Бандитский причал (СИ) - Бузакина Юлия - Страница 35

Долго не задержались — на открытой местности дул холодный ветер. Гроб быстро опустили в могилу и присыпали землей. Водрузили крест из дорогого камня, уложили на холм охапки живых цветов и роскошные венки со скорбными надписями.

Несколько сотрудников местных новостей щелкали камерами, снимая скорбное событие. Сегодняшний вечерний выпуск новостей будет печальным.

Елена разложила красивые орхидеи у креста и присыпала их землей, чтобы не унесло. Свечи в подсвечниках все время гасли, ветер их тоже не щадил, но их уже перестали зажигать, это было бессмысленно.

Елена подняла голову и заметила группу мужчин в полицейской форме.

Уклоняясь от порывов ветра, они шли к похоронной процессии.

— Елена Алексеевна, — подойдя к ней вплотную, достал удостоверение молодой следователь из Уголовного Розыска. — Примите мои соболезнования по поводу смерти вашей приемной дочери. Мне очень жаль, но я вынужден сообщить вам, что вы арестованы.

— Что? — опешила мэр. — Мальчик, ты хоть понимаешь, с кем сейчас разговариваешь?

Ее охрана ловко оттеснила следователя к оградкам.

— У меня имеется ордер на ваш арест, Елена Алексеевна. Не советую вам сопротивляться.

— Это… это какая-то ошибка! — растерянно обернулась к Филиппу она. — Сынок, скажи хоть что-нибудь!

— В чем обвиняют мою мать? — встал рядом с Еленой тот.

— Хищения средств из бюджета.

— Да вы хоть понимаете, какие доходы имеет моя мать? Весь ваш городской бюджет и рядом не стоит!

— Если это ошибка, господин Ховански, то Елену Алексеевну отпустят домой.

Следователь подозвал своих людей, и на Елену надели наручники.

— Сынок! Сделай что-нибудь! — беспомощно вскрикнула она.

— Не волнуйся, я сейчас же позвоню нашему адвокату и поеду следом за вами, — на бледном лице не дрогнул ни один мускул. Значит, снова игры? Воронов никак не успокоится?!

Репортер из вечерних новостей работал вовсю. Щелчок, еще щелчок. И еще… надо же, мэр города арестована!

Заигравшись с кадрами, он не заметил, как сзади к нему подошел Ховански.

— Сука, только выложи это в новостях! — глухо прорычал Филипп и выбил камеру у репортера из рук, после чего принялся топтать ее ногами.

Охрана тут же кинулась к бедолаге.

— Вышвырните его за пределы кладбища! Нечего осквернять могилу моей сестры! — орал Ховански.

Остальные репортеры, учуяв опасность, бросились врассыпную.

— Догнать их! — заорал на охрану Филипп. — Камеры отобрать, фотографии и видеозапись уничтожить!

Охранники бросились ловить остальных. Но бег среди могил походил на детские догонялки.

Ярость клокотала в груди у Филиппа. Их снова переиграли. Ясно, что обвинение, предъявленное его матери, липовое. Для чего ей бюджетные средства, у нее достаточно денег!

Грязно выругавшись, Ховански достал из кармана пальто сотовый телефон и набрал номер семейного адвоката. Путь тот разбирается в хитросплетениях политических игр. Ему за это платят. А Михаил, кажется, накануне плохо понял, что его игры могут закончиться очень неудачно.

Дозвонившись до адвоката, Филипп окинул презрительным взглядом борющихся с репортерами охранников и зашагал к своей машине. Ледяной ветер трепал его светлые волосы и неприятно бил в красивое лицо, но Филипп не чувствовал холода — в его груди пылала злость.

Он сел в машину и включил зажигание. Спустя несколько мгновений его роскошный спортивный внедорожник сорвался с места.

По дороге в город на лобовое стекло начал падать пепел.

Запах гари, едкий и резкий, заполнил салон автомобиля.

— Что за ерунда? — поморщился Ховански. — Неужели?.. Нет, не может быть.

Из любопытства свернул с главной дороги к старому причалу. Дым застилал все вокруг, резал глаза и раздирал горло. Старый дом, оставшийся в наследство Вороновым, пылал адским пламенем.

