Анклав (СИ) - Ермошин Андрей Федорович - Страница 19

— Это?.. — Борис присвистнул. — Если все стремянки посёлка вместе связать, такая длинная и то не получится…

Агата подошла к нижней части лестницы, взялась за перила и дёрнула на себя. Затем сильнее.

— Закреплена как следует. Лезть можно.

— И ни следа ржавчины, — сказал Алекс. — Думаете, её специально сделали?

— Без сомнения, — отозвался Тимур откуда-то из темноты. — Уверен, от старой лестницы ничего не осталось, а спускаться им сюда было надо. Понять бы только, зачем.

Начали подниматься. Ствол шахты взмывал на высоту десятка поставленных друг на друга жилых домов; один за одним, раскрывались вокруг него рёбра подземных уровней: тринадцатого, двенадцатого, одиннадцатого… В каждом было пыльно, грязно, часто попадались на глаза сломанные перекрытия, растрескавшиеся, полуобвалившиеся своды. Поблёскивала в лучах фонарей волокнистая оболочка кабеля.

Карабкаться оказалось тяжело. Передышку сделали уже на десятом уровне, заглянули вниз — пройденный отрезок восхождения впечатлял куда меньше того, что оставался. В следующий заход одолели сразу шесть пролётов. Большие камни, отколовшиеся от свода и чудом не разбившиеся на куски, превращали уровень с ржавой цифрой четыре в некое подобие пещеры. Стало заметно светлей, ощутимо разросся в размерах ослепительно-белый прямоугольник неба, и на фоне его — остатки настила крыши.

Тимур отломил с потолка сосульку, немного подержал на ладони и выбросил.

— Вот, значит, как, — произнёс он задумчиво. — Эта шахта как водосток, всю влагу в округе собирает. По весне, наверное, вообще реки текут…

Уровни на самом верху встречали холодом да шероховатой коркой льда. Оставаясь отвесной, лестница здесь была в инее, и подниматься по ней стало ещё боязней. Но страха никто не выказал: лезть назад было бы сейчас тяжелее, чем побороть последние метры восхождения.

Когда все четверо выкарабкались на твёрдую поверхность, то какое-то время лежали прямо на снегу, переводя дух. От домика над шахтой мало что осталось: каркас, сделанный лёгким и недолговечным, уцелел наполовину, крыша обрушилась. Мороз, к счастью, не зверствовал: слегка утеплённых комбинезонов пока хватало.

— Основательно они устроились, — проговорил Борис, рассматривая подъёмный механизм с лебёдкой, что нависал над колодцем шахты.

Поднявшись на ноги и выйдя из остатков домика, они моментально обнаружили, куда всё это время вёл их кабель. Из сугробов, точно соперничая с вертикалями близко нависающих гор, бетонным коробом поднималось здание комбината — тыльный его фасад. На основательно расчищенной площадке между ним и противолавинной стеной торчала вышка: квадратного сечения, она сужалась до острой иглы на уровне третьего этажа комбината. Кабель соединялся с ящиком, что был подвешен к балкам вышки метрах в шести над землёй.

— Как насчёт такого? — Алекс, шедший первым, обернулся к остальным.

— Устройство для передачи сигнала… радиосигнала, например, — было заметно, в какой растерянности пребывает Тимур, рассуждая об этом.

— Передачи. Или приёма. Помнишь, на плакатах у нас нечто подобное нарисовано?

Бригадирша молчала, хмуро поглядывая то на одного, то на другого.

— Кажется, они… — проговорил Борис, осторожно сделав шаг в направлении вышки.

— Ты что, в курсе, для чего вышка?

— Это совсем не здорово.

— Что такое? — спросили Агата и Алекс одновременно.

— Борис! — вторил им инженер.

— Пойдёмте, нужно разузнать кое-что, одну вещь… Этот комбинат совсем как наш, только зеркально перевёрнутый. Значит, той ночью машина подъезжала к погрузочному цеху.

Никого не дожидаясь, Борис с несвойственной ему расторопностью и будто бы напрочь забыв про скрытность, помчался к торцевой части корпуса — туда, где у пятого комбината была бы главная проходная. И не прогадал. Дорожка среди сугробов оканчивалась дверьми парадного входа: бурые от коррозии створки стояли настежь распахнутыми, наверное, со времён консервации комбината, и, основательно просев, едва ли могли быть сдвинуты хоть на миллиметр. Схожесть планировок комбинатов теперь не оставляла сомнений в том, что здание получится пройти насквозь — через коридор вдоль лицевого, обращённого к посёлку, фасада.

