Real-RPG. Практикант 2 (СИ) - Гришанин Дмитрий - Страница 19

Поковырявшись вилкой в остатках фасоли, я понял, что не хочу это доедать, и глотнув еще водички из фляжки, решил продолжить разговор:

— Вот ты все стращаешь меня этим крестражем. А на деле, это всего лишь татуировка у меня на пузе, от которой мне ни тепло, ни холодно.

— Ой, не зарекайся, — фыркнула женщина снова с набитым ртом, сглотнула и продолжила: — С ними всегда так. Поначалу крестраж подстраивается под тебя, привыкает, так сказать, к особенностям носителя. А потом начинает доить.

— Чего?

— Ближе к полудню узнаешь: чего, — профырчала Серафима снова с набитым ртом. — Боюсь, вечером в убежище придется мне тебя уже на хребте тащить.

— Блин. И че, ничего с этим нельзя сделать?

— Здесь точно нельзя. Ну а ежели дотянешь до возвращения в родные, так сказать, пенаты, попытаюсь избавить тебя от этой заразы.

— Как?

— Увидишь, — хмыкнула Серафима. — Главное три дня и две ночи тебе здесь еще продержись.

— Пока запитка пентаграммы не завершится?

— Запомнил. Молодца.

— Ты обещала об этом подробней рассказать?

— Да проще показать. Вот, смотри, — наклонившись, соседка ткнула блестящей от жира вилкой в центральный белесый камень брусчатки под стулом. — Ничего нового не замечаешь?

Сперва мне показалось, что белый камень с вечера значительно раздался вширь. Но, присмотревшись повнимательней, я обнаружил, что на сам деле камень в центре вовсе не белый, просто, он сплошь покрыт замысловатым узором из сотен тонких, как волос, нитей. Все нити выходили из центральной точки на камне, и дальше хаотично змеились в разнообразных направлениях, многократно переплетаясь между собой. Вчера вечером этот густой узор покрывал лишь центральный камень брусчатки, сейчас же, под утро, нити перекинулись на соседние камни, от чего и казалось, что камень в центре брусчатки раздался в размерах.

— Это и есть пентаграмма?

— Угу… Когда разрастется на всю брусчатку, откроется возвратный портал… Но, как видишь, процесс заполнения рисунком камней не быстрый. Так что придется запастить терпением. А в твоем случае еще и огромным везением… Ну ты поел, горе? — неожиданно сменила тему соседка и, не дожидаясь ответа, выхватила у меня банку.

— Вот что за человек, а? Ему говорят: силы днем, пипец, как пригодятся, а он, все одно, треть банки не доел, — заворчала сверху Серафима, но, к счастью, на этот раз одним ворчаньем ее недовольство и ограничилось.

Банка с объедками фасоли утилизировалась в безразмерный карман ее штанов, мне же было велено быстро допивать воду и подниматься.

— А че случилось-то? — заворчал я и, ухватившись за ствол бокового берха, рывком вскочил на ноги.

— Сейчас выглянет солнце. И нам нужно будет срочно бежать вон в тот подъезд, — Серафима указала на второй с дальнего конца пятнадцатиэтажки подъезд и, не дожидаясь очевидного вопроса, тут же пояснила: — Первый я вчера уже зачистила.

— Но вокруг же еще темно?

— Нужно заранее подготовиться, — проворчала в ответ соседка, тоже вставая, и пряча в безразмерный карман свой складной стул и мою подушку. — Когда расцветет, придется сразу бежать.

— Да с чего ты взяла, что сейчас солнце выглянет? На востоке, вон, и намека нет на зарю.

— Ну, во-первых, звезды на небе стали гораздо бледнее. А, во-вторых, глянь-ка туда, — она указала пальцем на центральный подъезд, из которого неспешно выходил голый юноша примерно моих лет, с безумной ухмылкой исчадья на лице, и уже без следа крови на идеальной чистой коже.

Следом за первым исчадьем из соседних подъездов стали выходить и другие чудовища в человеческом обличье.

— И какой смысл после них заходить в подъезд? — спросил я, невольно перейдя на шепот. — Они ж там, стопудово, истребили, нафиг, все живое.

— Увидишь, — хмыкнула Серафима. — О, кажись, начинается. Приготовься.

