Салават-батыр (СИ) - Хамматов Яныбай Хамматович - Страница 38

К наступлению на Уфу, кроме башкир, были привлечены представители разных народов, включая катавских, катав-тамакских, верхоторских, симских, белорецких и архангельских крестьян, а также солдат.

Генеральный штурм города оказался безуспешным. С большими потерями повстанцы вынуждены были отступить к Чесноковке. И лишь тогда Зарубин-Чика понял, почему ему не удалось взять Уфу. Причиной поражения явилось то, что он упустил из внимания территорию по берегу Карай дели, оставив ее без контроля. Власти города не преминули воспользоваться этой оплошностью и сумели наладить поставки продовольствия, дров и сена. Узнав об этом, Зарубин схватился за голову и, оценив сложившуюся ситуацию, бросил к реке отряд Каскына Хамарова.

Получив от Салавата Юлаева новое подкрепление — тысячу человек, в числе которых был и его отец Юлай Азналин, Зарубин-Чика предпринял еще один штурм. Но и тот не увенчался успехом.

— Кажись, военную тактику менять придется! — сказал Зарубин и решил дождаться того момента, когда местный военный гарнизон сам сдаст блокированный со всех сторон город.

Продолжая держать Уфу в осаде, Зарубин-Чика не терял связи с Салаватом Юлаевым, Абдеем Абдуловым, Батыркаем Иткининым и другими начальниками отрядов, занимавшимися пополнением повстанческого войска из числа жителей Бирска, Осы, Красноуфимска, Кунгура и Соликамска.

Направлявшийся со своим отрядом в сторону Кунгура Салават Юлаев остановился в Красноуфимской крепости, откуда с некоторых пор в ставку стали поступать известия о распрях между местным начальством и казаками, и созвал их на сход.

— Я — полковник Салават Юлаев, — представился он. — Я говорю с вами от лица царя Петра Федоровича. Царь-батюшка прослышал, что у вас тут непорядок, что живете вы тут как кошки с собаками, и сильно гневается. Вот он и прислал меня сюда к вам все уладить. На есаула Овчинникова народ жалуется, оттого батюшка приказал мне заместо него Макара Ивановича Попова атаманом поставить, а в помощники ему — есаула Чигвинцева, — объявил Салават и, зачитав указ, составленный им вместе с Пугачевым, предупредил: — Все, что тут написано, соблюдать в строгости. Беспорядки прекратить, торговлю водкой и солью упорядочить, а часть казаков на помощь государю отрядить!..

Приняв на себя новые полномочия, ровесник Салавата Макар Попов и бывалый казак Матвей Чигвинцев приосанились и четко, по-военному, ответили:

— Будет исполнено!

С этого момента они с рвением принялись за дело. В тот же день атаман Попов собрал и направил в распоряжение Пугачева группу казаков под командованием сотника Барабашкина. Затем он отдал приказ об отправке ядер и нескольких пушек в расположение штурмующих Челябинск отрядов башкирского старшины Ильсегула Иткулова и фельдмаршала Юнаева.

Учредив новую власть и определив целый ряд серьезных мер по наведению порядка в крепости, Салават с чувством исполненного долга отправился отдыхать в отведенную ему и его ближайшим соратникам квартиру.

Заметив за изгородью возившуюся со скотиной симпатичную русскую девушку, он вспыхнул.

— Здорово, красавица!

— Здрасте! — ответила та, не отрываясь от работы.

— Ты, верно, дочь хозяина?

— Да.

Назвавшись, Салават спросил у девушки:

— А как тебя величать?

— Наташа.

— Какое у тебя имя красивое! Как сама…

Наталья зарделась от смущения и, не зная, как избавиться от приставаний Салавата, крикнула:

— Матушка, выйди-ка!

Неплотно затворенная дверь скрипнула, распахнулась, и из сеней показалась дородная баба.

— Чего тебе, дочка?

— Тот самый башкирец пришел, которого к нам на постой определили. Вон он стоит…

— Раз пришел, пускай заходит, — сказала хозяйка, бросив на Салавата быстрый взгляд. — Добро пожаловать, молодой человек, дверь не заперта!

Поблагодарив женщину, постоялец прошел внутрь.

Отужинав при свете «слепой» лампы-коптилки, Салават вместе со своими помощниками разместился в задней комнате, а сами хозяева устроились в проходной.

