Да что вы знаете о настоящих принцессах? (СИ) - Романюк Светлана - Страница 20

Леди Корке тоже вполне уверенно пользовалась непривычными приборами, но вид при этом имела такой, будто оказывает окружающим неимоверную милость, прощая убогим их ущербность.

В общем и целом две леди, сидящие недалеко друг от друга, наглядно показывали разницу между быть и считаться.

В конце трапезы хозяин поднес Гердте небольшую плошку с тягучим алым содержимым, от которого веяло насыщенным травяным духом. Принцесса хмыкнула, макнула в жидкость ладонь и резво припечатала её к холстине, сноровисто подсунутой хозяином. Пока Гердта отмывала и оттирала руку, холстина была натянута на рамку и торжественно водружена на стену, где дополнила уже имеющуюся коллекцию оттисков.

Увидев заинтересованные и удивленные взгляды большинства гостей, хозяин в очередной раз поклонился и, испросив разрешения у Гердты, на ломаном ританском языке поведал собравшимся:

— Ресторанчик мой — дело семейное. Прапрадедом ещё начатое. Дело он вёл честно, готовил вкусно, звёзд с неба не хватал, но копеечку определённую имел. Как-то вечером к нему постучался путник, одежда, осанка и манеры которого выдавали в нем человека знатного, а запыленность, щетина на подбородке и черные круги под глазами говорили о том, что в пути он не первый день. Несмотря на поздний час, предок мой накормил гостя лучшим, что у него было. Тот поел, отер после сытной трапезы руки, бросил скромную плату на стол и продолжил путь. Салфетку же, которой он руки вытирал, никто отстирать не смог, так и остался на ней отпечаток ладони. Чудом не выбросили. Через несколько дней скончался после долгой изнурительной болезни Ганс IV, на престол вступил его сын Андре II. А ещё через несколько дней к ресторанчику прибыл гонец с королевским указом. Жаловал Андре II предку моему щедрое вознаграждение золотом и разрешение использовать в названии слово "королевская". Только тогда понял прапрадед, кем тот путник был. Салфетку нашли да на стену водрузили. Ресторанчик с той поры называется "Королевская длань". Прошло с того случая более 130 лет. Ещё четырежды наше заведение особы королевских кровей посещали. Все случайно. С интересом узнавали эту историю, а на прощание оставляли оттиск ладони на салфетке. Дед мой придумал вместо подливы краситель специальный для того использовать. На травах. Для человека безвредный, на ткани хорошо держится, и сохранять не в пример проще. В подвальчике у нас непременно склянка этого состава имеется.

Рассказчик перевел дух, обвел взглядом слушателей и добавил:

— И что характерно, все, чьи отпечатки вы на стене видите, рано или поздно на престол восходили. Кто через несколько месяцев, кто годы спустя. В основном в Вабрии, но вот Иоанн VII главой церкви Триединого стал, почти сорок лет делами церковными правил. — Тут он в очередной раз поклонился Гердте и продолжил. — Благодарю ваше высочество за оказанную милость, первый женский оттиск в коллекции у меня появился. И пусть едете вы на чужбину, верю, что не напрасно вы ко мне завернули, знать, всё в вашей судьбе ладно будет.

С последним утверждением лорд Палмсбери мог бы и поспорить. Историю он знал хорошо. Да, все отметившиеся на стене действительно получали корону и правили долго и умело, но сказать, что всё в их жизни было ладно, значило бы погрешить против истины. Большинству из них катастрофически не везло в жизни личной. Тот же Андре II был женат трижды, имел в общей сложности семерых детей, но пережил и жён своих, и детей, и даже единственного внука, умершего во младенчестве. А трон передал племяннику… Да и Иоанн IV, в миру — Кристофф, не от хорошей жизни о боге вспомнил. После несчастного случая, произошедшего с ним в юные годы, у него отказала нижняя часть тела, и до конца дней своих он перемещался в специальном кресле с помощью двух доверенных слуг. Да, все они были достойные люди, могучего ума и фантастической силы характера, но судьба им досталась не сказать, что простая да ладная. И, судя по грусти во взгляде принцессы, она историю родного государства тоже неплохо знала.

