Вся Правда (ЛП) - Кент Рина - Страница 12

Если она вспомнит, это будет прямой угрозой ее жизни.

И все же ей нужно убраться с радара детектива Дэниелса.

Он знает ее не так хорошо, как я, поэтому понятия не имеет, что у нее абсолютно нет того, что нужно, чтобы покончить с жизнью. Она делает это только издалека, как в случае с Ари.

Для того, чтобы покончить с жизнью, требуется нечто большее, чем мужество и решимость. Для этого нужно черное сердце и опустошенная душа.

К моему гребаному разочарованию, в новой Рейне этого нет.

Я останавливаюсь у входа и включаю фонарик. Рейна полу на земле в позе эмбриона, глаза закрыты, лицо скрыто волосами.

Мое дыхание замирает, когда я жду, как поднимется и опустится ее плечо — для доказательства того, что она жива.

Когда оно действительно движется, мои ноги бегут сами по себе, как в тот день, когда все, о чем я думал, это ее безопасность.

Еще раз повторяю, это все, о чем я думаю.

Я пытаюсь сказать своему пульсу, чтобы он, черт возьми, оставался спокойным, но он меня не слушает. Я направляю свет на ее лицо, присаживаясь перед ней на корточки.

— Рейна?

Мои движения медленны, когда я убираю прядь светлых волос с ее лица.

Ее брови нахмурены, рот искривлен в агонии. Ее глаза закрыты так крепко, что это кажется болезненным.

Что-то обрывается у меня в груди, чувство, которое я никогда не хотел испытывать после тех лет в средней школе.

Когда я думал, что она была единственной для меня.

— Открой свои проклятые глаза, Рейна.

Она что-то бормочет себе под нос.

Я наклоняюсь, чтобы услышать ее, но в этом нет смысла. Она говорит на иностранном языке.

По-русски?

— Р-Рай... Рай...

Кто, черт возьми, такой Рай?

Рейна и ее бесконечные секреты просто продолжают расти с годами.

Я кладу руку под ее бледные голые бедра, а другую обнимаю за спину, чтобы нести ее на руках.

Она устроилась так идеально, будто создана для моих рук. Она была создана для меня.

Я наблюдаю, как она хмурит брови, когда ее голова опускается мне на грудь. Сейчас она выглядит такой хрупкой, мягкой, как та девочка, которую я впервые увидел после того, как она исчезла, когда нам было двенадцать. Это был первый раз, когда я решил, что мне она нравится, первый раз, когда я подумал о том, чтобы поцеловать девочку.

Она была единственной дочерью Гарета, так что я встречал ее раньше, но никогда не испытывал такой потребности сблизиться с ней, как тогда, когда она вернулась. В ней что-то изменилось. Что-то более экзотическое, грубое и... сломанное.

Теперь я это понимаю. Меня привлекла ее сломанная сторона еще до того, как я понял, что это, черт возьми, было.

Когда Александр сказал, что мы должны быть помолвлены, я подумал, что сорвал джекпот.

Если бы не ее холодная, отчужденная реакция.

Я наклоняю голову и втягиваю ее нижнюю губу в рот, как делал в двенадцать, когда она спала в нашем гостевом доме.

Дрожь пробегает по ее телу, когда я в последний раз прикасаюсь губами к ее губам.

— Ты никогда не убежишь от меня, мой ужасный монстр.

Рейна

У меня пересохло во рту.

Это первая мысль, которая приходит мне в голову, когда я открываю глаза. Все мысли о том, что я хочу пить, исчезают, когда я осматриваю свое окружение.

Я лежу в двуспальной кровати на чужих простынях. Белый свет на потолке тоже не из моей комнаты.

Я рывком принимаю сидячее положение и заглядываю под одеяло. На мне все еще моя прежняя одежда. Слава Богу.

Медленно я пододвигаюсь к краю, и мои пальцы ног тонут в плюшевом ковре.

Где находится это место? Разве я не была в коттедже всего две секунды назад?

Часы на прикроватной тумбочке показывают восемь вечера. Я хмурюсь. Прошло уже несколько часов. Сколько, черт возьми, прошло часов? Я стояла, совершая путешествие в прошлое и пытаясь вспомнить свою жизнь и…

Я ахаю, прикрывая рот руками.

