Я тебя расколдую (СИ) - Волконская Оксана - Страница 28

– Так вот, – продолжила я и поймала себя на том, что невольно подражаю самому Рейстлину, когда он начинает что-то важно объяснять. – Если вспомнить, что мы допускаем малейший процент того, что мы с тобой истинная пара и локальная привязка – это воля богов, то что им мешает еще создать притяжение? Ненастоящее? Искусственное, понимаешь?

Судя по лицу Рейстлина, он не понимал. От слова «совсем». Или не хотел понимать. Я устало вздохнула:

– Я не хочу, чтобы меня тянуло к мужчине только потому, что так решили боги. Это все не по-настоящему. Словно нас принудили к этому.

– То есть с моим братом у вас было настоящее притяжение? – ехидно поинтересовался чернокнижник, а я вздрогнула от его вопроса. Что было у нас с Ларсом? Да я и сама не знаю. Скорее всего, желание влюбиться, скрасить собственную скуку. Но никак не настоящие чувства.

– Нет, – тихо, но твердо ответила я. Обманывать его в этом вопросе я не видела необходимости. – Но ты можешь поручиться, что вот это все настоящее? Я – нет. И ты, если отбросишь все эмоции, тоже не можешь, Рейстлин. Ты ведь любишь теорию, обоснования и прочее. Я тебе даже не нравлюсь, признайся. Во всяком случае, до заклятья ты ко мне не слишком хорошо относился. Так что… Делай выводы сам.

Сказала. Вроде бы все верное, правильное, разумное. Нам, конечно, все это нужно иметь ввиду, понимать и не поддаваться. Не идти на поводу в играх богов. Наверное, в истории это был первый случай, когда юная ведьмочка оказалась куда как разумнее взрослого и опытного чернокнижника. Но почему так горько?

Впрочем, я не жалела о том, что сказала. Вот совсем не жалела. Потому что, поддайся я этому чувству, потом было бы гораздо хуже.

Он сильный соперник, и я заведомо слабее его. Это ведь именно я могу остаться потом с разбитым сердцем и в полном одиночестве. Я к такому положению вещей не готова. Я не хочу реветь и кусать по ночам подушку. Пусть это и не совсем соответствуют позиции ведьм «в омут с головой». В конце концов, если с головой нырять, не умея плавать, можно и вообще не выплыть. А любовь – тот омут, где я полнейший новичок.

– И что же ты предлагаешь? – спокойно поинтересовался Рейстлин. И от этого спокойствия мне опять совершенно нелогично захотелось треснуть его метлой.

– То же, что и планировали, – прямо посмотрела ему в глаза я. – Разобраться с заклятьем. И с причинами привязки. А там видно будет. В идеале еще стоит больше узнать о каждом из видов привязки. У нас слишком мало информации, чтобы делать выводы.

– Хорошо, – неожиданно согласился Рейстлин. – Я тебя услышал. Но помимо этого есть еще кое-что. Я хотел бы попросить тебя о помощи.

Выбравшись из кареты, я остановилась, глядя на серое здание с величественными колоннами и лепниной на фасаде. Вот ты какой, институт при Министерстве магии. Нет, я и раньше проезжала мимо него, но никогда особо не обращала внимания. И внутри тоже не бывала.

Теперь же мне предстояло исправить это упущение.

– И чего ты встала? – полюбопытствовал попугай, подлетая ко мне поближе. Как чернокнижник и предполагал, с первыми лучами солнца он вновь обрел птичий облик. В этот раз он даже не матерился, словно смирился с данной ситуацией.

– Касси, ты, конечно, подозрительно неподвижна, но в садово-парковый ансамбль все равно не впишешься, – продолжил он, заметив, что я даже не отреагировала на его вопрос. Я кинула на него возмущенный взгляд, но промолчала, охваченная подозрительной и совсем не свойственной мне робостью. А что, если меня сюда не пустят и развернут со словами: «Иди-ка ты отсюда, девочка». Ну и что, что один из ведущих специалистов заявил, что я там буду числиться как стажер? Этот специалист сейчас вообще моего фамильяра изображает!

