Пораженец (СИ) - "Д. Н. Замполит" - Страница 43

Тому, кто сам землю пашет или гайки крутит, босфоры с дарданеллами нахрен не сдались. Но именно рабочих и крестьян послали на убой за проливы, на это мы и упирали. Артельные среди крестьянства авторитетом пользовались немалым, еще бы, “успешные”, грамотные, по науке работают, многие с техникой знакомы, так что пропаганда наша дорожку нашла.

Буквально на час заскочил Егор Медведник, проездом на Юго-Западный фронт, под Перемышль, строевой ценз зарабатывать на подполковника. Рассказал, что в занятой немцами части Царства Польского осталось изрядно наших ячеек, Савинков активирует запасные каналы связи и бог даст, будет у нас толковая информация о том, что делается по ту сторону фронта. Часть боевиков застряла на Балканах, но пока Болгария и Румыния в войну не влезли, есть еще полгода, чтобы спокойно оттуда до Бессарабии добраться. Да из других стран тоже, были у нас искатели экзотики, успели повоевать и в Китае, и на Филиппинах.

Из Пруссии немцы русскую армию выдавливали, зато наши вломили австриякам в Галиции и германцам пришлось устроить наступление на Варшаву, оттянуть на себя силы и это им вполне удалось, дошли почти до Вислы.

Для поднятия боевого духа российская власть переименовала Санкт-Петербург в Петроград, но почему-то оставила без изменений Екатеринбург, Оренбург, Петергоф и прочий Ораниенбаум.

Вот тут-то Митя и сдал свои экзамены на прапорщика. И получил предписание отправиться на Юго-Западный фронт, вослед Медведнику.

Собрали мы господина прапорщика в дорогу, со всем его хабаром, от чемодана-кровати до носовых платков. Терентий подогнал роскошную кожаную куртку, уж он в них толк знал. Ну и дальше, как там в песне, полотенце, ложку, кружку и небьющийся стакан, ага.

Подарил я свежеиспеченному офицеру цейсовский бинокль, наручные часы и Кольт М1911.

— А чего патронов только сотня? — спросил Митя, крутя в руках нежданное богатство.

— А того, что ты командир, твое оружие — роты и батальоны. А пистолет — это личное оружие, для личных целей. Так что на рожон не лезь, но труса не празднуй. И запомни, в атаку ходи не с шашкой, а с винтовкой.

— Почему?

— Немцы офицеров по шашке узнают и выцеливают в первую очередь. Шинель у тебя солдатская, с винтовкой не отличить будет. Так что если тебя сдуру убьют, домой можешь даже не приходить.

Лето 1914

Милый мой Митрич,

как часто с нами бывает — радости и беды настигают нас единовременно.

Ах вы, бедные мои! Вот уж повадились на вас шишки валиться, не пора ли и перестать?

Пережить нам пришлось тоже большую передрягу, так как хотя слухи о болезни А. М. и сильно были преувеличены, но болен он был серьезно и, не подвернись счастливый случай, не приехал бы к нему доктор Манухин, — через год А. М. не стало бы, наверное.

Увидимся мы скоро, тогда поговорим обо всем, только смотрите берегите сердце: говорят, на киевских хлебах я похорошела, помолодела и ни один смертный, и даже бессмертный, не может безнаказанно лицезреть столь ослепительное явление. О господи!

Позволю себе обременить Вас просьбой: Юрчик сейчас без дела, хотя знает языки, любит технику и неплохо владеет пером. Может, у Вас в Москве найдется для него дело.

Верчусь я как белка в колесе и утомляюсь нелепым положением “дивы”, которую “все жаждут увидеть”, а я до сей поры не знаю не только когда, но даже в чем именно я выступаю! Бестолочь невероятная.

Итальянский друг через Болгарию прислал мне милое письмецо. Благодарит Вас за книги из Швейцарии, что отправили по Вашей просьбе. Редактирует все ту же газету, здоров, но уверен, что скоро и ему придется повоевать.

Передавайте привет Натали, писать ей не буду, скоро увидимся. Рада, что она чувствует себя хорошо и бодро, — обожаю я эту женщину! И обязательно отпишите, как Митя!

Жму крепко Вашу руку, друг.

Ваша М.