Все воспоминания, которые поразили меня ранее, вновь поглощают. Смерть мамы. Жертва Рейны. Тот факт, что я конфисковала имя другого человека.

Должно быть, поэтому я не чувствовала себя комфортно с именем и фамилией Рейна Эллис, когда очнулась в больнице со стертыми воспоминаниями.

Я прожила как Рай Соколов двенадцать лет. Это имя резонировало со мной лучше, но мне пришлось стереть его. Я должна была стать Рейной, чтобы выжить.

Вот так просто я забрала ее жизнь и бросила ее в свою.

Русские охотились за мамой и мной. Или, скорее, они охотились за мной, так как у них не было проблем причинить вред маме, как только они нашли меня.

Слезы наполняют мои глаза, когда я падаю обратно на кровать, конечности дрожат, а сердце колотится все громче и сильнее с каждой секундой.

Мама.

Рейна.

Папа.

Теперь они все ушли, и я единственная, кто остался, маленький грязный монстр Рай, которая взяла личность и жизнь, которая никогда ей не принадлежала, которая обручилась с парнем, который никогда не должен был принадлежать ей.

Рай Соколова.

По-русски, как мамина фамилия и эти мужские акценты.

Мама учила меня немного русскому, говоря, что лучше понимать своих врагов, чтобы я знала, во что меня втянули.

Она считала их врагами и убегала от них. Она забрала Рейну и меня и планировала уехать из страны. У нас были поддельные паспорта, поддельные удостоверения личности и документы. Но в тот день они нашли нас, и все взорвалось.

Они убили маму и забрали Рейну.

Я ненавижу себя за то, что была чертовой трусихой тогда, за то, что позволила Рейне занять мое место, за то, что убежала. Я ненавижу то, что я никогда не оглядывалась назад, никогда не останавливалась.

В моем двенадцатилетнем сознании я так устала все время бегать, устала никогда не оставаться на одном месте дольше нескольких месяцев, никогда не иметь друзей, никогда не иметь достаточного количества еды.

Никогда никогда не иметь отца.

А еще я была так чертовски напугана, когда поняла, что мамы больше не существует. Она была единственной, кто заботился обо мне, и я понятия не имела, что, черт возьми, делать без нее.

Поэтому, когда Рейна отдала мне свою жизнь, я взяла ее.

Я не просила ее бежать со мной, потому что знала, что они никогда не остановятся, пока не получат дочь Мии Соколовой.

И они действительно остановились. Как только я начала жить с папой, они никогда не беспокоили меня — я думаю. Мои воспоминания об этом все еще расплывчаты.

Что я знаю точно, так это то, что в то время я думала, что папа попытается найти Рейну и вернуть ее.

Должно быть, он понял, что взял не того близнеца. И в каком-то смысле, возможно, отец искал ее. Не может быть совпадением, что он был замешан во всех этих опасных делах с мафией.

Потом они забрали и его тоже.

И они вернулись за Рейной и мной, когда мы воссоединились в коттедже. Хотя я точно не помню, что произошло, я уверена, что они это сделали.

Если они не убили ее после всех этих лет, то наверняка она нужна им живой, верно? Конечно, она все еще где-то там.

Человеческие останки.

Слеза скатывается по моей щеке, и я быстро вытираю ее.

Нет.

Я не поверю, что они отняли у нее жизнь. Она им в чем-то необходима. Она сумела выжить все это время и будет продолжать это делать.

Ты обещала, Рейна.

Дверь со щелчком открывается, и я вздрагиваю, чуть не сваливаясь с кровати. Во время моих беспорядочных мыслей о том, что произошло, я забыла о незнакомом месте, в котором нахожусь.

Мое сердце учащается, а на лбу выступают капельки пота. Мышцы напрягаются, как каждый раз, когда мама поднимала меня с кровати и говорила, что мы уходим.

Ни предупреждая, ничего.

Мои глаза обычно были закрыты, когда мы бежали посреди ночи Бог знает куда, а потом спали под стенами, когда у нас не было денег на отели. По крайней мере, я спала — но не мама. Она не спала всю ночь, присматривая за мной, отгоняя любого бездомного.