Академия любви и ненависти (СИ) - Краева Ирина Олеговна "kozyulya" - Страница 34

Дэйнор был коварен и хитёр и довольно часто побеждал за счёт обманных маневров. Наяр побеждал за счёт невероятных скорости и силы. Роберт же сражался «мозгом», как утверждал тренер, и поначалу частенько им проигрывал. Однако чем больше они тренировались, чем чаще именно он становился победителем.

И именно он чуть не задушил оборотня голыми руками, как рассказывал отцу Дэйнор. К тому времени я лежала без сознания и своими глазами, хвала Великой, ничего не видела.

Теперь же они вновь сошлись в бою. И он уже не учебный.

Кругом много народа. Преподаватели, служащие, горстка избранных студентов. И я у всех на виду со своими эмоциями.

Сделала глубокий вдох и долгий выдох, как учил целитель. Представила, что выпускаю напряжение. Сильного облегчения не принесло, однако надеть на лицо светскую маску удалось, хотя сердце при каждом ударе колотилось с такой силой, что я не слышала рёва трибун.

— Даже интересно, за кого ты болеешь больше, — с мягкой улыбкой произнёс целитель душ, подсаживаясь ко мне. И в этой его мягкости и ласковости слышался костяной звук сжимающихся челюстей флакции, опасной водной хищницы. Изучает.

— Вы знаете, за кого, — ответила, не прекращая следить за боем, где Роберт с Наяром не щадили ни себя, ни соперника.

— Я знаю. Остальные теряются в догадке. Это их мысли я озвучил. Они витают над ареной столь отчётливо, что не нужно быть ментальным магом — любому ясно. Забавный факт — большинству это интереснее, чем их собственные ставки на одного из парней.

Следом за целителем к нам подошёл и мастер Рувильстон.

— Эли, если Роберт сегодня проиграет, с тебя причитается.

— А я-то здесь причём? — возмутилась искренне. — Проиграет — значит, плохо тренировался. Я вообще не понимаю, как к выпускному курсу можно было сохранить такое количество эмоций.

— Они копились, — доверительно произнёс целитель.

— Каэран, да ладно тебе. Пока в академии не появилась Эли, мы не знали, что у него они есть, — расхохотался мастер Вилли, привлекая к нам повышенное внимание. — Ну разве только на оборотня он ярко реагировал, и то в первый день. Мы с Тугуром не знали, каким богам воздавать хвалу за то, что поблизости никого не было, когда взорвалась башня, да из зрителей только мы и были. В остальном Роберт — лорд Айсберг, как его прозвали детки.

О, так получается, запрет приходить зрителям на дуэли оттуда? Из того самого прошлого, где эти двое разнесли по камням древнюю и хорошо защищённую башню? Не представляю, какие заклинания и проклятия там летали, что снесли защиту!

— Мастер, я так понимаю, вы поставили на Роберта, да? Или это обходной маневр, чтобы выиграть больше на его проигрыше? — тихо-тихо уточнила, стараясь не выказать повышенной заинтересованности. Ведь он их тренировал последние годы, значит, знает лучше остальных. И на что они способны — тоже.

— Как тебе наша девочка, Айша? — неожиданно обратился мужчина к моей спутнице, игнорируя вопрос. — Умненькая, да?

Так вот, как её зовут. Она не представлялась и я подумала, на это есть причины, не стала расспрашивать, выпытывать, проявила деликатность. А ведь Айша могла думать, что я и так знаю её имя, ведь все порядочные ученики общаются между собой. Кто же думал, что я почти изолируюсь от общества? Но я слишком хорошо себя знала. Ко всем моим хитростям, здравому смыслу и общительности прилагалась огромная, светлая доверчивость, столь неуместная в военной академии. А ещё я привыкла доверять друзьям, хотя жизнь с детства пыталась отучить меня от опасной в мире магов привычки.

— Она прелестна, я потому и решила ей помочь. Слишком светлая и добрая для Каисторна, — выдала ответ вахтёрша общежития, а у меня в очередной раз мороз по коже. В её словах вечно чудилось предчувствие, предвосхищение событий и от этого каждая фраза звучала пророчески страшно. Ещё и так неудачно совпала с моими мыслями.

— Так что по поводу ставок? — повторила я вопрос, чтобы изгнать неприятное ощущение.

— В случае этих двоих я воздерживаюсь от прогнозов.

— Неужели считаешь, их силы равны? — спросила Айша.

— Нет. Оборотень сильнее, — ответил тренер спокойно.

