Попаданка ректора-архивампира в Академии драконов (СИ) - Свадьбина Любовь - Страница 42

Санаду направляется к лестнице в подземелье, и почти сразу улавливает мелодию клавесина. Перемежающуюся драконьим сопением. Эзалон успокаивает бывшего ректора традиционным способом, может даже ложку новую подарил для коллекции.

В бывшей сокровищнице волшебная дверь заменена на деревянную. На полу вместо золотых монет рассыпаны медные, на них посапывает громадный алый дракон – их прежний ректор Дегон.

В углу мрачный Эзалон наигрывает колыбельную. Это он предложил оставить клавесин-успокоитель Дегона здесь. На всякий случай. И случай всякнулся раньше, чем ожидалось.

Оглядев чешуйчатую тушу, Санаду ослабляет ментальную защиту. В мысли вклинивается раздражённый посыл Эзалона: «Ты его раздраконил – ты и играй!»

Санаду может отшутиться, но играть на клавесине ему так же легко, как было сто или двести лет назад. Чего нельзя сказать о постаревшем Эзалоне.

Россыпь медных монет Санаду обходит вдоль стены. Чтобы не прерывать мелодию, поднимающийся Эзалон жмёт клавиши телекинезом. Слабость его подготовки непотомственного менталиста выдают вклинившиеся фальшивые ноты, и тональность сопения Дегона опасно меняется. Санаду перехватывает управление клавишами телекинезом, и его мелодия идеальна, хотя в теории должна страдать такими же недостатками.

Он усаживается на стул.

Прохладные клавиши изгоняют с кончиков пальцев Санаду воспоминание о тёплой коже Клеопатры, её мираж. Санаду играет. Легко, почти не задумываясь.

«И кто будет отвечать за вонь и уборку? Кто это всё будет компенсировать?» – по-прежнему мысленно, чтобы не разбудить Дегона, спрашивает Эзалон.

«Шаантарэн».

«Шаантарэн? – скептически уточняет Эзалон. – Кажется, мы бегали за тобой и новенькой рыжей».

«Она ему отказала, Шаантарэн решил подставить её гоблинской вонючкой. Я же лишь не хотел объясняться с Дегоном. Сам понимаешь, он нервный, могло до дуэли дойти. Если не веришь, проверь Шаантарэна: он уронил одну из банок на себя и теперь воняет».

Облокотившись на клавесин, Эзалон всматривается в лицо Санаду, осторожно касается его эмоций.

«Кстати, – добавляет Санаду. – Клеопатра поработает моим секретарём».

– Что? – сипло восклицает Эзалон, испуганно косится на Дегона и переходит на мыслеречь: «Студентка без образования и опыта работы? Я предлагал тебе отлично подготовленных секретарей, любой расы и пола, чуть не гнома! Лучших из лучших. И ты всегда отказывался!»

«Ну, я пошутил с нашим некро-Тавросом о поиске секретаря, и тут к слову пришлось…»

Эзалон широко распахивает глаза, в его эмоциях вспыхивает тревога: «Санаду, ты с ней заигрываешь?»

Вопрос вызывает у Санаду искреннее – и слишком сильное! – возмущение: да он никогда больше! Никаких студенток! Ни за что! Просто так складываются обстоятельства…

А он ничего с этим поделать не может.

Вот совсем!

«Я знаю более безопасные способы убить свои нервы, да и не хочу стать первым в истории архивампиром с алкоголизмом, – Санаду сосредотачивает недовольный взгляд на порхающих  по клавишам пальцах. – Просто есть подозрение, что с Клеопатрой в Академию проникло нечто из междумирья. Перемещение студентов и так чревато незваными гостями, а тут спонтанное срабатывание манка, неизвестно, насколько в этот момент соблюдались протоколы безопасности. Думаю, сущность связана с Клеопатрой, а вероятнее – с её животным, потому что оно без ментального щита. Хочу понаблюдать».

«Не хочу, а надо», – мысленно поправляет себя Санаду.

«Я сам могу понаблюдать, – сквозь прищур следит за ним Эзалон, и Санаду остро чувствует его беспокойство и недоверие. Раздражающие. – Объясни, в чём дело, я всё сделаю. Девушка может быть и моим секретарём».

«Может, – недовольно соглашается Санаду. – Но тогда у тебя станет два секретаря. Это подозрительно. Не стоит пугать Клеопатру. И я с ней не заигрываю, я для дела. Правда. А ещё я сильнее тебя».

