Салават-батыр (СИ) - Хамматов Яныбай Хамматович - Страница 17

— Да, твоя правда. Лучше не жди, пока я состарюсь. Женись, покуда я молодая… — рассудила она. — Ничего не поделаешь. Такая уж у нас, у женщин, доля…

Сказав это, Зюлейха подняла на мужа заплаканные глаза и спросила:

— Сказал бы хоть, кто твоя зазнобушка.

— Гюльбазир, — ответил Салават и рассказал, когда и при каких обстоятельствах ее встретил.

— А чья она дочь?

— Человека по имени Хагынбай.

Только Зюлейха раскрыла было рот, чтобы еще о чем-то спросить, как снаружи послышался голос Юлая.

— Улым, ты тут? — спросил он.

— Да, атай, — с готовностью бросился Салават к выходу.

Как оказалось, его хотел видеть академик Лепехин, которому не терпелось расспросить юношу об обычаях, связанных с молодежными игрищами.

Увидев Салавата, стоявший рядом с Рычковым Иван Иванович поспешил ему навстречу и с ходу заговорил:

— Прошу прощения за то, что пришлось вас потревожить. Но растолкуйте-ка мне, миленький, вот что. Вот вы победили сегодня в обоих состязаниях, верно? А ежели бы, положим, одновременно с вами за белый платок еще один джигит ухватился. Как же вы в таких случаях победителя определяете?

— Выходим вдвоем на майдан и меряемся силами. Все очень просто. Кто окажется сильнее, тот и победитель, — объяснил Салават.

Академик задал ему еще несколько вопросов и, получив подробные разъяснения, вежливо поблагодарил. В результате их беседы Лепехину удалось пополнить уже имевшиеся у него записи.

Он описал, как проходит борьба между молодыми людьми. Как и русские силачи, они не хватают друг друга за плечи, а борются, взявшись за пояс, используя при этом традиционные приемы… Платок, который необходимо выхватить из руки девушки, не обязательно должен быть дорогим. Главное в том, чтобы подцепить его, опередив других, и уже не выпускать из рук. Лепехин отметил, что в этих местах бытует такое правило: подарок для победившего батыра готовит самая красивая девушка в ауле… По завершении состязаний народ обращается к Аллаху с просьбой о хорошем урожае, после чего затевается пир. Молодежь развлекается, устраивая всяческие игры, вроде пробежек с яйцом на ложке, которую держат в зубах, борьбы и тагана — игры с танцами…

Довольно подробно описал Лепехин, как проходят у башкир сами летовки. Ему удалось установить, что на летних кочевках население живет семьями. Или же родственники сами образуют одно «джейлау». Для летовок всегда выбирают место возле реки либо другого источника, а вокруг юрт возводят изгородь, дабы закрыть доступ к ним скотине. По утрам животных выгоняют на пастбище, причем один вид отдельно от другого. Дойка кобылиц и коров происходит также по отдельности. Из коровьего молока взбивается масло, готовится сухой курут. Айран, приготавливаемый путем разбавления водой кислого катыка, используется в качестве напитка. Из кобыльего молока делают кумыс, представляющий собой среди прочих один из основных продуктов питания…

Оба русских ученых были чрезвычайно довольны приемом, оказанным им гостеприимными и добродушными башкирами Шайтан-Кудейской волости, и поэтому не торопились уезжать.

Однажды Юлай созвал сородичей на совет.

— Агай-эне, акхакалы! Наши знатные гости интересуются, как мы отыскиваем соколиные гнезда и приручаем птенцов. Особенно сын нашего знакомого Петра Ивановича Рычкова горит желанием приручить какого-нибудь птенца и просит ему помочь. Вам решать, что делать.

Первым взял слово мулла Арыслан.

— Я вот что скажу, йэмэгэт[39]: для башкорта желание кунака — священно.

— Воистину так, — поддержали его остальные.

На следующий день, спозаранку, с возглавляемой Салаватом группой всадников гости тронулись в путь.

