Женька, или Преодоление (СИ) - Купрашевич Владимир - Страница 27

Подойдя к платяному шкафу, Женя едва не ахнула. Все белье отстирано, наглажено и разложено по полочкам. Если у мамаши очередной период ремиссии, то с какими-то невероятными выкидонами… Женя фыркнула и обратила внимание на новые шторы. Фантасмагория! Неужто завернула новый роман с очередным бывшим интеллигентным человеком? Сначала все пропили, потом стали исправляться. Но где же сама? Не в морге же? А кто знает, вдруг в момент прозрения решила подвести итог своей бессмысленной жизни. Все перемыла, перестирала, а потом…

Еще с детства она помнила, как недалеко от их дома одна женщина поступила так же — тщательно убрала квартиру, перестирала и перегладила белье, одела все чистое и легла головой под колесо трогавшегося автобуса. Конечно, ожидать от Аллы Ивановны такого подарка не приходится, но, пути господни… Женя на цыпочках подошла к ванной комнате, и заглянула за дверь. Ни следов крови, ни веревки на перекладине…

Где же тогда зависла старая вешалка, если Господь не соизволил ее прибрать? Может быть, опять в стационаре? Ксюша намекала, что маман в очередной раз собиралась в больницу.

Женя прошла на кухню и распахнула холодильник. Невскрытый пакет кефира. Любимый продукт ее мамаши. Помогает с похмелья. Она быстро нашла на упаковке дату изготовления и удивилась еще раз. Свежее. Женя хлопнула дверцей и уже неторопливо заварила чай, отыскала в шкафчике в необычном ассортимент печенье и прочие сладости. Алкоголя не обнаружила нигде и даже признаков его употребления.

После завтрака она посидела на диване и, посмотрев в пустой угол, где раньше был телевизор, решила отправиться на поиски. Не ждать же у моря погоды… Задерживаться в Питере, да еще без всякого смысла, Женя не намеревалась. Надо только сообщить Василию о том, что доехала живой и здоровой. Она отыскала в сумке мобильник, набрала номер, но ей никто не ответил. Наверное, муж действительно в море. Женя набрала номер Клары. Тишина.

Немного подумав, она нашла телефонный справочник, отыскала код Тель-Авива и позвонила снова. На этот раз удачно. Подруга ответила почему-то унылым голосом.

— Клара, это же я, Женя, прикатила к тебе в гости, а ты, оказывается за бугром.

— Так ты из Питера? — оживилась Клара.

— Ну да.

— А я в Израиле. Ты надолго?

— На два-три дня и обратно, — неуверенно протянула Женя.

— Подожди не уезжай. Я завтра вылетаю. Тут такая жара, сдохнуть можно, а как у нас?

— Нормально.

— Мне бы сейчас в холодный подвал, лягушкой. Встретишь в аэропорту? Вечерний рейс.

— Без проблем.

Женя едва не перекрестилась. Хорошо, хоть Клара будет рядом. Где же все-таки черти носят блудную мать?!

Часа два поисков по клиникам и лечебницам, которые обычно посещала ее родительница, результатов не дали. Только знакомый сексопатолог сообщил, что мать ее была у него на приеме не так давно, ей был прописан курс лечения, но после этого она не появлялась. Особых отклонений он у нее не нашел, разве что кое какие особенности, которые носят скорее врожденный, а не приобретенный характер. На генетическом уровне. С такими показаниями люди живут без особых проблем, хотя, время от времени, и удивляют окружающих… У Жени возникло ощущение, что речь идет о ней самой. Поежившись, она прервала лекцию. У нее сейчас попросту времени нет, она с удовольствием дослушает эту тему в другой раз…

Домой вернулась Женя уже под вечер и обнаружила птичку в клетке. Она даже не сразу поняла, что это ее мать. В кресле за журнальным столиком сидела трезвая чистенькая женщина со слегка похудевшим лицом, но живыми и осмысленными глазами. Волосы аккуратно уложены, на лице скромная косметика. Она как-то робко взглянула на дочь, кивнула головой в знак приветствия, словно на дипломатическом приеме.

— Что это с тобой? — невольно пробормотала Женя, — Подшилась, что ли?

— Сядь, Евгения, — торжественным голосом попросила мать и кивнула на другое кресло, напротив. — Не надо меня чморить. У меня к тебе серьезный разговор и я хочу, чтобы ты выслушала и поняла меня.