В помещениях вперемешку с грязью лежал снег. Сырые, облупленные стены вели всё глубже в недра здания. Полубегом Борис добрался до двери, которая должна была вести в погрузочный цех, с ходу толкнул её.

Совершенное запустение добавляло простора и так немаленькому, с высоченным потолком, залу. На интуитивном уровне облик цеха угадывался даже без характерных деталей: между закрытыми воротами въездов и погрузочными платформами напрочь отсутствовало оборудование для доставки листов фламмия в кузова автомобилей, а на месте конвейеров и пандусов виднелся лишь голый бетон. Здесь было сухо и на удивление чисто; от времени пожелтели, но по-прежнему удерживались в ленте окон под самым потолком квадратики мутного стекла.

Алекс не знал, что следовало искать. Что-то неуместное, выбивающееся, не вписывающееся. Нечто такое, чего быть здесь не должно было. Нужда искать отпала, однако, сама собой: всё будто бы нарочно выставлялось напоказ. В самом дальнем углу, затенённые, стояли штабеля из десятков одинаковых ящиков, за которыми белело ещё что-то — по всей видимости, кабина грузовой машины.

Борис затрусил туда поперёк зала, избегая кривых прутов арматуры, что местами вырастали прямо из-под ног. Остальные снова кинулись вдогонку.

— Целый склад! — воскликнул Борис, поравнявшись с аккуратными рядами ящиков — было похоже, что зрелище его скорее пугает, чем озадачивает.

В любом из нескольких штабелей — посчитал Алекс навскидку — выходило около пяти десятков ящиков. Ближе к грузовику обнаружился ещё один, наполовину разобранный. На каждой крышке оранжевой краской была отпечатана трёхзначная цифра.

— Ты знаешь, что внутри? — накинулась на Бориса бригадирша, — Говори уже!

— Точно — нет, — бросил он как бы между делом, а сам направился вдоль цельных штабелей к неполному, где нижние ящики не были придавлены верхними. — Помоги открыть!

Алекс и Тимур меж тем осматривали грузовую машину. Уже на подходе стало очевидно: подобного транспорта им раньше не встречалось. Мало того, что весь корпус, от кабины с продолговатым капотом до жёсткого тента, который покрывал всю длину платформы, был окрашен в непривычно светлые цвета зимнего камуфляжа, так ещё и сам его материал представлял собой нечто вроде матового пластика. Колёсных осей было сразу три, да и в целом грузовик смотрелся продолговатым и высоким, словно раздутым в размерах.

— Фронтовой, — заключил, огибая кабину, инженер.

Борис и Агата стащили ящик с поддона и теперь склонились над ним.

— Да нет же, нет, сначала вот эти надо, тогда и те откроются, — тараторила бригадирша.

— Я уже и так, и так пытался — не выходит. Какой-нибудь инструмент бы достать, вроде лома! — Борис в очередной раз обхватил покрасневшими от напряжения пальцами заклёпки на крышке ящика, но безуспешно. Тугие замки и не думали поддаваться.

— Хватит с тебя лома! Дай сюда, — Агата присела на корточки по другую сторону от ящика. — Кажется, одному так не открыть. Вы тяните туда, а я отсюда буду.

Систему, как оказалось, она поняла правильно, и лёгкую крышку удалось сдёрнуть с заклёпок. Всё пространство внутри ящика отводилось под серый пластиковый контейнер с закруглёнными краями, ребристой поверхностью. Внешне он напоминал кусок мыла, размерами — прикроватную тумбочку.

— Можно не вскрывать, — проговорил Борис, — я и так… Там взрывчатка. Во всех ящиках взрывчатка. И там, в тоннеле — тоже.

Все уставились на него в полнейшем недоумении.

— Взрывчатка? Какая ещё взрывчатка, зачем? — спросила Агата нервно.

— А ты не понимаешь? Ящики же пронумерованы, — взрывотехник ткнул пальцем в цифру на крышке. — Самые большие номера, которые я видел — около четырёхсот. Примерно столько же подпорок в противолавинной стене. Минируют стену — вот что они делают!