Немного передохнув и основательно подкрепившись, странники продолжили путь. Настроение у всех заметно улучшилось, сил тоже значительно прибавилось, даже у лошадей. Несмотря на небольшой крюк и довольно продолжительную остановку, к вечеру кортеж завершил запланированный переход и достиг места стоянки.

Добродушный настрой сохранился и после остановки. Когда стемнело, освободившиеся от своих обязанностей люди собрались у костров, до лорда Палмсбери доносились голоса и негромкий смех. Даже в шатре принцессы были устроены какие-то посиделки. По обрывкам фраз, доносившихся оттуда, можно было догадаться что Гердта, фрейлины и статс-дама развлекали себя, рассказывая страшилки. И судя по ахам и взвизгиваниям, самую жуткую историю поведала маркиза Блайнская.

Засыпая, лорд Палмсбери с улыбкой вспоминал прошедший вечер, стараясь сохранить давно забытое ощущение беспечности. Темно-синее бархатное небо, густо расшитое бисером звезд, было необычайно близким, казалось, стоит протянуть руку, и в ладони останется маленькое сияющее чудо. Запах влажной земли. Шепот леса. Искры гаснущих костров. Затихающие голоса. Фырканье лошадей. Умиротворение, разлитое в воздухе.

Было даже немного жаль, что скоро начнет светать, а до Либенбурга оставался всего один шестичасовой переход.

Но ночь в лагере закончилась задолго до рассвета. Лорд Палмсбери распахнул глаза после двух часов сна. И пробуждение это нельзя было назвать приятным.

Нечеловеческий крик боли и ужаса разрезал ночную тишину. Накинув на себя первую попавшуюся одежду, лорд выскочил из шатра на улицу. Возле откинутого полога столкнулся с мистером Старком.

— Что происходит? — отрывисто спросил лорд.

Высокий, слегка ссутулившийся секретарь, в расстёгнутом сюртуке, сжимая пистолет в руке, ответил, подслеповато щурясь в темноту:

— Не знаю, что-то с лошадьми…

Словно в подтверждение его слов, раздался следующий крик, в котором лорд с трудом узнал конское ржание. Вскоре одиночные редкие крики слились в сплошной непрекращающийся вой агонии. К утру всё было кончено. Из табуна, насчитывающего более сотни голов, в живых осталось менее двух десятков.

Люди, измученные безрезультатными попытками спасти благородных животных, встречали рассвет настороженно.

В шатре Гердты собрался стихийно организовавшийся штаб.

Лекарь из состава ританского посольства заканчивал доклад:

— Налицо отравление. Точный состав отравляющего вещества сложно определить в полевых условиях, но можно однозначно сказать, что яд многокомпонентный. Не факт, что все составляющие попали в организм одновременно. Оставшиеся в живых животные, скорее всего пропустили прием одного или двух компонентов. Причем, если у дюжины лошадей симптомы отсутствовали вовсе, то у остальных оставшихся в живых особей были признаки отравления легкой и средней степени тяжести. Я не исключаю магическую составляющую.

— Склонен согласиться с коллегой. С единственным дополнением, магическую составляющую, можно считать доказанным фактом, — подтвердил озвученные выводы врач, приписанный к отряду стражи.

— Вы можете сказать, когда лошадям дали отраву? — резко вскинул голову командир стражи.

— С момента приёма первого компонента до момента смерти прошло не более суток, — неуверенно проговорил ританец.

— Могу предположить, что магическое воздействие, послужившее спусковым крючком к началу реакции и в конечном счете приведшее к гибели животных, было оказано не ранее, чем за полчаса до начала агонии, — продолжил его коллега из Вабрии.

Командир запустил пятерню в и без того взлохмаченную шевелюру и прошипел сквозь зубы на родном языке что-то непереводимое, но абсолютно понятное.

— Спасибо за информацию. Присаживайтесь, — Гердта кивнула в направлении ряда стульев.

Лекари опустились на ближайшие, чинно сложили на коленях руки, устало привалились к плечу друг друга и, кажется, задремали с открытыми глазами.

— Какие варианты дальнейших действий? — принцесса на мгновение прикрыла покрасневшие от слез и недосыпа глаза.