Боевой 1918 год-3 (СИ) - Конюшевский Владислав Николаевич - Страница 22

Тут уж фыркнул я, так как в этом «расстрэлять», услышал знакомые по фильмам и анекдотам интонации. Но такие поползновения надо рубить на корню, потому что из выпускников, процентов семьдесят «пролетариев» будут иметь корочки об образовании, но ни фига не будут иметь знаний. Ведь и в моем времени, даже если студент учился как вол, первые пару лет это просто «молодой специалист» которого еще дрючить и дрючить. А уж сейчас… Поэтому возразил:

– Не целесообразно. У нас в стране, по-настоящему грамотных людей с гулькин нос. Даже когда появятся свои кадры, то реального опыта у них не будет. А он может появиться лишь в том случае, если его передают. Преемственность поколений. Слыхал про такое? В противном случае выйдет полный пипец.

Грузин кивнул, а я продолжил:

– Ну вот. Понятно, что инженеры при царе жили хорошо. И никому не понравится если это как-то изменится в худшую сторону. Тут ты прав – недовольные появятся. Странно если бы этого не произошло. Значит, наша задача не ронять планку уровня жизни.

– Но тогда налицо получытся социальное неравэнство… Да и дэло не только в дэнгах. Многие из закончивших институты и унивэрситэты – дворянского сословия. И для них потэря прывэлэгий, может оказаться болеэ значымой чем финансовое благополучие. Исходя из этих позиций они и станут врэдить.

Разведя руками, ответил:

– Работа мозгами, всегда будет цениться гораздо дороже работы руками. Это, к слову, о неравенстве. Люди такой подход отлично понимают, поэтому здесь даже вопросов не возникнет. Что же касается остального… Тут уже все будет зависеть от общего темперамента индивида. Те, кому революция поперек горла и потеря привилегий сродни удара серпом по яйцам, просто уедут. Из оставшихся, подавляющее большинство довольно быстро адаптируется. Максимум станут просто бурчать, выражая свое недовольство какими-то фактами. И лишь малая толика предпримет враждебные действия.

Собеседник встрепенулся:

– Но вэд даже «бурчание», может вылыться в контррыволюционную пропаганду. Я уже нэ говору про саботаж или дыверсии.

Я согласился:

– Конечно может. Но выражать недовольство свойственно всем людям. И это нормально. Это должно нас лишь стимулировать. И если человек прямо не призывает к вооруженному свержению Советской власти, то пусть себе хоть заворчится. Что же касается конкретных противоправных действий, даже в этом случае к стенке ставить никого не надо. – хотел добавить, что надо вообще на хер забыть это слово для квалифицированных специалистов, и с трудом сдержавшись продолжил – Даже на рытье траншей тоже не надо, так как копателей у нас целая страна, а головастых инженеров мало. И если такой бузотер вместо работы начнет херней страдать, то надо просто определить его в шарашку.

Сталин, услыхав незнакомый термин, переспросил:

– Куда?

– В шарашку. То есть, в инженерно-производственное или научное-производственное подразделение казарменного типа. Где человек продолжит работать по специальности, но уже под неусыпным контролем со стороны властей.

Иосиф Виссарионович ненадолго задумался, быстро прокручивая варианты и ехидно уточнил:

– А если и там нормално работать нэ станет?

Я ощерился:

– Значит он просто тупой. Любой грамотный специалист умеет просчитывать последствия своих решений. И если какой-то хмырь настойчиво предпочтет теплому помещению с кульманом или расчётными машинками холодную лесосеку, то он сам себе злобный дурак.

Сталин опять задумался а я, закурив глядел в окно вагона. Блин… второй день едем, но этот грузин все мозги прокомпостировал. Вот сейчас, например обсуждаем возможные методы противодействия саботажу царских специалистов. Причем, мля, даже не завтрашнему и не послезавтрашнему саботажу, а могущему быть лет через пять-семь. А то и все десять.

Собеседник все норовит шашкой помахать (ну что сейчас с него взять – Коба-Кобой. До Сталина ему еще как до Пекина раком) а я, приводя разные аргументы пытаюсь сглаживать углы. Вроде получается. Во всяком случае, он почти прекратил шипеть и тихо материться не по-нашенски во время разговоров. Да и у меня не столь часто появлялось желание засветить ему в глаз.

