Попаданка ректора-архивампира в Академии драконов. Книга 2 (СИ) - Свадьбина Любовь - Страница 6

Только сама цель…

И ужин: да, они мило болтали и смеялись, да, громадная белка добавляла пикантности происходящему и вносила толику юмора вознёй с орехами. Но знаки внимания… Санаду и хочет думать, что Клео их просто не заметила, но больше похоже на то, что она игнорирует его попытки заигрывать.

И что делать в таком случае? Как обратить на себя её внимание, но не как на преподавателя или забавного собеседника, а как на мужчину?

Раздевание-то не помогло!

Ответ на этот вопрос не нащупывается, Санаду хмурится теням на потолке, раздражается собственной беспомощности. Ну и отсутствием известий от Мары заодно: ему хочется закончить это дело – передать ей дезинформацию и захлопнуть ловушку для Неспящих, потому что эти твари, похоже, решили повторить подвиг остальных архивампиров и пробудить бога кровавыми жертвами.

Санаду отбрасывает эту мысль – думать о Клео, пусть и упорно игнорирующей его ухаживания, намного приятнее.

Он, помедлив, засовывает руку под подушку и вытаскивает продолговатую коробочку.

Раскрывает бархатный тугой футляр.

В призрачном свете фонарей тёмной синевой вспыхивают камни в драгоценном браслете в виде древесных листочков. Его прислали, когда Клео ушла спать, и теперь Санаду рассматривает блестящий на бархатной подложке подарок.

Стоит ли дарить его Клео так просто, без повода, или придумать пустяковый? Понравится ли ей? Не воспримет ли она этот браслет как попытку её подкупить с не самыми благородными намерениями? А если сказать, что это комплект к её платью секретаря, то подарок не будет выглядеть подарком…

Честно говоря, Санаду хочется постучаться головой по чему-нибудь твёрдому, вдруг от этого мысли дельные появятся?

Нарушение границы территории резко выдирает Санаду из невнятных размышлений. Подскочив, он обращается к кристаллу Академии, но тот не идентифицирует посетителя, что значит отсутствие у того академического браслета, а в спальне уже раздаётся едва слышный мелодичный перезвон – предупреждает о стуке в дверь.

На ходу накидывая халат, Санаду снова обращается к кристаллу – выяснить, не появились ли в Академии посетители.

Имя гостя заставляет его сбиться с шага. Не то что бы Санаду против встретиться с ним ночью, просто гость не из тех, кто станет приходить в такое время без веских причин.

***

Грохот. Распахиваю глаза: темно.

Пробуждение резкое, порывистое.

– Марк Аврелий, – зову сипло. – Опять ты?

С ним бывает: то ключи уронит, то книгу несвоевременным забегом смахнёт с края стола. Или шарит на полках в поисках еды, хотя в запасниках полно. Не слишком часто, но бывает.

И на зов он обычно прибегает, и…

Я не дома. Вдруг вспоминается, что это не квартира родителей, где его можно дозваться, и не комната общежития.

Это огромный особняк Санаду.

Дом в другом мире.

Сажусь на постели и вглядываюсь в темноту.

– Марк Аврелий! – зову громче: вдруг он что-нибудь на себя уронил?

Тихо…

БАМ!

Снова что-то падает внизу, да так шумно, что впору на Антония подумать.

– Марк Аврелий, ко мне! – командую я.

Жду.

Но в комнате царит едва ли не мёртвая тишина.

Значит, Марк Аврелий где-то в особняке. И, возможно, в том месте, где что-то шумно грохнулось.

Миг – и я уже мчусь к двери, натягивая на себя стащенный с кресла халат.

– Марк Аврелий! – зову в коридоре.

Но мой бельчонок не отзывается.

Зато внизу – там, откуда донёсся грохот – слышны голоса.

Марк Аврелий может где-то крепко спать, но единственный способ узнать, случилось с ним что-то в эпицентре грохота или нет – спуститься и проверить.

Так босиком я проношусь по застеленному ковром коридору, сворачиваю на малую лестницу – мне кажется, по ней быстрее доберусь до говорящих.

Похоже, неторопливый с паузами разговор идёт столовой.

