Дети луны: лунария (СИ) - Задорская Виктория - Страница 2

— Делаешь. Твой организм борется с геном. Так нельзя. Ты должна принять его. Неси с честью наследие предков.

— Я не понимаю, что происходит. Где я? Почему так больно?

— Боль — это естественный процесс. Он пройдет.

— Не хочу чувствовать боль, — упрямо покачала головой. — Хочу в лес.

— Пока нельзя, милая. Тебе еще не время. Но знай, что я очень сильно тебя люблю, — на лице матери было искреннее сожаление и отчаяние.

А моё сердце неожиданно наполнилось гневом. Как она может указывать мне. Как она может! После всего, что натворила…

— Ты лгунья. Ты… Ты во всем виновата! — кричу озлобленно и чувствую еще большую боль, которая лезвием проткнула грудь…

Темно… Очень темно и холодно. Я чувствую себя так, будто сижу на дне самой глубокой пропасти в мире, куда не попадает свет. И где-то здесь, среди одиночества, темноты и страха слабым отголоском доходит голос, который дарит последнюю надежду.

— Она умирает, Найт. Надо звонить полуночникам. Они — наш последний шанс спасти ее. Сирин — последний шанс спасти ее.

Бороться трудно, когда не видишь смысла в борьбе. Когда тело хочет покоя, потому что оно устало. Наконец, жизнь не такая большая ценность, правда? Иногда можно и пожертвовать ею, ради того, чтобы больше не испытывать боли.

Но кто-то меня не отпустил. Я была в шаге от свободы, но чья-то крепкая рука схватила меня за талию и вытащила из той пропасти.

Я не знаю, буду благодарна ей за это или нет. Время покажет.

Резко вдохнула носом воздух и открыла глаза. Сначала ничего не видела только темноту и тени вокруг. Стало страшно. Сердце коршуном начало биться в груди, а в висках застучало. Но через мгновение поняла, что зря всполошилась. Просто на улице ночь, поэтому темно. Ничего удивительного.

Я лежала на узкой кровати и четко чувствовала в комнате запах двух мужчин. Чтобы понять, кто еще находится рядом, взглядом начала рыскать по комнате. Глаза неприятно пекли, но я игнорировала это, поэтому скоро нащупала первый силуэт: в кресле напротив; а затем и второй: развернутый к окну.

Незнакомцы неподвижно замерли и почти не дышали. Какой-то тяжелый воздух был в комнате. Душный и неприятный. Я попыталась подняться на локтях, но осознала, что не могу пошевелиться, ведь мои руки и ноги оказались цепями прикованы к постели.

— Что… Что происходит? — сказала хриплым, осипшим голосом.

И тут два человека молнией бросились ко мне.

— Лили, слава Богам, — воскликнул Сирин, садясь на мою кровать.

— Лилит… Вот ты всех напугала, — добавил другой.

Незнакомец остановился в метре от Лупула, не решаясь подойти ближе, будто между ним и полуночником существовала четкая территориальная граница.

В ярком свете луны я разглядела непослушные темные волосы, с длинной челкой, что падала ему на глаза. Также увидела крепкую челюсть со щетиной, узкий нос и мощное телосложение. Мужчина был высоким. Где-то на голову выше Сирина, а еще довольно крепкий. Широкие плечи и мускулистые руки вызывали страх и напряжение. Я замерла, как овца на заклании, глядя на него, а через мгновение заметила, красные глаза, что блеснули в темноте. Сомнений больше не было — это Найт. Вожак лунаров. Мой вожак.

— Что происходит? — спросила, игнорируя боль в горле. — Где я?

Сирин смотрел на меня со священным трепетом и сумасшедшим теплом. Будто перед ним находилось самое дорогое на свете сокровище, а не вымученная жизнью семнадцатилетняя девушка.

— Ты в имении лунаров, — пояснил Найт.

— Да, милая, ты на карантине. Помнишь, я рассказывал об этапах превращения? Сейчас у тебя проходит первый. Тело перестраивается, обновляется. Этот процесс немного затянулся…

— Затянулся… — пробормотала устало. — А как ты? Как полуночники? Что с Блейком? А мой отец? Он знает, где я? Сколько времени прошло?

Вопросов было много. И меня не покидало странное ощущение, словно пропустила почти половину своей жизни. Лупул опустил взгляд вниз, будто ему трудно было отвечать. Но через мгновение парень собрался и объяснил:

— Прошло три месяца… Да, я знаю, это звучит безумно, но преждевременно не волнуйся. Все сейчас хорошо. Блейк мертв. С полуночниками и лунарами все прекрасно. Твой отец посещает тебя. Мы здесь все устроили так, будто ты находишься в дорогой частной больнице. Поэтому он хоть и волнуется, но в меру…

— В больнице? Три месяца? Что? Что происходило? О Господи…

Голова шла кругом. Не могла же я провести без сознания столько времени. Это значит, что все лето пропустила. Ужас.

— Первые два месяца блуждала по Аляске в облике волчицы, — донесся низкий тембр Найта. — Тебя никто не мог ни найти, ни поймать. Ты двигалась очень быстро, и не задерживалась на одном месте. Но в конце концов мне удалось это сделать, поэтому забрал тебя сюда.

— Далее тебя начало лихорадить, организм находился на грани между жизнью и смертью. В борьбе ты и провела последний месяц.

— Ладно, — кивнула, хотя информация пока сложно переваривалась. — Но папа… Он… Что он обо всем этом знает? — тяжело вздохнула, нарисовав в голове образ больного и несчастного отца.

И за что ему такая дочь, которая только заставляет страдать и нервничать?

Слово снова взял Лупул. Он мягко коснулся моей руки и максимально мягким и нежным голосом объяснил:

— Надо было как-то скрыть и объяснить смерть Аластара. Поэтому мы все устроили так, будто на вас напали волки. Блейка они разорвали, а тебя затянули в лес. Весь Джуно искал Лилит Портер в течение двух месяцев, не покидая надежд. А когда Ликос таки принес тебя, то все подумали, что случилось чудо. Они посчитали, что ты самостоятельно выживала все это время в тайге. Ведь сейчас лето, поэтому это реально, если иметь соответствующие знания. Дальше не происходило ничего необычного. Ты находилась под круглосуточным наблюдением врачей. По официальной версии находилась в коме из-за критического истощения и голода.

Сирин замолчал, а я устало закрыла глаза. Безумие… И как теперь жить дальше? Лилит — убийца, да еще и лгунья.

Я физически ощущала тьму, которая сгущалась внутри меня. Она там поселилась ровно в тот момент, когда нож стал орудием для убийства. И теперь, будто раковая опухоль, тьма росла, щупальцами вгрызаясь в органы.

— Поспи, милая, — прохладные губы парня мягко коснулись моего лба. — Завтра тебе будет легче.

Но правда ли это? Неужели будет легче когда-нибудь? Сирин, свет моей темноты, молись, чтобы в этом страшном черном сердце осталось место для чего-то хорошего…

Я закрыла глаза и отключилась, не желая принимать правду.

Проснулась от солнечных лучей, которые надоедливо дразнили сетчатку глаза. Я открыла глаза и увидела, что в комнате уже совсем светло. Кружевные узоры покрасили пол в золотистые оттенки, как будто намекая, что не все так плохо. Оглянувшись, поняла, что интерьер мне знакомый: коричневые обои, старая мебель и цветастые гардины с просмолёнными дырами. Видимо, когда-то здесь бывала. Вот только когда?