«Это только для дела», – повторяет себе Санаду.

Зачем-то.

Подумав, Эзалон кивает. Вновь задумывается: «Что можешь сказать об этой сущности?»

«Прячется под абсолютным щитом или его аналогом. Не агрессивна, если не провоцировать».

«Возможно, непроницаемый щит вовсе не у Клеопатры, а у слившейся с ней сущности?»

Санаду качает головой: «Нет, я проверил данные отказников с Терры, нашёл её родственников. Среди них есть менталисты. Намного вероятнее, что её щит – инстинктивная защита от их неумелого вторжения в разум, чем результат слияния с чужеродной сущностью. В любом случае, надо за ней понаблюдать».

Эзалон вздыхает так тяжко, что Санаду малодушно умалчивает о том, как Шаантарэн и оборотни повалили пару деревьев – пусть сам узнает. А может, оборотни сообразят восстановить растительность.

«Ладно, – Эзалон постукивает пальцами по резной поверхности клавесина. – Пусть будет твоим секретарём, вдруг с документами поможет. И спой колыбельную: Дегон думает, мы разрушаем его любимую Академию, надо его успокоить получше».

Кивнув, Эзалон направляется к выходу.

«Не забудь начислить Клеопатре жалование! – бросает вслед Санаду. – Только ей не говори, пусть копится на её имя».

«Чего это? Ты же наблюдать за ней будешь, разве этого недостаточно? А как же благодарность за присмотр и помощь?»

«Я не собираюсь ей о присмотре рассказывать. И работать заставлю, иначе это будет подозрительно».

Поджавший губы Эзалон раздувает ноздри.

«Да ладно! – улыбается Санаду. – Оплата будет поменьше, чем у профессиональных секретарей любых видов и пола. Не жадничай. И надбавку за вредность не забудь: после меня молоком не отопьёшься».

«Но этих расходов можно избежать! Ты явно договорился на бесплатную службу. И почему нельзя говорить ей о деньгах? Она транжира?»

Страшное ругательство в понятиях Эзалона.

«Ну, транжира или нет – не знаю, – дёргает плечами Санаду, – но девушка деятельная, кто знает, что она с деньгами придумает, а нам потом расхлёбывать. Пусть лучше получит всё, когда покинет Академию и вся ответственность будет на ней».

Звучит разумно, но Санаду не нравится – фальшиво как-то.

Не то.

Не так.

Какое «покинет Академию»?! Он и думать об этом не хочет!

А Эзалон смотрит на него теперь без подозрения, почти удовлетворённо. Значит, ничего странного не ощущает. Одними губами напоминает: «Спой» и уходит.

Доиграв куплет, Санаду вздыхает, но колыбельную поёт: чего не сделаешь для этих чешуйчатых, чтобы не бузили.

Только мыслями он не здесь и думает не о неведомых чужеродных сущностях… а о том, что скоро в его кабинете будет Клеопатра, и её никак нельзя оставить за уборкой без присмотра.

***

Вой сирены подрывает меня с постели вместе со спавшим на шее Марком Аврелием. Он запрыгивает на стену, я таращу глаза, пытаясь понять, что за сирена и почему: пожар? Наводнение? Конец света?

Это просто Ника.

Стоит у окна и кричит на одной высокой ноте. Что за вампирский будильник?

– Пожар! – выкрикиваю я, и Ника умолкает, разворачивается ко мне.

– Где?

Надо же, сработало!– У тебя пожар, – объясняю я. – Что случилось-то?

Глаза Ники увлажняются, губы дрожат:

– Червяки в еде. Они что-то съели! Всё выкидывать придётся. – Ника всхлипывает. – Всё съели… – Она жалобно смотрит на меня. – А что там было-то?

– Не червяки, а личинки, – я щёлкаю пальцами, приглашая Марка Аврелия спуститься с балдахина, на который он взобрался по стене. – И не съели, а сами еда. Ты что, голодная?

Надо же узнать, заклинание диеты скрывает всю еду в принципе или только ту, которую сама Ника считает за еду. Вдруг так диету можно обмануть? Испёк пирожки в виде червячков – и ешь сколько влезет.

– Нет, – улыбается Ника. – Лера с меня заклинание диеты сняла. Только Санаду не говори, – она поникает. – Хотя он сам, наверное, в памяти моей это увидит.