Пораженец (СИ) - "Д. Н. Замполит" - Страница 13

Наш же двор имел особую причину для гордости — унаследованный соседом трофейный “Опель-Кадет”. Вот с ним-то дядя Вова и возился по выходным, время от времени доверяя пацанам подержать ключи, а то и покрутить гайки. Когда нам исполнилось по двенадцать-тринадцать и он стал воспринимать нас как нормальных помощников, машина давно отметила сорокалетний юбилей.

Из родного до такого возраста дожили рама и кузов, а в остальном чудо техники состояло из деталей “Москвича-401”, репарационного клона “Кадета”, да еще с вкраплениями совсем чуждых имплантов.

Вот с эскизным проектом на основе такого опелька я и приступил к челночной дипломатии.

Первым я окучивал как раз Меллера, с ним мы проспорили часа три над концептом, и еще часа три на следующий день над проектом автозавода. Переносить производство Юрий, естественно, не хотел, но в создание передовой по нынешним временам машины поверил и с некоторыми оговорками решил принять участие в деле.

Вторым в списке значился Эммануил Людвигович Нобель, знакомый мне со страшного дня Кровавого воскресенья, когда на его заводе “Русский дизель” работал наш штаб.

Он с интересом просмотрел мои наброски, задал несколько технических вопросов, а затем перешел к главному:

— А зачем вам в этом деле “Бранобель”?

— Бензин.

— Простите?

— Топливо для двигателей внутреннего сгорания.

Эммануил задумчиво потеребил бороду. При нынешнем крекинге выход бензина был невелик, еще совсем недавно его продавали как антисептик пузырьками в аптеках, ну пятна он еще хорошо выводил, но серьезным коммерческим продуктом пока не был.

— Если я правильно понял, вы предлагаете создать рынок для бензина и вывести его с третьих ролей на авансцену?

Люблю иметь дело с умными людьми, особенно инженерами. А если еще и с коммерческой жилкой…

— Да. Вот, посмотрите, — я раскинул на столе заказанные в Штатах фотографии первых автозаправочных станций. — Американцы сейчас впереди всех в автомобильном деле, мы догоняем. Рано или поздно мы придем к тем же решениям, но уже сейчас можно застолбить за собой рынок и развивать не только производство машин и крекинг нефти, но и обслуживание техники.

Я знал, что Нобель поймет такой подход — их собственная фирма на нем и выросла, создав полный цикл от разведки нефти до сбыта продуктов из нее, ну и по ходу дела превратила керосин из экзотики в массовый дешевый продукт, нужный в каждом доме.

И он понял, даже несмотря на то, что его любимые дизеля оставались в стороне, но я это учел и намекнул, что если их сделать компактнее, то они могут очень пригодиться на грузовиках и особенно на тракторах.

Третьим в мои хищные лапы попал свой брат-прочнист Дима Рябушинский, фанат аэродинамики, ему я поведал план создания завода двигателей и таким образом вышел на его братьев.

Я не помнил, кто именно из них в моей истории стал основателем АМО, поэтому обратился ко всем сразу, ну, за исключением Николаши, тот с головой ушел в искусство и красивую жизнь. Павел был занят текстильным производством, Михаил банковскими делами, так что главный разговор я провел с Владимиром, Сергеем и Степаном.

Начал, как уже привык, с большой войны и с того, что она создаст колоссальную потребность в средствах транспорта.

Про войну я талдычил всем, кому не лень, потрясая для убедительности книгой Блиоха и тыкая в те места из нее, которые совпадали с полученным на русско-японской войне опытом — пулеметы, бронепоезда, окопы на сотни километров, колючая проволока и прочее. И добавляя свои “прогнозы”, которые, несмотря на то, что я помнил далеко не все, сбывались с довольно большой точностью.

— Ваши соображения насчет войны весьма любопытны, — начал старший, Сергей, — не могу сказать, что вы меня полностью убедили, но вот идея поставок автомобилей Военному ведомству мне кажется заманчивой.

Еще бы, госзаказ, любимое дело всех буржуев.

— Сколько автомобилей, по вашему мнению, должен производить завод?

— Не менее пятисот в первый год.