— Только не надо мне твоего бреда! — взвилась Женя, но поняв, что выслушать мать все же, придется, осела в кресло. Эта старая дура не угомонится, пока не изведет их обоих. Как она не хотела, чтобы этот идиотский разговор когда-нибудь состоялся, как не хотела приезжать! Что там еще ей вспомнилось? Опустив глаза на столик, она заметила какой-то исписанный лист с печатью. Похоже документ. Женя напряглась еще больше. Листок лежал заглавной стороной вверх, и она не смогла ничего прочесть. Заметив ее попытки, Алла Ивановна положила на бумагу руку.

— Прежде всего, — продолжила мать. — Должна тебе сообщить, что я выхожу замуж. Это хороший человек, ты его видела и знаешь. Большой художник…

Женя, несмотря на то, что мысли ее были в напряжении, невольно хмыкнула. Не тот ли бомж, пропойца и грязнуля, осточертевший своими натюрмортами?

— Он недавно получил премию, — видимо заметив усмешку дочери, с оттенком укоризны добавила мать, — за рисунки… Он, конечно, пил, но потому что был в депрессии, с творческими людьми это бывает, но сейчас все хорошо, у него однокомнатная, большая квартира в центре, на Караванной. Мы будем жить у него.

Женя, ожидавшая совершенно иного разговора бессмысленно смотрела на мать.

— Ну, базар то о чем? — прищурила глаза дочь.

— Я знаю результаты…

Женя, приподнявшись, было, упала обратно в кресло.

— Какие результаты? — хриплым голосом переспросила она, опасаясь что потеряет сознание.

— Я была не права. Жизнь я, конечно, провела беспутную, чего уж говорить. Бога молить надо, что ты не пошла в меня, и гены у тебя оказались другие, — не обращая внимания на попытки дочери прервать ее, продолжила мать.

При последних словах голос ее дрогнул.

— В общем, мы решили подарить вам квартиру, которую я приватизировала, когда ты уехала. Вот здесь оформленный на тебя документ. Делай с ней что хочешь. Я понимаю, что вы уехали, подальше от меня. Не хотите здесь жить, купите там, где вам захочется. Вы же, наверное, не вернетесь?

Женя, еще не веря в то, что услышала и, опасаясь, что мать бредит, на всякий случай отрицательно дернула головой, потом осторожно взяла листок, который ей придвинула Алла Ивановна. Действительно дарственная. Женя покосилась на мать. Она всегда была непредсказуема, но не в таком масштабе.

— Боишься, что откажусь? — усмехнулась с каким-то оттенком горечи Алла Ивановна. — Так продай квартиру, прямо сейчас. Тряпки я свои заберу. Уже приготовила — выстирала, нагладила, а это…, — она рукой обвела вокруг себя. — Пусть остается. У него все есть.

— Когда ты выходишь замуж? — стала находить ориентиры Женя.

— Послезавтра. На Петра Лаврова.

— Где это?

— Сейчас это Фурштатская.

Женя кивнула. Еще в детстве она видела этот роскошный дворец, даже заглядывала туда, воображая, как когда-нибудь спуститься по мраморным ступеням лестницы усеянным лепестками роз, в роскошном платье, под руку с самым лучшим мужчиной этой планеты…

Немного не срослось — свои отношения они оформили в районном ЗАГСе, чуть ли не подпольно, но, все равно, с лучшим мужчиной.

— Продам когда буду уверена что ты замужем и у тебя все в порядке.

Мать просветлела лицом.

— Да будет, будет в порядке, — заверила она.

— Если бросишь пить.

Мамаша нахмурилась.

— Да я не пью уже месяц.

— Много, — ухмыльнулась, было, дочь, но, спохватившись, добавила: — Ну, я верю.

В эту минуту в сумке заулюлюкал телефон. Женя вынула трубку. Звонил Василий. Сразу же спросил как доехала, как мать, как вообще обстановка в Питере.

— Хорошо. Все живы. Я тебе перезвоню, когда все прояснится окончательно. А ты куда пропал?

— Да тут небольшая заварушка случилась, но все уже закончилось.

— Какая опять?! — напряглась Женя. — Вася, какая?!

— Да я же сказал, все о, кей. Приедешь, расскажу. Ничего не случилось. Все отлично. Все живы и здоровы.