь, а затем на стене начали повляться странные гранитные прожилки. Тонкие, трудно различимые, но, если приглядеться, они имели белый, переливающийся жемчугом цвет.

Прожилки увеличивались, расходясь от ладони Нефрита в разные стороны. Они росли и утолщались, пока не проникли сквозь стену и не исчезли на другой ее стороне. Уже там они вновь сделались тонкими и прозрачными, колыхаясь в воздухе, как… громадная сеть паутины, нависшей прямо над кроватью Эвисы.

В этот момент девушка как раз повернулась, словно пытаясь открыть глаза, мучимая бессонницей. И тут паутина упала на нее и растворилась мягким дымом, исчезнув, втянувшись в женское тело, мягкую перину и одеяло.

Эвиса уснула крепким беспробудным сном.

Никто во всем мире не видел, как на привычную темноту теларана Стеклянного каньона опустился ватный колдовской мрак. Он стелился густым облаком, распространялся вокруг, как пряный, горячий дым, как туман, от которого не скрыться и не спрятаться.

То была сила, которую не мог в полной мере осознать никто из живых, потому что принадлежала она лишь богам. Тому древнему и непознанному, что много тысячелетий назад создало сам мир, наполнив его золотом песков, блеском солнца и чернотой каменных пещер. Светом страсти и тьмой голода.

Эта сила никогда прежде не появлялась среди живых, и никто никогда не смог бы догадаться, чего она желает. Чего добивается, иногда порабощая и искажая мысли и чувства, а иной раз заставляя, толкая за черту.

Джерхан знал эту силу и ненавидел. Но так же, как и другие, не понимал.

Он шагнул в комнату, где спала Эвиса, чувствуя, как тьма ластится к его рукам, как зовет и манит быть тем, кем ему было предназначено стать. Но он не поддавался, из последних сил просто наблюдая, как мирно спит его ала, утопая в мягкой перине громадной постели.

Как бабочка, утонувшая в коконе из паутины…

Его глаза горели. Теперь уже он совершенно четко ощущал жгущую привычную боль под веками, боль почти приятную, означающую, что хризопразовое пламя полностью заполнило радужки.

Почему он до сих пор в человеческом теле?..

Мысли блуждали в голове, как одинокие призраки, летающие над спящим городом, скрытым черным плащом ночи. Хитиновые пластины в основании живота стали ярче, с каждой секундой они проступали все сильнее. И все же он еще шел на двух ногах, хотя уже и с трудом осознавал это.

В его глазах была лишь Эвиса. Он видел ее хрупкое обнаженное тело, с которого слегка сполз стыдливый покров одеяла, ее худые плечи, манящий изгиб красивой шеи и чуть углубленную линию позвоночника, до которой хотелось дотронуться. Так сильно, что сдерживаться было почти невозможно.

Ладони горели, кончики пальцев покалывало.

Эвиса лежала на боку, спиной к нему, подложив под голову согнутую руку. Нефрит сел на постель рядом с ней, не опасаясь, что она очнется, не думая об этом. Он уже почти не осознавал себя тем, кем был на самом деле. В его голове смешались две сущности, бурля и перетекая одна в другую, как масло и вода, взаимодействуя, но не смешиваясь. Без малейшего шанса стать одним целым, но лишая возможности нормально соображать. Лишь одна-единственная общая цель вдруг временно связала две противоборствующие субстанции – Эвиса.

Они оба хотели ее. И стоило на миг затаить дыхание, закрыть глаза, попытавшись сделать паузу, попробовать избавиться таким образом от наваждения, как, вновь открыв глаза, Нефрит ощущал, что наваждение стало лишь больше.

Тьма рвалась с кончиков пальцев, и он уже не мог ее контролировать. Он протянул руку вперед в коротком, болезненном желании прикоснуться к Эвисе. Дотронуться до ее кожи, еле заметно провести по шелку персикового загара.

