Ведьмин век. Трилогия - Дяченко Марина и Сергей - Страница 17

Сволочи!..

Он уже почти видел тесный хоровод, в центре которого корчится девичья фигурка в купальнике змеиного цвета. Он уже почти ощущал под стиснутыми кулаками теплую, окровавленную плоть ее палачей. И он всеми силами рванулся туда, вперед, где, один против многих, он все равно сумеет защитить…

Он не сделал и шага.

Вдох. Выдох. Медленно сосчитал до десяти и двинулся вперед спокойно и неторопливо, и на лице его никто, никакой наблюдатель не прочитал бы ничего, кроме ребячьего любопытства.

Чугайстеры не танцевали. Их было четверо, они расхаживали по берегу тронутого льдом залива, курили и перебрасывались деловитыми репликами; даже не успев прислушаться, Клав понял, что танца не было. У станцевавших, уморивших свою жертву чугайстеров совсем другие лица. И движения, и походка.

А значит, Дюнка…

Клав почувствовал, как к бледным онемевшим щекам приливает горячая, шипучая кровь. Дюнка… есть. С ней ничего не случилось. Ее не поймали.

С днем рождения, Клав. Сегодня ты счастливец.

Его давно заметили. Он выждал еще – ровно столько времени, сколько потребовалось бы бойкому пареньку на преодоление естественной робости. Потом несмело шагнул вперед:

– Добрый день… Тут что-то случилось, а?

Снова эти взгляды… Клав думал, навсегда избавился от страха перед ними. Оказывается, он ошибался.

– Привет. – Старший из группы был невысок и черняв, по-видимому, южанин. – Позволь узнать твое имя и что ты здесь делаешь?

– Я Клавдий Старж, третий виженский лицей, вот, хотел бы заняться греблей…

– Прямо сейчас? Лед на воде, мальчик. Впору хоккеем заниматься…

В следующую секунду лицеисту Старжу полагалось раскалываться. Бледнеть и краснеть под пристальным взглядом, по капельке выдавливать из себя страшную правду…

Ему хотелось признаться. Так же, как, бывает, хочется есть, как хочется справить нужду…

Хорошо, что он выглядит даже младше своих лет. Чугайстер знает, что ни один мальчишка под таким взглядом не соврет. Тут взрослому непросто удержаться.

И Клав захлопал ресницами, имитируя смятение. Он занимается обычным делом – убирает домик, ремонтирует спасжилеты… Смотрит опять же, все ли замки на месте… В прошлом году вот холодильник из тренерского домика сперли… А штатного сторожа нет…

– Ты один сюда ходишь? Или, может быть, с другом? С подругой?

Он замотал головой, так что волосы выбились из-под капюшона. Никто в такую даль не хочет переться, ему и нравится, что не мешает никто…

– Когда ты приезжал в последний раз? Кого ты здесь встречал? Кого видел?

Он охотно закивал: были всякие. Один пацан шлялся, видно, стянуть чего-то хотел… Ну рыболовы приходят. Чаем его угощали из тер…

Его грубо оборвали. Велели заткнуться, поворачиваться и идти вон. И больше здесь не появляться. Здесь, по всей видимости, навье…

Семеня и оглядываясь, он вышел за ворота спортбазы. На полпути к остановке свернул с дороги, забрался в невысокий молодой ельник, сел на сырую холодную хвою и закурил.

Они хотели убить Дюнку. Заставить умереть снова. Но она ушла; он почему-то точно знает, что Дюнка спаслась, что ей уже ничего не грозит.

На этот раз.

Ивга лежала на диване, поверх мохнатого пледа. Лежала, прижимаясь плечом к стене, не снимая ни свитера, ни видавших виды брюк; Пров сидел здесь же, и его расслабленная поза ни к чему не обязывала. Спокойствие и доброжелательность, никакого нажима – и в то же время Ивга не сможет подняться, пока Пров не выпустит ее… Но он ведь выпустит?

Есть ли у нее выбор, хорошо бы узнать. Пров славный парень, он с ней добр… Чего бояться, если ты не навка?..

– Чего ты боишься? – негромко спросил Пров, будто поймав ее на мысли.

– Ничего…

– Помыться хочешь? – Он улыбнулся. – Извозилась же вся, как поросенок, под этими вагонами…

Кажется, выбора все-таки нет.

– Да… Если рыбки… в ванной… не испугаются.

Она запоздало сообразила, что фраза получилась с намеком, и в ужасе покраснела. Жгуче, до слез.