Да, болячки скосили нас почти одновременно — Соня и Маня слегли почти на месяц, да я и сам изображал греческого посла Соплидополу. Поочередно переболели Ираида, Даша и Терентий. Одна Наташа стояла, как утес посреди всеобщей хвори, потому как медику в такой обстановке болеть никак невозможно. А когда все закончилось — тоже свалилась на неделю.

А вот Горький герой, несмотря на свою пневмонию дописал “Детство” и мы его немедленно запулили издаваться в Штаты и Европу. Ага, война — войной, а гешефт — гешефтом, каналы через Швецию работали вполне. Другое дело, что в Австрии и Германии его сейчас вряд ли напечатают, потому как русский. Или… или попробовать давануть на то, что он против войны и самодержавия?

Маша тоже невзирая на все хвори выступала сама, а еще устраивала Шаляпину, Собинову и многим другим концерты, часть денег от сборов шла в общую кассу. Вообще, наше подпольное государство, несмотря на войну, неплохо действовало, не так хорошо, как в мирное время, но все-таки. Главная беда, что многих забрили невзирая на подпорченную “анкету”, даже Ваня Федоров оказался в армии и уже унтер, Морозов поспособствовал. Призыв выдернул у нас до трети активистов, и теперь мы лихорадочно налаживали связь и работу в армии. Задача очень непростая, военная цензура читала письма с фронта и на фронт, а до обычных почты или телеграфа там зачастую и не добраться.

Но — нашли выход, наложили нашу старенькую систему с узлами связи на тыловые учреждения, все эти склады, оружейные мастерские, госпиталя и так далее. Метод капрала Уолтера “Радара” О’Рейли из сериала MASH с его сетью неформальных связей между телефонистами, писарями, каптенармусами и ты ды. Правда, они юзали рации и телефоны, а мы по старинке, письменно, но тут уж чем богаты.

Новости о Муссолини порадовали, с социалистами он не рассорился, возможно, там и останется. Все данные для лидера партии у него есть, наши за ним присматривают, будем надеятся.

А вот куда пристроить Юру Желябужского, так сразу ничего в голову и не пришло. Ну вот действительно, парень вырос в литературно-артистической среде, кругом горькие да станиславские, при этом учится пошел в Политех. Ну где, где нужны технари в театре? Разве что машинерией сцены заведовать. В типографию тоже не то, там сильно специальные знания нужны. Плохо у нас искусство с техникой стыкуется покамест… Думал два дня, пока не стукнуло — как это плохо??? Кино! Ровно то что надо — промышленный процесс на основе литературно-артистического!

И осталось мне решить, в какую киномастерскую его устроить. Хотя… Ханжонковы-Мозжухины это, конечно, хорошо, но кто прогресс двигать-то будет?

***

— Как там наши прибыля, Сергей Павлович?

Рябушинский прямо расцвел. Еще бы, третий уже контракт с военным ведомством! Причем на тысячу пятьсот машин, а не на сто и шестьсот, как первые два. И это, я так понимаю, начало, чем дольше генералы воюют, тем больше им грузовики нужны — будут и еще поставки, окрепнет завод.

— Вашими молитвами, Михаил Дмитриевич! Отправлять не успеваем. Легковые, правда, почти забросили, ну да сейчас для армии все в первую голову.

— А хотите моими молитвами еще одно предприятие?

Братец его, Степан Павлович, придвинулся к столу поближе.

— Ну-ка, ну-ка, что вы там еще изобрели?

— Да вот, кое-какие мысли насчет синематографа.

И я вывалил на Рябушинских все, что успел вспомнить и систематизировать на эту тему — крупный план, монтажный стол, комбинированная съемка… Ради такого дела я даже зарядил домашних разрисовать несколько блокнотов, по кадру на каждую страницу. Взял один, согнул, запустил страницы с шелестом и насладился произведенным впечатлением. Вот ведь, взрослые люди, лет по сорок мужикам, а как дети кинулись “Дай мне, дай мне!”

— А это что? — спросил, наигравшись, Сергей.

— Проекционный фон. Например, снимаем учебную атаку кавалерии с автомобиля, снятое проецируем на экран, на фоне которого главный герой скачет на табуретке и размахивает шашкой. Получаем иллюзию участия в атаке.