На востоке вдруг показался краешек ослепительно-белого диска, который, как мощный фонарь, мгновенно осветил нашу улицу, и «выключил» выцветшую в поголубевшем небе луну.

Пять направляющихся к дороге фигур при дневном свете дружно рухнули на асфальт и тут же бесследно развеялись. На дороге же, в разных местах (но больше всего возле нашего убежища) вдруг из ниоткуда, словно чертики из табакерки, стали раскрываться арки зеркальных порталов, с до жути знакомыми видами теневой параллели.

Укрывающая наше убежище прозрачная пелена беззвучно исчезла.

— Бегом, Сережа! Не отставай! — заверещала над ухом Серафима и первой, показывая пример, вбурилась в узкий проход между берхами.

Я ломанулся через соседний проем меж белыми стволами, слыша из ближайшего портала быстро нарастающий многоголосый рев.

Несмотря на свои громоздкие габариты Серафима практически сразу же вырвалась из капкана берхов, и со скоростью ужаленной под хвост кобылицы понеслась ко второму подъезду.

Понимая, что безнадежно отстаю, я решил рискнуть.

— Рывок! — выдохнул фразу-активатор ни разу не апробированного умения, и в следующее мгновенье оказался даже ближе к цели на пару метров, чем шустрая Серафима.

Догнать меня она смогла лишь на финише, и в подъезд мы ворвались практически одновременно (из-за отсутствия сорванной с петель двери вдвоем сделать это оказалось не сложно).

Наше бегство внутрь дома случилось очень вовремя. Потому что уже в следующую секунду двор стал стремительно заполняться стаями «туристов» из теневой параллели, и практически сразу же там началась остервенелая грызня.

Мы сразу же сбежали с лестницы на лифтовую площадку первого этажа и, свернув направо, оказались в узком тамбуре на три квартиры.

— Замри, — шепнула мне Серафима и, добыв из безразмерного кармана связку отмычек, занялась замком ближайшей двери.

У этой женщины за плечами явно имелся немалый опыт домушника. Сходу подобрав нужную отмычку, с замком Серафима справилась за считанные секунды.

Раздался едва слышный щелчок и, чуть приоткрыв массивную входную дверь, Серафима напряженно застыла на пороге.

Вчерашний опыт охоты за царусами подсказал мне, что опытная ясновидящая сейчас сканирует открытое пространство Навигатором. Я тоже решил попрактиковаться, но едва сосредоточился на кольце, как был прерван обернувшейся женщиной.

— Все норм. Пустышка. Заходим, — скороговоркой выдала Серафима, и первой юркнула в распахнутую дверь.

Я метнулся следом, и невольно тут же зажал нос от спертого, пыльного воздуха, с порога встретившего меня в давно не проветриваемом помещении.

Серафима, пропустив меня внутрь, тут же за спиной бесшумно прикрыла дверь и, пошерудив отмычкой уже во внутренней замочной скважине, по новой ее заперла.

— К чему такие сложности? — шепотом спросил я.

— Береженого бог бережет, — так же едва слышно откликнулась Серафима. — Пока твари во дворе не перебесятся, нам придется тут подождать какое-то время.

— А эти отмычки? Откуда?

— Ну ты, ведь, не думаешь, что за семь месяцев изоляции этой свернутой аномалии, мы с тобой здесь первые ясновидящие?

— Охренеть!

— Ладно, нечего у двери топтаться. Пойдем глянем, че там на улице творится. Обещаю, такого зрелища ты ни в одном кино не увидишь.

Подхватив меня под руку, Серафима прошла в запыленную гостиную, из широкого окна которой открывался роскошный вид на улицу. Из-за пыли и грязи прозрачность оконного стекла, конечно, оставляла желать лучшего, но увидеть через него развернувшуюся на дороге бойню оказалось вполне возможно, нас же с улицы заметить за ним было практически не реально.

Серафима не обманула, открывшаяся моему взору массовая драка всех со всеми, где одновременно участвовало несколько сотен теневых тварей, действительно впечатлила. Рядом со знакомыми бестиями, рвачами и царусами я увидел и пару новых для меня видов тварей: образин, похожих на белесых мохнатых гигантских гусениц, с крокодильей пастью (длинной метров в пять, шириной чуть больше полметра и высотой в холке примерно с метр), и розовых «лягушек», с кошку величиной, но играючи прыгающих с асфальта до уровня третьего этажа.