Джигиты едва успели улечься, как тут же уснули. Лишь Салавату не спалось. Ворочаясь на скрипучем деревянном лежаке, он заново переживал бурные события минувшего дня. Восстанием охвачен теперь весь Башкортостан, и уже можно надеяться на то, что очень скоро армия Абей-батши будет разбита и что башкорты вновь обретут желанную свободу. Бугасай займет трон, вернет им их земли, и заживут они вольной жизнью, не ведая бед. Поскорей бы! Ради этого он, пугачевский полковник Салават Юлаев, готов пожертвовать очень многим. Он будет делать все, что ни потребует от него Бугасай-батша…

Услыхав, как отворилась входная дверь, Салават вздрогнул и насторожился. Кто мог явиться сюда среди ночи?

Он прислушался. Вроде бы тихо. Все вокруг спят. Пора бы и ему угомониться. Да вот только мешает что-то заснуть. Как же это он не догадался на ночь караул выставить?

Так и не поняв, то ли кто зашел, то ли кто вышел, Салават решил, что не уснет, пока все не выяснит, и поднялся с постели. Он оделся, затем, осторожно ступая, чтобы не разбудить безмятежно спавших товарищей, выбрался из комнаты и прокрался в сени. Различив при свете луны силуэт застывшей на пороге Наташи, Салават удивился.

— Что случилось?

— Ничего. Просто стою, на звезды любуюсь, — тихо ответила она.

Салават встал рядом с девушкой, поднял глаза кверху и, воззрившись на круглый, ясный месяц, тоже замер. Темное небо, усыпанное звездами, показалось ему таинственным и в то же самое время зловещим. Он стоял, вслушиваясь в ночную тишину, изредка нарушаемую пофыркиванием лошадей. Было слышно, как в хлеву похрустывает сеном домашняя скотина. Вдруг где-то вдалеке жалобно завыла голодная и закоченевшая на трескучем морозе собака. Когда она умолкла, снова все стихло.

Салават метнул страстный взгляд на освещенное холодным лунным светом лицо девушки и, учащенно дыша, спросил:

— И чего тебе не спится, милая?

— За батю свово тревожусь.

— А где твой батька?

— Месяца два тому назад куда-то с казаками ускакал. И с тех пор о нем ни слуху ни духу. Ровно в воду канул…

— Не горюй. Вот увидишь, вернется твой батя живой и невредимый. Кабы случилось чего, вы б давно о том узнали. Плохая весть, как говорится, впереди хорошей ходит.

— Вот и я так думаю, — ответила с дрожью Наташа.

— Никак замерзла?

— Да нет…

— Отчего ж тогда трясешься?

Она не откликнулась. Салават еле держал себя в руках. Непривычная красота девушки, поблескивающие лунными бликами глаза, выбившиеся из-под платка пряди пышных светлых волос, близость ее молодого тела сводили с ума, заставляя все сильнее колотиться его сердце.

— А то давай я тебя согрею, — сказал он вдруг ласково, притягивая Наташу к себе. Та попробовала было вырваться из его горячих объятий, но потом вдруг передумала сопротивляться.

— Стыд-то какой! — прошептала она. — А ну как матушка увидит?

— А мне все равно, увидит она или нет, — сказал Салават, крепко прижимая девушку к своей груди и, коснувшись горячими губами ее уха, с нежностью произнес: — Что же делать, коли ты мне по сердцу пришлась…

Эта лунная ночь сблизила Салавата и Наталью друг с другом.

Однако общение их длилось недолго. Пятнадцатого января 1774 года, проведя в Красноуфимске три насыщенных важными делами дня, Салават Юлаев стал спешно готовиться вместе со своим войском к отъезду. Он загрузил сани провизией и двадцатью пудами пороха.

Перед тем как выехать, Салават встретился тайком с Натальей.

— Крепко запала ты мне в душу, милая. Хочешь, заберу тебя с собой? Муллу позовем. Ты в нашу веру перейдешь. И заживем мы с тобой как муж и жена по нашим, по мусульманским, законам. Говори скорее, ты согласная?

Наташа отрицательно покачала головой.

— Чтобы я да третьей женой к тебе пошла! Не бывать тому! Сперва разведись со своими, тада и поглядим…

— Нет, не могу я их бросить, — наотрез отказался Салават. — Зюлейху и Гюльбазир я тоже очень люблю!..