Что, опять попойка? И Марка Аврелия тостами мучают, изверги! Заранее злая, припускаю к чуть приоткрытыми дверям. Льющийся из них свет озаряет тёмный коридор.

Я распахиваю створки.

И в меня летит софа.

Большая такая софа из угла столовой.

Эта мысль единственное, что успеваю осознать, прежде чем мир снова замедляется от адреналинового всплеска. И я вижу, как стремительной тенью передо мной возникает Санаду.

Один удар его руки, почти небрежный с виду – и софа разлетается на щепки, хлопья набивки и куски плотного узорного шёлка.

Фрагменты разлетаются по столовой, с цокотом и шелестом обрушиваются на паркет. Но это я отмечаю краем сознания, потому что смотрю в глаза Санаду. Чёрные, как бездонные колодцы. Очень яркие на мертвенно-бледном лице.

Не знаю, сколько длится это кажущееся бесконечным мгновение, но постепенно приходит осознание, что Санаду тоже сейчас в сорочке и халате, босой.

А ещё в столовой есть кто-то ещё. Кто-то тяжело дышащий.

С трудом оторвав взгляд от Санаду, оглядываюсь по сторонам.

Стол сломан.

И стулья переломаны об стены.

А бутылок от алкоголя в обозримом пространстве лишь одна.

Наклоняюсь вбок, чтобы посмотреть, кто сопит в углу, из которого прилетела софа.

Там, согнувшись и опираясь ладонью на стену, стоит некто громадный, из медведеоборотней. Тёмные вьющиеся пряди закрывают лицо. Вроде бы это Дарион.

Санаду шагает в сторону, прикрывая его собой, что возможно лишь благодаря тому, что столовая большая, а гигант полусогнут.

– Вы что-то хотели? – мягко уточняет Санаду.

– М-Марка Аврелия не видели? – тихо спрашиваю я.

– Нет, – так же тихо отвечает Санаду. – Мы его сегодня не приглашали.

Он передёргивает плечами, сбрасывая с них светлые ошмётки набивки.

– А почему вы телекинезом софу не остановили? – едва слышно спрашиваю я. – Так бы она была целее.

– Не подумал, – натянуто улыбается Санаду и оглядывается. – Вот видишь, из-за тебя меня теперь студентка отчитывает. В навыках моих сомневается!

– Прости, – сипит в ответ медведеоборотень голосом, совершенно не похожим на сильный Дарионовский.

И всё же когда он выпрямляется и убирает с лица пряди, это оказывается Дарион.

– Хм, – Санаду переводит взгляд с него на меня и обратно. – Вижу, общество юных дев благотворно на тебя действует… А давайте вместе кутить и веселиться? Только, чур, не у меня: мне дороги мои интерьеры. Как память. Ну и в целом у Эдди каждый раз предынфарктное состояние от моих счетов за ремонты, давайте не будем делать из него первого вампира, пострадавшего от сердечного приступа.

– Санаду, – почти рычит Дарион.

– Завтра рабочий день, – я складываю руки на груди. –  Вашей невыносимо долгой рабочей недели… И вы точно Марка Аврелия не видели?

– Ой, Клео, он где-нибудь спит. Может, со своим большим другом. А если тебе так надоела длинная неделя, хочешь, я тебе завтра выходной устрою? – последнее Санаду произносит тоном истинного соблазнителя.

– В любом случае или только если я сейчас с вами пойду?

– Санаду, – недовольно повторяет Дарион. – Это приличная девушка.

– Вот именно потому, что она приличная, я и предлагаю взять её с собой. Для индикатора и культурного поведения.

Дарион смотрит на него исподлобья. Готова поспорить, ему не хочется вести себя культурно. Состояние столовой об этом просто вопит.

А Санаду поворачивается ко мне и молитвенно складывает руки:

– Клео, пойдём с нами, прошу, а то он меня в бордель затаскивать будет!

Осознав смысл просьбы, я скептически заламываю бровь.

– У вас настолько плохие бордели, что мне надо вас спасать?

– Нормальные у нас бордели, – бурчит Дарион.

– Да-да, это я по твоему настроению и состоянию гостиной сейчас особо оценил, – отмахивается от него Санаду и жалостливо смотрит на меня: – Клео, где твоя женская… – он взмахивает рукой. – Ты что, в бордель меня отправляешь?