«Даша!» — кольнуло в груди.

Припарковав машину у соседнего переулка, Филипп размашисто зашагал к пожарищу.

Улица, на которой произошел пожар, была похожа на усыпанную снегом рождественскую площадь. На самом деле дело было совсем не в снеге. Вокруг лежал пепел. Чем ближе Филипп был к дому, тем тяжелее становилось дышать. Пепел летел во все стороны, горький дым повис на улице серым облаком.

Несколько пожарных машин заливали дом водой. Пожарные пытались спасти хоть что-то, но пламя оказалось сильнее.

— Раненые есть? — подойдя к пожарной машине, поинтересовался у водителя Филипп.

— Нет, никто не выжил, — покачал головой тот. — Газ взорвался. Все, кто был в доме, оказались в ловушке.

«И все же мы тебя сегодня похоронили…» — пронеслось в голове. Стало нехорошо.

Из ворот вышел пожарный. Все лицо и руки были в черной саже. В руках он держал коробку.

— Господин Ховански, это же вы! — оживился пожарный. — Моя жена не пропускает ни одного вашего показа по телевизору! Она обожает ваши платья!

— Точно никто не выжил? — не желая слушать никому не нужную лесть, перебил его Филипп.

Ветер поменял направление, и едкий дым ударил в лицо, заставив обоих закашляться.

— Нет, никто. Это заказное убийство, господин Ховански. Мы нашли убитых охранников у входа, — вытирая с лица слезы от дыма, ответил пожарный.

— Вы уверены? — как мантру, повторил вопрос Филипп. — Жильцы могли спрятаться в подвале или еще где-то.

— Только два котенка. У одного немного шерсть обгорела, у второго лапы и усы. Но оба живчики. Успели выскочить в окно.

— Боже… — провел рукой по лицу Ховански. Перед глазами все поплыло.

«Мы ее и вправду сегодня похоронили…» — настойчиво била в голову одна и та же мысль, но Филипп не хотел ее принимать.

Пожарный с коробкой в руках что-то продолжал говорить, но Филиппу никак не удавалось уловить суть слов. Он не мог понять, кто подстроил чудовищный пожар.

— Так что, заберете, господин Ховански?

— Кого? — во все глаза рассматривая адское пламя и черный дым, переспросил он.

— Котят. Они породистые, им дорогой корм нужен, уход, прививки. Моя семья не потянет таких расходов. Заберите их к себе в офис «Хелен». У вас работает много женщин, кто-нибудь обязательно возьмет малышей домой.

— Я, что, по-вашему, похож на содержателя приюта для бездомных котиков? — зло прохрипел Филипп.

— Простите. Наверное, вы правы… — отшатнулся от него пожарный. — Попробую отдать их кому-нибудь из коллег. Да никто не захочет. Слишком дорогое это удовольствие — содержать двух шотландцев.

— Стойте!.. — поразмыслив несколько секунд, догнал его Ховански. — Дайте коробку. Мой секретарь их точно пристроит.

— Спасибо, — искренне, по-человечески обрадовался пожарный и всучил Филиппу коробку.

Оттуда осторожно высунули мордочки два обгоревших шотландских вислоухих котенка.

Закрыв коробку плотнее, Ховански отправился к своей машине.

«Подумать только, единственные выжившие — котята. Только кто мог так жестоко расправиться с Вороновыми, замуровав всех жильцов в доме?» — зло размышлял он. — «Багиров, кто еще. Кажется, Михаил поступил с его домом точно также. Эти чертовы садисты друг друга стоят! Надо гнать Багирова из дома матери прочь!»

Тишина в больничной палате. Только слышно, как медперсонал гремит в коридоре каталкой — хирургическое отделение в это утро заполнено до отказа.

Нина осторожно повернулась к окну — насколько позволяло перебинтованное плечо. Пулю извлекли накануне, наложили швы. Теперь любое движение отзывалось болью. Воспоминания предыдущего дня прорывались обрывками — отчетливо она запомнила мужчину в черном за окном кухни и направленное на нее дуло автомата. Потом только боль и слабость. Как доехали на краденой машине до аэропорта, как попали в самолет, на борту которого оказался военный врач — все смешалось в одну серую картину.