Поначалу им пришлось ехать сквозь непроглядный туман. Постепенно густая завеса рассеялась, и всю округу залило ярким солнечным светом. Однако ближе к полудню небо заволокло темно-серыми облаками, и вскоре стал накрапывать дождь. Погода вконец испортилась. Проезжая по тропинке, идущей вдоль крутого берега, Лепехин вдруг почувствовал, как напряглась его лошадь. Словно почуяв опасность, она стала прясть ушами и мотать головой, то и дело всхрапывая. Все это выглядело очень странно, поскольку другие лошади вели себя спокойно.

— Пойду-ка я лучше пешком, — сказал Лепехин, слезая с седла.

— Путь неблизкий, Иван Иванович. Быстро устанете, — предупредил его Салават и предложил гостю на время обменять его лошадь на свою.

Академик не стал противиться. Однако и на этот раз произошло то же самое. Лошадь, предоставленная ему молодым хозяином, забеспокоилась, задергалась, а та, что была под Салаватом, напротив, затихла.

— Послушай-ка, дружок, кажется, твоя лошадка еще построптивее моей будет! Вот-вот меня на землю сбросит, — пожаловался Лепехин, похолодев от ужаса.

— Может быть, все дело в вас самих? — предположил Рычков.

— Во мне?! — ухмыльнулся тот и, пожав плечами, неуверенно произнес: — Неужто назад возвращаться придется?

Но Рычков не согласился.

— Не стоит пороть горячку, Иван Иваныч. Давайте-ка сперва попытаемся установить причину. Иначе вы не сможете ехать ни вперед, ни назад, — сказал он, заглядывая Лепехину в глаза. — Может, вашей лошадке дождь не по нраву?

— Помилуйте, дорогой Петр Иванович! При чем тут дождь, когда конь Салавата ведет себя точно так же.

— Ну так я и говорю, причина все-таки в вас.

— Что-то я вас не совсем понимаю, Петр Иванович, — недоумевал Лепехин.

Рычков внимательно оглядел своего молодого приятеля с головы до ног и затем спросил:

— Скажите-ка мне вот что, друг мой. Из какой кожи пошиты ваши сапоги?

— Я как-то не задумывался над этим. По-видимому, из коровьей…

Рычков спешился и принялся тщательно обследовать одежду Лепехина, как и его снаряжение. И очень скоро выяснилось, что причиной беспокойства животных стала сумка, сшитая из шкуры дикого кабана. Пропитанная дождевой влагой шкура хищного зверя источала сильный запах, тревожа лошадей.

Обнаружив причину странного поведения обоих животных, приятели обернули сумку сухой тряпкой и упрятали в мешки, вложив их один в другой. После этого академик мог спокойно ехать дальше.

Двое суток путешественники блуждали по каменистым ущельям и ложбинам Каратау. Время от времени со скал срывались камни и с шумом скатывались вниз. Некоторые из них оказывались под копытами лошадей.

Предстоящую ночь решили провести в лощине у подножия одной из высоких скал, недосягаемые вершины которых были скрыты под пеленой тумана. Рядом протекала река. Стреножив лошадей, путники развели у самой у ремы костер, вскипятили в медных чайниках воду. После чая занялись разными делами. Кто-то укреплял аркан для подъема в горы. Другие щепали лучины-сыраки, ладили остроги, чтобы с наступлением темноты поохотиться на крупную рыбу.

Тем временем Николай вместе с отцом расспрашивали Салавата о его планах на будущее, а академик Лепехин описывал в дневнике при свете костра самые последние впечатления.

Скалы по обе стороны реки напомнили ему развалины древних городов, так как некоторые из них похожи на башни и на колонны. С восхищением наблюдал Лепехин за тем, с какой ловкостью пробираются башкиры по отвесным скалам, и особо отметил в записях башкирских лошадей, которые «так легки, что с высоких крутизн, иногда и по самой узкой тропе спускаются».

Темной ночью началась рыбная ловля. Пойманные при помощи острогов хариусы оказались все, как на подбор, длиною с локоть. Отведав испеченной на углях рыбы, путники попили чаю с матрюшкой[40] и улеглись спать.

Рано на рассвете крепко спавшего Лепехина разбудили чьи-то громкие возгласы. Он встрепенулся, приподнял голову и, плохо соображая спросонья, вяло спросил:

— Что случилось? Медведи, что ли?

Не получив ответа, он резко вскочил и, протерев глаза, пригляделся. Рядом никого не оказалось. Куда же все подевались? Лепехин не знал, что и думать.