Анклав (СИ) - Ермошин Андрей Федорович - Страница 7

— Алекс Кемстов, тридцать первая бригада пятого комбината.

— Так, хорошо, хорошо, — страж ткнул пальцем в карандашную запись. — Документ с собой, надеюсь?

Алекс послушно просунул в окошко личную карточку, которую вскоре вернули обратно.

— Он ждёт вас в два, но может задержаться. Поднимайтесь по лестнице до конца, увидите его кабинет. Это на третьем. Дальше спросите у секретаря.

Рассыпаясь в благодарностях, Алекс попятился через турникет в гардеробную, где оставил шинель и вышел к лестнице. Впервые за все предыдущие посещения управы у него появилось время, чтобы неспешно осмотреться. С любопытством изучал он обстановку просторного холла: красивые бра на выбеленных стенах, устланный коврами паркет, квадратные колонны и всюду цветы в кадках. Людей — выходной начался и у большинства служащих — видно не было; лишь раз в конце пересекающего здание коридора мелькнул серый костюм, хлопнула дверь.

По широкой лестнице Алекс поднялся до межэтажного балкона, за которым та разделялась на две поменьше, и уличил минутку у панорамного окна, чтобы во всех подробностях рассмотреть восточную оконечность долины. Невдалеке за управой, где сливались воедино противолавинные стены южной и северной границ посёлка, блестели на солнце внушительных размеров металлические ворота, которыми начинался транспортный тоннель — единственная артерия, что связывала посёлок с внешним миром. Короткая железнодорожная ветка вела от ворот к платформам сортировочного склада: здесь с поездов сгружалось продовольствие и топливо, необходимые посёлку, а загружались готовые к транспортировке листы фламмия. Левее дымили трубы станции снабжения, обеспечивающей посельчан теплом, водой, электричеством. На клочке земли между станцией и складом торчала из-под чехла очередная зенитка. В постоянном контроле за небом необходимости не видели: слишком уж редко вражеским венаторам удавалось прорваться в такую глушь. Да ещё и информация о налётах всегда поступала заблаговременно, так что дежурные бригады с лихвой успевали подготовиться к отпору.

На третьем этаже секретарь управляющего велела Алексу подождать и оказалась с ним до той степени любезна, что предложила только-только заваренный чай; с чашкой в руках он устроился здесь же на диванчике, обдумывая грядущий разговор.

Через совсем не долгое время его пригласили войти.

Стоило переступить порог, и тотчас же бросился в глаза разительный контраст между тем, как выглядел кабинет управляющего, и тем, каким Алекс всегда его себе представлял, рассчитывая увидеть здесь желтоватые обои, стеллажи с документацией, учётные таблицы, а выше стола — фанерный герб с оранжевыми стрелками. Словом, нечто наподобие обиталищ начальников шахты или комбината. В действительности же обстановка отличалась. Безупречной чистоты помещение было насыщено светом, льющимся сразу из трёх окон; войдя, Алекс даже прищурился. Вместо обоев кирпичную кладку скрывали здесь панели из цельного дерева, украшенные отнюдь не нагромождениями таблиц и диаграмм, но картинами в рамах. А вот стеллажи присутствовали: точнее, книжные шкафы, что отхватили себе целую стену правее входа. Под ногами распластался ковёр с махровым, тёмно-бурого цвета ворсом.

Сам управляющий сидел боком к одному из окон за столом Т-образной формы и вчитывался в какие-то бумаги. Никогда ещё за те четыре года, что Курт Энцель занимал свой пост, не доводилось Алексу видеть его так близко. На публике глава посёлка появлялся в случаях единичных: более-менее регулярными были в его расписании лишь инспекции комбинатов да выступления на мероприятиях, где он, как правило, зачитывал директивы правительства или Главного тылового управления. И всё же образ Энцеля глубоко вреза́лся в память: чёрный китель с золотыми палочками на рукавах и плечах, крепкое телосложение, резкие, точно рубленные черты лица и в особенности запредельный по местным меркам возраст — больше пятидесяти, как предполагал Алекс.

Энцель поздоровался первым; голос его звучал мягко, даже размеренно:

— Вы — Алекс, брат Мари? — спросил он.