– Рыбки привычные, – сказал Пров с усмешкой. Рука его легла Ивге на подтянувшийся живот.

Ивга заревела.

Она не знала, какое из своих несчастий оплакивать первым. Сильнее оказалась горечь от того, что на ее долю никогда не выпадет спокойное утро со звоном посуды. Что не будет падать солнце из приоткрытого окна и Назар… да, Назар не позовет ее завтракать. Ивга отдала бы жизнь за одно такое утро. За многократно осмеянное счастье – быть как все…

– Я ведьма, – сказала она Прову, глотая слезы.

Тот серьезно кивнул:

– Не повод, чтобы проливать слезы.

– Ты… не брезгуешь? Тебе не противно?..

Пров смотрел на нее долго и так внимательно, что впору было прятаться под пушистый плед.

– Ты меня боишься. – Он убрал руку с ее живота. – А тебя когда-нибудь боялись?..

Ивга всхлипнула.

Пров неуловимым движением подался вперед. Больно придавил к дивану прядь волос, и она поняла, что от него пахнет мятой. Не то от зубной пасты, не то от жевательной резинки.

– Мне плевать, ты ведьма или нет. – Его рука осторожно высвободила пострадавшую Ивгину прядь. – Или ты брезгуешь, что я чугайстер?

Она отчаянно замотала головой.

– Тогда давай отомстим твоему… который профессорский сын. Мерзавец он.

– Нет…

– Что – нет? Не отомстим?!

– Не мерзавец, – прошептала Ивга, с замиранием глядя в черные, с неподвижными зрачками глаза.

– Дурак тогда, – сказал Пров примирительно. – Такую девку бросить…

Назар меня бросил, бросил, в отчаянии подумала Ивга. Выбросил. А Пров подобрал… На помойке…

– Ты слишком много думаешь, – мягко сказал Пров. – Бывают минуты, когда думать не надо.

– Ты же вроде бы устал… после дежурства, – выдохнула она, судорожно цепляясь за собственную нерешительность.

– Я уже отдохнул. – Он провел ладонью по ее волосам. – Ступай, покорми рыбок… Полотенце возьми зеленое. Корм в коробочке возле зеркала… И не бойся ты, не будь такой затравленной. Я из тебя человека сделаю.

Дверь ванной не запиралась – зияла дырой от замка; Ивга нерешительно повертела в ней пальцем. Чего уж там… Она ведь не на заклание идет. Не на смерть. Не в круг танцующих чугайстеров, не в пластиковый мешок на железной молнии… Не в подвалы Инквизиции. Не в душную контору, где ведьм берут на учет.

Собственно, Назар, чего ты ждал? Ты видишь, какой у меня скудненький выбор. Не хочу ни на учет, ни на костер… На панель, кстати, тоже неохота. Хотя… Господа, посетите экзотический бордель «С ведьмой в постели». Секс на помеле, вы будете очарованы…

Она соскучилась по горячей воде. Жадно соскребывала с себя ночи в залах ожидания, смывала запах метро, и назойливый запах дезодоранта смывала тоже – надоел. Измучил за эти три дня, она купит себе другой, пусть на последние деньги, но сегодня же, сегодня…

Она хотела соскоблить с себя кожу. Как змея. Обновиться, отбросив прежнюю, ненужную, тусклую и дырявую жизнь. Будто старый чулок. И, к примеру, без оглядки полюбить доброго человека Прова…

Без оглядки. На те сутки, что остались ему до нового дежурства.

Молния на пластиковом мешке. Молния, молния, красные рыбки в аквариуме, жадно хватающие комочки остро пахнущего корма. Страшные останки навки на истоптанной траве. Струи горячей воды…

Пров деликатно стукнул в дверь:

– Ты не утонула? Пираньи не слопали?

Зеленое полотенце оказалось размером с простыню. Ивга стояла перед Провом, укутанная, как памятник за секунду до открытия. Судорожно сжимая в опущенной руке влажную от пара одежду.

– Подожди. – Пров шагнул в ванную, на ходу расстегивая брюки. – Я их тоже покормлю…

Несколько мгновений Ивга стояла в темном коридоре, слушая шум воды.

Они примчались к стадиону спустя полчаса после начала концерта, когда трибуны подпевали и аплодировали, когда толпа, стремящаяся проникнуть за ограждение без билета, слегка рассеялась, а само ограждение, цепь парней в униформе, слегка расслабилось и подобрело. Над полем плавали цветные дымы, и по ним носились, ныряя и выныривая, мощные огни прожекторов.