При цифре “пятьсот” собрание покачнулось. Это же громадная, запредельно большая для России цифра! Раскрученный “Руссо-Балт” за все десять лет своего существования столько не произвел — машин четыресто, что ли…

— И как вы намерены обеспечить сбыт такого количества? — скептически поджал губы Владимир.

И я выложил на стол тузы из рукава.

— Вот анализ на основе данных, предоставленных союзами артелей и кооперативов, по ним годовая потребность в грузовых автомобилях составляет минимум триста пятьдесят штук, именно на эту цифру я и ориентировался. А при благоприятных условиях — до семисот.

— И вы уверены, что купят при цене в три тысячи рублей?

— Там ниже указано, что уже сейчас в артелях работают около тысячи паровых плугов, почти пятьсот тракторов и свыше ста автомобилей, а также паровые молотилки, локомобили и другая столь же дорогая техника в немалом числе. Вот еще справка Николая Карловича фон Мекка, председателя Московского клуба автолюбителей, он считает, что при цене на автомобиль в три-четыре тысячи рублей можно будет продавать не менее четырехсот легковых машин в год, расчеты прилагаются.

— Так это придется делать отдельно грузовик и отдельно авто!

— Нисколько. В основе лежат одна рама двух типоразмеров, одна трансмиссия, два мотора, и две кабины. На выходе получаем сразу четыре автомобиля — кабриолет, лимузин, легкий и тяжелый грузовик.

— А облегченные двигатели, — влез Дима, — позарез нужны авиации.

— Сиди уж, — пробурчал Степан, — все бы тебе с аэропланами играться.

Но я видел, что цифры пробрали его до печенок и поспешил подпустить малость лести:

— На сегодня пайщиками готовы вступить конструкторское бюро завода “Дукс”, товарищество “Бранобель”, союзы артелей и ряд частных акционеров. Мы можем начинать уже сейчас, но хотелось бы видеть среди основателей и дом Рябушинских, людей опытных в деловом мире, любящих технику и с поддержкой крупного банка.

Вот я их и уболтал. Моя доля составила всего пять процентов, Рябушинские и Нобель откусили по тридцать, артелям досталось двадцать, Меллеру тоже пять, остальное разошлось по мелочам. Неплохой расклад, никто из тяжеловесов не доминирует, если, конечно, они не сговорятся.

Зима 1910-1911

Возвращение Зубатова к “работе” пошло ему на пользу и сейчас он выглядел подтянуто, а не как полный старик три года назад. Тогда, оставшись без дела во владимирской ссылке он понемногу опускался, несмотря на старания Александры Николаевны, его жены, и все меньше следил за собой.

Помогли мемуары — вначале через силу, а потом, когда втянулся, Сергей Васильевич строчил ежедневно, ходил в городскую библиотеку и выписывал нужные книги и журналы. Отличное сочинение получилось, кстати говоря, немало нам помогло.

А уж когда мы уболтали бывшего шефа охранки работать на революцию… Есть разные типы людей, одни не могут жить без выпивки, другие без адреналина, а вот Зубатову нужны были вербовки и оперативные комбинации. Так что в свои без малого пятьдесят он почти расцвел.

— Ну-с, Михал Дмитриевич, шах, — конь перепрыгнул с белой на черную клетку, как в старые времена в Московском художественном кружке.

— А мы его слоном. Бью.

— А мы… А мы… ладье… аааа, хитрец какой, вижу вашу ловушку, вижу! Вот так.

Во Владимир я приехал по делам Жилищного общества. Губернский истеблишмент, долгое время с завистью смотревший на наши кварталы, наконец-то соорганизовался и создал кооператив. Размах, конечно, с московским не сравнить — планировался всего-навсего один четырехэтажный дом, но для тридцатитысячного города и это было хорошо.

А еще конспиративная встреча с товарищами из Иваново, ревизия в здешнем союзе артелей, разговор в земстве, вдруг возжаждавшем капитальный мост через Клязьму и еще парочка местных дел. Как говорится, чтобы два (три, четыре) раза не вставать. Ну и в села Орехово, Зуево и Никольское, которые вместе были раза в два, а то и в три крупней Владимира, на обратном ходу заехать.