Я тебя расколдую (СИ) - Волконская Оксана - Страница 54

***

Главный храм встретил редкой пустотой. Словно все люди, которые обычно пытались причаститься к богам, испарились. А жрец, когда его попросили позвать, удивился так, словно мы святотатство собрались совершить. А ведь мы еще даже не изложили свою просьбу!

– Я вас слушаю, – склонил он голову. – Вы хотели обговорить обряд венчания?

На этих словах я вздрогнула. А ведь мы, и правда, в некотором роде собираемся свершить святотатство! Разорвать связь – значит пойти против воли богов. Хотя, если так подумать, связь разрывать будут ведь тоже боги. Значит, ничего страшного. Если они, конечно, согласятся.

Но все равно в душе что-то даже не протестовало – отчаянно вопило, что я не хочу, не желаю отпускать Рейстлина и отдавать его на растерзание всяким дамочкам. Мой чернокнижник! Мой! А все остальные пусть чешут лесом, полем мухоморчики собирать, да грызть в голодный час.

Вот только маркиз оставался совершенно невозмутимым.

– Нет, мы собираемся просить об обратном. Так получилось, что мы с юной леди оказались некоторым образом… – он запнулся, подбирая нужное слово, – связаны. И мы даже не может отойти друг от друга на длительное расстояние.

– Хотите сказать, вас связали нитью истинных пар? – насторожился жрец, а в его глазах появился совершенно нездоровый, восторженный блеск. Мамочки! Уберегите меня от фанатиков! Или фанатиков от меня! Непринципиально. Главное, подальше.

Вот только заветные слова уже были сказаны, и жрец возмущенно на нас посмотрел:

– Я правильно вас понял, что вы хотите убрать эту связь? – он даже подскочил, что в любых других обстоятельствах вызвало бы улыбку – маленький, кругленький как шарик. Но не сейчас. В данный момент я наоборот поежилась, услышав его возглас. – Но почему? Такие связи редкость, они являются знаком свыше! И разрывать их кощунственно.

В его голосе слышалось столько обиды и недоумения, будто он лично связал нас и теперь у него отняли из-под самого носа игрушку. Но Рейстлин, в отличии от меня, столь проникновенной речью не впечатлился. Только бросил:

– Потому что каждый имеет право на свой выбор.

Правильные слова. Точные. Очень верные. Я сама пыталась донести ему эту мысль. И вот, кажется, получилось. Но что теперь? Я об этом мечтала? Ай, была не была. Лучше так, чем кого-то неволить.

– Совершенно точно, – подтвердила я мнение своего недожениха. Жрец посмотрел на нас, как на неразумных детей, и со вздохом сказал:

– Ну что же, если вы действительно этого желаете…

– Желаем! – хором согласились мы, а я добавила. – Больше всего на свете!

– Идите к алтарю, – то ли послал, то ли благословил нас жрец. – И просите.

Что ж, если сказали идти, значит, идем. Правда, я в душе не представляю, как просить о чем-то богов, тем более, об изменении их же решения. А уж если учесть, что я обещала всего сутки назад… Получается, я не сдержала собственного слова. Но не заставлять же Рейстлина жениться на мне насильно!

Дойдя до алтаря и дотронувшись до его пугающе ледяной поверхности, я оглянулась на жреца:

– А обязательно вслух говорить?

Тот покачал головой:

– Нет. Боги и так вас услышат. Они вездесущи.

Успокоили, называется! У меня после этих слов начали подрагивать пальцы, но я вновь прикоснулась к алтарю и мысленно взмолилась:

«Пожалуйста, дайте ему свободу. Нет ничего хуже, чем неволить любовью человека, которому ты не нужен. А я… Я слишком люблю его для этого. Пожалуйста».

К горлу подступил ком, но сформулировать что-то более членораздельное не получилось. Однако боги услышали. Я почувствовала это, когда по моим запястьям скользнули энергетические нити, словно развязанные атласные ленты. А потом…

Я не чувствовала эти нити, когда они нас связывали. Совсем. Но когда их не стало, ощутила щемящую пустоту. Боги услышали наши мольбы.

Из храма мы вышли в полнейшем молчании, хотя, казалось, следовало бы праздновать нашу свободу. Вот только настроение наоборот было траурным. Хотелось все крушить, бить неугодных метлой и пакостничать. Не знаю, как Рейстлину, но мне каждый шаг давался с огромным трудом.

