Ботаник. Поводырь - Щепетнов Евгений - Страница 3

– Все в порядке? – прогудел над столиком бас.

– Все в порядке – кивнул я – Мы сейчас уходим. Разрешим свой спор на улице.

Вышибала внимательно на меня посмотрел, кивнул, вернулся в свой угол, бесстрастный и холодный, как каменная статуя. Да, он всегда отличался абсолютным холодным безразличием к происходящему вокруг – даже если это была смертельная схватка. Максим считает, что он уже давно умер, а если ты умер – так чего тогда волноваться? Ведь самое страшное уже случилось. Хотя тут я бы с ним поспорил – смерть еще не самое страшное, что может случиться с человеком.

Я встал и пошел к выходу, раздумывая о том, что в принципе то, что задумал – сделал. Мне нужно было убедиться, что нужный человек на месте, как мы с ним и договаривались. Максим на месте. Теперь технические детали – как передать ему записку. Но это несложно. Найду какого-нибудь мальчишку, дам ему записку и пару монет, и он доставит это письмо по назначению. А потом можно идти домой, в замок.

– Шагай быстрее! – прервал мои мысли глумливый голос, и я почувствовал тычок в спину. Ну, все…хотел я оставить его в живых, но теперь…каждый заслуживает то, что он…заслуживает. И только так. Не люблю хамов. Просто бешусь от хамства.

Я вышел на улицу, огляделся. Солнце слепило глаза и пришлось как следует поморгать. Я вообще не люблю яркий свет, зато и вижу в темноте почти как кошка. Такая вот особенность у моих глаз. Для улицы не очень пригодная, а для тоннелей в стенах замка – в самый раз. Чему я несказанно рад.

– Сюда давай, в переулок! Ну, быстрее, урод! – шагаю туда, куда мне было предложено и через пару минут останавливаюсь, оборачиваясь и суя руку под плащ. Ладонь легла на шершавую рукоять меча, и он тут же откликнулся:

– Привет, хозяин! Давненько мы с тобой не веселились!

– Давненько, Лед – подтверждаю я мысленно, слушая какую-то хрень, исторгаемую мокрым ртом моего обидчика. Он несет что-то про грязных уродов, которые мешают жить людям, про мои сексуальные перверсии с животными и мужчинами, про мою семью, которая явно такая же как я уродская, и такая же извращенная. Не понимаю этого. Чего болтать? Решил убивать – так убивай, а не подстраивай под это базу! Не надо чуши, не надо грязи – просто вставай в позицию, и понеслось!

В позицию он успел встать. Больше ничего не успел. Лед – тонкий, будто шпага, никогда не затупливающийся и прочный, как стальной лом – пропел в воздухе и взрезал горло противника ровно там, где проходит сонная артерия. Фонтаном брызнула кровь. Парень зажал руками тонкий разрез, между его пальцами заструилась, просочилась ярко-алая артериальная кровь. Жить ему оставалось минуту, ну может чуть больше.

Я не стал дожидаться его смерти, даже того, чтобы он свалился на землю – просто обошел стороной и пошел прочь, автоматически встряхнув на ходу клинком – кровь надо удалить. Капли крови, которые попадут в ножны, неминуемо протухнут и от них будет нести дохлятиной. А это не есть хорошо.

– Эй, ты чего?! Парни, он его убил! Убил!

Навстречу мне вышли те самые трое, что сидели рядом с моим обидчиком. Видимо он уже упал (я не видел этого), потому первый, кто попался мне навстречу всполошился, и тут же потянул из ножен широкий полуторный меч. Мужик был крепким, плечистым, так что меч казался ему под стать. Серьезный боец.

– Стоять! – крикнул он, и встал в стойку, которая на Земле звалась «Глупец», или «Дурак». Коварная стойка. Меч опущен острием к земле практически вертикально, и кажется, что его хозяин не намерен напасть, или даже защититься. Опасное заблуждение! Из этой стойки можно нанести молниеносный удар! Или прикрыться, если на тебя нападут.

Я на Земле интересовался средневековым фехтованием – всегда имел тягу к холодному оружию. Так что кое-что в этом вопросе соображаю. Да и тут получил очень хорошую школу – и от Кендала Оуга, Мастера над оружием, и от моего учителя, целителя и мага. Кстати – надо будет к нему зайти. Но…позже. Не хочу раскрывать свое инокогнито, ведь на мне сейчас магическая маска, я не похож на себя «оригинального».