Да, вот именно такую, дикую и совершенно непредсказуемую просьбу я вчера и услышала от чернокнижника. Пока я нахожусь на домашнем обучении, а он сам не в состоянии показаться на работе, поскольку начальника-попугая вряд ли воспримут, мне необходимо изобразить стажера. Конечно, ни к чему серьезному меня не подпустят – слишком опасаются моего экспериментаторского характера. Да и вообще производство пока засекречено для всех, кроме участников и совета магов.

– Что же вы там производите? – не удержалась и полюбопытствовала я вчера. Кое-что я уже слышала в его разговоре с Николасом Монтегю, но о самом продукте было сказано мало. Только то, что это какой-то концентрат. Но что же это за концентрат, если из-за него ведутся такие шпионские игры? Если уж меня втянули невольно во всю эту историю, то я просто обязана знать. Тем более, Рейстлин сам сказал, что Николас должен был договориться, чтобы мне работу в лаборатории зачли как практику в Академии. И не столь уж и важно, что к моей основной специальности это имеет лишь косвенное отношение, они придумают, как все лучше провернуть.

В общем, со стороны все звучало очень красиво. Так, что мне самой стало интересно этим заняться. Вопрос только, чем?

– Экспериментальный состав, – уклончиво ответил чернокнижник, но я довольствоваться этим не собиралась.

– Послушай, Рейстлин, – решительно произнесла я. – Если ты действительно собираешься пристроить меня в лабораторию в качестве стажера, то я все равно узнаю, что вы там производите. Ты разумный человек, и сам это должен понимать. Пусть даже я там буду чисто ширмой для твоего присутствия, но я наблюдательна. Я же все равно пойму, сопоставлю, узнаю. А так я, возможно, еще смогу помочь.

Он молчал, словно оценивая перспективы. Я его, впрочем, тоже не торопила. Это было гораздо глубже, чем просто информация о продукте. Это вопрос доверия. Я прекрасно помнила его разговор с Николасом, пусть даже сам маг этого не знает. И понимала, если он вдруг решил попросить меня о помощи, это говорит сразу о двух вещах. Во-первых, дела действительно идут не очень хорошо и требуют личного присутствия Рейстлина. А во-вторых… Он мне все-таки доверяет. Пусть и с оглядками, оговорками, но доверяет. Верит, чувствует, что я непричастна ко всей этой махинации. И это очень приятно.

Я посмотрела на его замешательство и сделала то, что ни в коем случае не следовало делать ни одной разумной ведьмочке, просчитывающей все свои действия на несколько шагов вперед. Прежде, чем маг успел вмешаться и остановить, я произнесла слова древней клятвы о неразглашении. Эта клятва была не просто опасна – она была смертельна при нарушении. Неудивительно, что даже непробиваемый Рейстлин вздрогнул, услышав ее.

– Ну и зачем? – спросил он, кидая на меня сердитый взгляд. Что, не ожидал? А вот тебе, золотая рыбка! Только попробуй теперь отвертеться от того, чтобы сказать мне правду!

– Как зачем? – невинно захлопала глазами я. – Теперь ты можешь быть уверенным, что я никому не смогу слить всю ту информацию, что узнаю. Я, в конце концов, дружу с головой.

– Что-то незаметно, – ехидно ответил маг, но по побледневшим скулам и сжатым губам я поняла, что кого-то явно проняло. Во всяком случае, серьезность моего настроя дошла. Хорошо хоть не на третьи сутки, ага.

– Все равно пришлось бы заключать магический контракт. Без него меня в лабораторию не допустили бы, – спокойно сообщила я, словно не рискнула только что собственной жизнью. Итак, что же вы там вывели? Рассказывай.

Чернокнижник вздохнул и, понимая, что ничего другого не остается, начал объяснять.

– Ты же знаешь, что у каждого из магов какое-то направление четко выражено и в нем ему доступны практически все заклятья, – издалека начал Рейстлин. – Но при этом заклятья из другой области даются гораздо слабее, некоторые ему совершенно недоступны.

– Как, например, заклятье левитации для чернокнижников? – я сразу поняла, о чем он, и улыбнулась, вспомнив чуть не свалившегося с пожарной лестницы мага. Да уж, ничего не скажешь, повезло мужику. А ведь все могло закончиться далеко не так радужно, как сейчас вышло.