Двери за нами захлопнулись, и мы застыли на пороге, словно не зная, куда нам двигаться дальше. Наверное, нам стоит попрощаться прямо тут? Ни к чему ведь продлевать агонию. Все ведь уже решено, расставлено по местам. Он свободен, я свободна. Я могу вернуться в Академию, спокойно получить диплом, устроиться на работу. Главное, не в институте при Министерстве магии. Еще столкнемся ненароком. Как вариант, я могу даже уехать работать в другой город, в другое королевство. Я внучка герцога, мне доступны все варианты.

– Ну что? – выдавила из себя улыбку. – Ты на работу? А я сейчас заеду к дедушке, а потом в Академию. Приятно было познакомиться и сотрудничать, – я даже протянула ему руку, которую незамедлительно перехватили.

– Не так быстро, Кассандра, – резко проговорил он, сжимая пальцы на моих запястьях. – Нам надо поговорить.

Я изумленно на него посмотрела и захлопала ресницами. О чем тут можно разговаривать? Он должен быть доволен, ему больше не придется возиться с ведьмой-недоучкой. А он, вместо того, чтобы отпустить меня в свободное плавание, удерживает, да еще так крепко, что по коже мурашки бегут.

– О чем? – уточнила я вслух. Догадок много, но все откровенно бредовые. Может, он собирается взять с меня клятву больше никогда не использовать магические способности?

– Не здесь, – покачал головой Рейтслин. – Пройдемся до парка?

Это он опасается, что боги услышат его обвинительные речи и на него посыплются все кары небесные? Ну-ну. Но ладно, так и быть. Выслушаю его. Узнаю, что на этот раз пришло ему в голову, а потом перестану надоедать своим присутствием.

– Идем, – я кивнула и, опершись на его руку, прошествовала к аллеям, расположенным возле храма. Рейстлин завел меня в самую глубь, и тут я увидела красивую увитую плющом и цветами беседку.

– Присядем? – спросил Рейстлин и, не дожидаясь ответа, провел меня внутрь.

– Что, разговор настолько серьезный? – не удержавшись, сострила я. А чернокнижник кивнул. М-да, все чудесатее и чудесатее. И страннее. Усевшись на скамью и расправив юбки, я выжидающе посмотрела на Рейстлина. Он не спешил начинать разговор и изучал меня взглядом, словно пытался проникнуть мне под кожу и угадать мысли.

– Очень серьезный, Касси, – торжественно кивнул Рейстлин и вдруг… опустился передо мной на одно колено. А? Что происходит? Я что, сплю? Или ударилась о какую-нибудь балку при выходе из храма?

– Выйдешь за меня замуж? – спросил он, беря меня за руку. Я растерянно уставилась на возникшее передо мной кольцо. Оно искрилось на солнышке, ослепляя гранями крупного камня и более мелких, рассыпанных на причудливой оправе. Вот как так? Мы же только что разорвали нашу связь и вдруг предложение. Мне. Не верится как-то.

– Я?! – по-глупому уточнила вслух. Кандидат в мужья демонстративно обернулся по сторонам и спросил:

– А ты что, видишь здесь другую Кассандру Ленгтон?

– Ну как тебе сказать, – затараторила я, стремясь его заболтать, чтобы хотя бы ненадолго оттянуть момент ответа. Может, хоть так я успею осознать, что здесь происходит, догадаться, зачем он все это делает. Неужели из-за того, что он пообещал деду, да и моей подмоченной репутации? Так он ведь знает, мне такие жертвы не нужны. Тьма, как же все запутано.

– Касси, – Рейстлин вдруг коснулся пальцем моих губ, стремясь прервать все мои судорожные отговорки. И вместо всех заготовленных фраз, я выдохнула только одно слово:

– Почему?

– Потому что я тебя люблю, – он улыбнулся так легко и открыто, как никогда бы, наверное, не смог улыбаться тот сухарь, которым я его впервые увидела. – И знаю, что ты ко мне тоже неравнодушна, хотя быстрее метлой изобьешь, чем в этом признаешься.

Неравнодушна – это еще слабо сказано. Но неужели я настолько предсказуема? Тьма, о чем я только думаю! Он действительно сказал, что любит меня? Вот так вот просто, искренне, так, что я даже начинаю в это верить?