– У нас был бой один на один, я выиграл – шепчу я бесцветным голосом – Дайте мне уйти, и никто не умрет.

– Никто не умрет?! Ты умрешь! – цедит противник, и делает почти незаметный шаг вперед, перенося вес на правую ногу. Сейчас он попробует подсечь мне ноги, а потом…потом добьет то, что останется.

Само собой – я этого не жду. Меч поет, завывает, предвкушая новое угощение! Живой меч очень прожорлив и любит человеческие души. И с каждой душой становится все сильнее и проворнее. И умение его растет. А умение он передает мне. Потому человек с живым мечом практически непобедим в поединке. Если только не ударить в спину, или не пустить стрелу. Но лучников я не вижу, и за спиной у меня только вздрагивающий в последних усилиях удержать жизнь холодеющий труп.

Рраз! Мой меч отрубает руку мужчины выше запястья – прямо через наруч, Лед его даже не заметил, настолько остер.

Два! Обратной ходкой Лед сносит парню полголовы со стороны затылка. Все, бой закончен.

Но остались еще двое. Смотрю на них с вопросом – итак? Что будем делать?

– Без претензий, парень – гудит один из них, тот, что защищал меня за столом – Два дурака! Вечно куда-то влипали, вот теперь и дождались. Будешь их чистить?

Я вначале не понял вопроса, потом отрицательно помотал головой. Нет, обшаривать карманы не собираюсь. И противно, и незачем – денег у меня больше, чем мне нужно. И золота.

Вытираю меч об одежду уже затихшего трупа, вкладываю меч в ножны и осторожно обхожу наемников по дуге, готовый к любой неожиданности. Но ничего не происходит – наемники теперь заняты обшариванием трупов товарищей. А может не товарищей, а просто сослуживцев.

Бог им судья. Не знаю их отношений, а только определенно – если трупы останутся здесь лежать, то через несколько минут на них не останется ничего ценного, а потом исчезнет и одежда. Вон, уже маячат на горизонте несколько забулдыг, вечно обретающихся возле таверн. Оберут трупы за милую душу, чертовы стервятники.

Мальчишку-посыльного я нашел в помощниках у зеленщика, стоявшего у продуктовой лавки со своим передвижным «магазином». Мальчишке дал пять мелких медных монет, пообещав, что когда он доставит ответ – добавлю еще пять таких же. Тот понесся бегом в нужном направлении, и вернулся минут через пятнадцать с тем же листком бумаги, на котором было написано: «Понял. Максим».

Все, теперь можно было со спокойной совестью отправляться домой. Дело сделано. Теперь у меня под рукой будет на одного верного человека больше.

Лошади хрипят, задыхаются, мокрые, как после дождя. Пена из оскаленной пасти летит на твердую, покрытую пожухлой травой землю. Но Скарла погоняет свою лошадь, а за ней скачут две лошади бок-о-бок, скрепленные специальным устройством для перевозки раненых. На этом устройстве лежит та, которую Альгис назвал «Барбарой» – белокожая (слишком белая!), голубоглазая (это ненормально!), длинноногая (это неудобно – как на таких ходулях стоять на земле?! А как сидеть на коне с такими прямыми ногами?!), и абсолютно бесчувственная. Просто живой труп, да и только. Она ест только тогда, когда ей сунешь еду в рот, и только мягкую еду, вроде кашицы. Тогда Барбара ее глотает. Пьет тоже – только когда жидкость польется в глотку.

А в остальном…в остальном все печально. Делает она под себя, и приходится мыть ее каждый раз, как Скарла останавливается у источника. Не потому мыть, что Скарла такая уж ревнительница чистоты, нет – мухи. На запах слетаются сотни, тысячи мух, и нет от них спасения. И это все большущая проблема.

Но не больше, чем ЭТА. Скарла чувствовала, что кто-то идет по ее следу, но заметила преследователей только после третьей ночевки. Вначале они находились на грани видимости, а потом осмелели, а может получили соответствующий приказ – и теперь преследуют ее во весь опор. И кони у них посвежее, чем у Скарлы, или посильнее. С каждой минутой преследователи все ближе и ближе, а кони Скарлы уже на пределе, вот-вот начнут спотыкаться и падут. По такой жаре, после длительного перехода – что с них спрашивать? Несчастные животные отдали человеку все, что они могли дать – и саму жизнь. Но когда выбираешь – твоя жизнь, или жизнь твоих лошадей – выбор очевиден.