Джерхан так давно не видел загар хоть на ком-нибудь. А он так шел Эвисе…

Вот только стоило ему дотронуться костяшками пальцев до лопатки девушки, как из центра его ладони хлынул паучий дым. Отрава Великого Айша.

Нефрит перевернул кисть ладонью вверх, почти безучастно вглядываясь в собственную руку, из которой невидимыми клубами распространялся бледноватый дым. А потом опустил ее на плечо Эвисы, скользнув по шее вверх. Убирая красивые сверкающе-белые волосы, освобождая мягкую линию мышц, бьющуюся в спокойном ритме маленькую артерию. Проводя пальцем по показавшемуся уху, до которого чудовищно сильно хотелось дотронуться губами.

Дым распространялся вокруг, сплетаясь в очередную паутину и укладываясь на спящей девушке серебристыми нитями. Остановить этот процесс не представлялось возможным. Да и трудно остановить то, что в какой-то мере отвечает твоим желаниям…

Эвиса с каждым мгновением дышала все чаще. Нефрит глядел на нее огненно-зеленым пламенем глаз Великого Айша и чувствовал, что вот-вот может не сдержаться. Все внутри него горело, скрутилось змеиными кольцами под желудком и жгло звериным диким голодом. Кровь пульсировала в венах, билась в висках и голове, ударяла ноющим тактом в основание живота, под черные хитиновые пластины. Заставляя каждую мышцу напрягаться, наливаясь сталью и древней жаждой.

Он понимал, что вот-вот возьмет силой спящую девушку. Ту, которая ему доверяла…

Это была последняя более-менее адекватная мысль, которая еще сохраняла Нефрита в человеческом теле. Больше всего на свете он не хотел вредить. Не хотел причинять боль.

Становиться чудовищем.

Но сила кипела в нем, подчиняла, выбрасывая из головы все, кроме иссушающей страсти. И в какой-то момент Нефрит перестал думать.

Он встряхнул головой, и длинные, чуть волнистые волосы рассыпались по широким плечам, которые, кажется, стали чуть больше обычного. На волевом лице больше не маячило призрачное беспокойство. Губы сложились в едва заметную улыбку, а глаза слегка прищурились, когда он одним резким движением откинул прочь тяжелое одеяло, оставив девушку полностью обнаженной.

Эвиса не заметила. Ее тело бросало в жар с каждым мгновением все больше. Она едва заметно хмурилась во сне и прикусила нижнюю губу, опустив руки вниз и сжав бедра, потерлась коленями друг о друга.

Нефрит улыбнулся шире. Из-под его верхней губы блеснули кончики мирайских клыков, но он этого не замечал.

Когда-то давно, когда он был нагом, его яд мог во время укуса принести женщине неизъяснимое наслаждение. Но теперь, когда он стал Великим Айшем, свойства яда изменились, и до конца он их не понимал. Знал лишь, что Айшу не нужно было кусать свою женщину вовсе… Паучий дым оплетал паутиной гораздо лучше и быстрее, рождая в женском теле неконтролируемые желания, томление, с которым невозможно было бороться.

Джерхан ненавидел это так же, как и остальную магию паучьего полубога. С помощью невидимых сетей паутины Великий Айш мог зачаровать не одну женщину, а многих одновременно. Это казалось нечестным и отвратительным…

Теперь Нефрит об этом больше не думал. Серебристо-белый туман ложился на Эвису, заставляя ее изгибаться во сне. На ее щеках появился эротичный румянец, и вот уже она перевернулась на спину, ерзая по шелковой простыне, не находя покоя.

Ее волосы разметались по подушке, нижняя губа оказалась искусана и влажно призывно блестела.

Нефрит не мог отвести от нее глаза. Он жадно выхватывал каждое движение ее тела, ловил мельчайшие изменения в лице, как хищник вслушивался в быстрое рваное дыхание.

Его плоть упиралась в ткань штанов, стянутых золотыми цепями ремня. И это было почти больно.