— Да, это я. Приветствую вас, — Алекс закрыл за собой дверь и остановился, не зная, как быть дальше: то ли идти к столу, то ли ожидать распоряжений.

Хозяин кабинета жестом пригласил сесть. Алекс тихо опустился в один из десятка стульев напротив Энцеля, спрятал руки под стол. С четверть минуты ничего не происходило: управляющий казался целиком поглощённым своими бумагами, точно и вовсе забыл про посетителя.

Но затем предложил воды из хрустального графина. Алекс, вежливо отклонив предложение, расценил его за сигнал к началу разговора.

— Благодарю, что приняли меня, — сказал он, механически перебирая под столом фалангами пальцев.

— Знаете, Алекс, — произнёс управляющий всё тем же размеренным, спокойным тоном, — честно вам скажу, что вряд ли сделал бы это, не попроси меня лично ваша сестра. Мари — очень ответственный работник. Всегда выдерживает сроки, разбирается в картотеке, не опаздывает. А ещё она никогда ни о чём не просит. Не просила — до этого четверга. Ну так скажите, разве я мог ей отказать? — и добавил. — Ну да ладно, не будем тянуть. Какое дело привело вас ко мне?

От звука собственного имени из уст самого Энцеля тот слегка смутился, но, собравшись с мыслями, выдал заранее приготовленную фразу:

— Господин управляющий, позвольте уточнить… докладывали ли вам об инциденте, который произошёл на пятом комбинате с нашей бригадой — бригадой Агаты Отис — в эту среду, четырнадцатого января?

— Да, мне об этом известно.

— Я хотел бы уточнить у вас, почему это случилось, — произнёс Алекс и тут же с ужасом осознал, что сморозил глупость, какой нипочём от себя не ожидал. И не просто глупость. Стоило истолковать её слишком превратно, как она становилась дерзостью.

— В каком смысле? — удивился Энцель. Бумаги замерли у него в руках, взгляд из-под нависших бровей сосредоточился на Алексе.

Весь заранее обдуманный сценарий разговора с первой же минуты рассыпался, пошёл прахом. Нужно было выкручиваться.

— Простите, я хотел сказать… имел в виду… как так получилось, что это происшествие стало возможным? Ведь кто-то составляет планы, распределяет участки, соотнося их с ранее разработанными участками. Как же это, ну… могло выйти, что нам достался вот такой?

— Такой — вы имеете в виду, с опасностью обрушения?

Не найдя лучшего варианта, он кивнул.

— Но Алекс, вам даже на месте не удалось распознать угрозу, как должны были это сделать люди в кабинетах?

— Это было не простое обрушение, а пролом в тоннель другой шахты, — сказал Алекс. — Может быть, вам известно, что там за тоннель?

— Да, мы выяснили. Это шахта металлокомбината номер один, она давно выведена из эксплуатации, — ответил управляющий.

Значит, подумал Алекс, в этой части сведения Тимура оказались верны. И, вспомнив об инженере, пустил в ход следующий вопрос:

— Раз это старая шахта, то у планировщиков наверняка были её схемы — разве не могли они учесть, что мы рискуем опасно сблизиться со другими штреками?

Энцель отложил бумаги в сторону и медленным движением пригладил на затылке волосы.

— Поймите правильно, Алекс, первый комбинат не работает уже много лет, так что старые планы в расчётах не используются. Да и не помогли бы они, ведь соотнести между собой чертежи двух несвязанных друг с другом шахт — задача не из лёгких. Случившееся с вами, этот инцидент — нелепая случайность, и избежать его можно было лишь там, на месте.

Столь явный укол — точно отголосок вердикта, вынесенного бригаде два дня назад в кабинете начальника шахты — отозвался эффектом, какого Алекс мог бы сейчас ожидать меньше всего: к нему вернулась, волной нахлынула уверенность. Но всё же он отдавал себе отчёт, что продолжать в том же духе бессмысленно, и решил зайти с другого угла:

— Раз выработки разрослись до старых тоннелей — господин управляющий, почему вы не прикажете заложить следующий уровень шахты? Ведь там будет новый пласт, и… А результативность бригад в последние недели…