Но, честно говоря, чувствую себя при этом откровенным читером. Это все равно что знать все гайды по игре и сидя рядом с действительно умным человеком, подсказывать ему варианты прохождения. И впадать в крайнее раздражение, когда он хочет поступить по-своему. Хотя раздражение в основном идет на самого себя, так как не всегда получается объяснить почему нельзя делать те или иные ходы. Правду ведь не скажешь, а собеседник выкатывает столь мощные аргументы в пользу своего решения, что даже меня, знающего будущие расклады, берут сомнения. Вот сидишь слушаешь и получается, что оппонент прав на каждом шаге. Но мне-то известен конечный результат и поэтому приходится вертеться ужом, чтобы подогнать под свои возражения весомые доводы. Угу… но мозгов периодически не хватает, вот я и злюсь.

А вообще едем нормально. Отдельным эшелоном и со всем комфортом в уже знакомом «царском» вагоне. Точнее говоря – сразу в двух. Во втором – мои мужики и охрана Сталина. А в нашем всего восемь человек. Я Берг Потапов и Ласточкина. А также Виссарионыч в двумя охранниками и девочка Надя.

Хм… с этой Надеждой чуть конфуз не произошел на перроне. Это когда уже все грузились ко мне подошел Сталин с какой-то барышней, поздоровался и представил:

– Вот товарищ Сварогов знакомьтесь, это моя жена – Надежда Аллилуева.

Глядя на девчонку, я на пару секунд завис. Просто получилось довольно неожиданно – Сталину сейчас сорок. Этой, точно, не более двадцати*. Вот и офигел от такого авангардизма. Ну «лучший друг шахтеров», ну могЁт! Нет я был в курсе о наличии у него жены, но почему-то считал, что она гораздо старше. Нет, пусть не сорок, но хотя бы лет тридцать… А тут вона как получается… С другой стороны, кому какое дело сколько до ее возраста?

*Надежда Сергеевна Аллилуева – 1901 года рождения. 9(22) сентября. То есть ей на момент встречи с Чуром 16 лет.

В общем тогда быстро взяв себя в руки и не показывая удивления, произвел все необходимые расшаркивания. С комплиментами лишь постарался не перебарщивать, а то знаю я тех кавказцев… Но всё оказалось очень даже в пропорцию. Она осталась довольна словами, супруг тоже был доволен. Потом вообще нормально общались за совместными трапезами. Единственно – девочка мне показалась чересчур политизированной. Ну так еще бы – папа из революционеров, родственники подпольщики. Да еще и муж из той же оперы. Вот и съехала неокрепшая детская психика в радикализм. Поэтому некоторыми суждениями она мне чем-то напоминала «мусульманских жен» конца девяностых. Тех, из которых арабы одноразовых террористок делали. Не полностью, разумеется, но вот что-то такое проскакивало…

Но к чему я? Ах да – просто очередной раз засидевшись за разговором мы пошли к своим купе. И вот Сталин, не обнаружив Надю у себя, удивившись пошел ее искать. Догнал меня и на подходе к помещению, где проживала Ласточкина, услыхали тихий разговор. В вагоне что-то стукало, блямкало и шумело, да и шли мы не строевым шагом, поэтому наш подход не засекли. А Джугашвили уже хотевший открыть дверь вдруг застыл, глянув на меня и прикладывая палец к губам. Вслушавшись, я понял, что Елена учит жизни малолетку:

– Нет Наденька. Всё это было возможно до тех пор, пока ты оставалась не замужем. А сейчас, если ты действительно хочешь помочь делу революции, то приоритеты должны сместиться от личной борьбы, к обеспечению все необходимым тому, кто находится на острие решения проблем. То есть к твоему мужу.

Растерянный голос ответил:

– Как?! Вы, образованная женщина, призываете к домострою? Но ведь сейчас время поменялось настолько, что я желаю не просто заниматься приготовлением пищи или воспитанием детей, но и быть надежным соратником в борьбе!

Ласточкина мягко поддержала:

– Верно! Все верно! Ты должна стать первым помощником своему Иосифу Виссарионовичу. Но это не значит, что надо ходить рядом с ним в атаки или спорить на совещаниях. У него и без этого помощников с единомышленниками хватает. Но ведь хватает и врагов! Вот и рассматривай свое положение так, что твой муж главный на фронте, а ты главная в тылу. Тут главное помнить, что ни один фронт без хорошего, надежного, верного тылового обеспечения не продержится и недели! Поэтому необходимо…