— Как сильнее? Но ведь Роберт... — начала я, но замолчала, сообразив, что Рувильстон специально не закончил фразу — хотел посмотреть на мою реакцию.

— Ох уж эти девчонки, — мастер закатил глаза и языком цокнул. — Всё с вами ясно, девушка. Айша, оборотень безусловно сильнее физически, но в нём бушуют эмоции, они рвутся наружу настолько, что он пропускает удары. А Роберт его щадит.

— Это — щадит? — уточнила я. — Мне кажется, они дерутся ужасно жестоко, до переломов, наверное. Страшно смотреть.

Рувильстон поменялся местами с целителем, накрыл нас щитом и лишь после этого ответил на вопрос. Точнее, не ответил. А смутил так, что я вытаращила на него глаза, позабыв про безразличную маску на лице.

— Мне страшно интересно, что произошло у вашей троицы такого, что и ты и лорд Айсберг и ненавидите и одновременно оберегаете Наяра? Ответь, Элиния.

— Это давняя история, — ответила я, чуть испуганно поглядывая в сторону мастера Руви.

— Торопиться некуда. Они не станут заканчивать бой быстро. Им в удовольствие спустить пар, плюс это шоу для преподавателей, а значит, дополнительные бонусы и возможность выиграть, поставив на себя через подставное лицо.

Я добавила ещё защитный слой. Подумала — и накинула ещё парочку, внезапно почувствовав непривычное тепло в запястьях. Неужели начала формироваться защита от духов пустыни? Было бы неплохо.

Я решила рассказать мастеру часть истории. Здесь, конечно, никому нельзя доверять, но интуиция имела однозначное мнение о мастере — он свой, а её мнению я доверяла. И Рувильстону доверял брат. И доверяет Роберт.

Надеюсь, мы все не обманываемся.

После работы с целителем душ хотелось ещё раз обсудить страшное прошлое с другим человеком, знающим нас всех. Целитель действовал невероятно деликатно и не высказывал своё мнение, а мастер Руви точно молчать не станет. И мнение взрослого, опытного, многое повидавшего на своём веку мага, невероятно ценно услышать.

— Вы знаете моё настоящее имя и, возможно, слышали давнюю историю, как девочку-аристократку едва не убил оборотень.

— Ты и Наяр? — Тренер не сдержал эмоций, закашлялся, затем уставился на меня, полностью позабыв о бое. Признаться, на дерущихся я тоже старалась не смотреть, но совсем по другим причинам — нервы не выдерживали. — Он говорил, что его зверь сильно задержался и оказался настолько сильным, что потребовалось немало времени для контакта. Когда он поступил в Каисторн его кольцо едва сдерживало зверя, хотя делалось лучшими столичными мастерами. Ректор лично занимался созданием нового артефакта для Тцаро. Под него.

— И это кольцо всё равно не сдерживает Наяра до конца.

— Да нет, сдерживает. Или? — Тренер затаил дыхание в ожидании ответа.

— Да, мастер. Утром, когда я случайно попала в лапы Наяра, он едва сдержался от оборота. Черты его лица менялись, глаза полностью сменились на волчьи, сознание затуманилось. Вы видели его в зверином облике?

— Да. Наяр до сих пор плохо контролирует зверя, потому ему запрещено снимать артефакты. Более того, их зачаровали так, чтобы никто не мог их снять ни при каких обстоятельствах.

— То есть у него не одно кольцо? — уточнила с интересом.

— Я оговорился, — с небольшой запинкой произнёс Рувильстон, хотя всем уже было ясно, что к чему. Выходит, даже несколько артефактов едва сдерживают зверя и Наяр ещё более опасен, чем я думала. Катастрофа!

— На мой счёт можете быть спокойны, не выдам. А что касается первоначального вопроса... Я и сама не знаю, как отношусь к Наяру. Это всё очень и очень непросто. В человеческом облике он был прекрасным другом. Замечательным! Но его зверь меня почти убил. Похоже, я не до конца смирилась с мыслью, что Наяр и его зверь — одно создание, и до сих пор обманываю себя, вспоминая, каким он был до его пробуждения. У Роберта, наверное, схожее отношение. А плохое... оно стирается временем. И это, наверное, даже хорошо. В общем, я ему не доверяю и всегда настороже в его присутствии, общаться не хочу, видеть не хочу, но и назвать врагом не могу. Что было, то было. Наяр-человек себя не контролировал и не виноват в случившемся, а ждать от волка любви и вовсе не хочется. Меня только пугает его нынешняя ко мне привязанность.