Да что вы знаете о настоящих принцессах? (СИ) - Романюк Светлана - Страница 51

Именно к нему и направился доктор, решительно выставив живот и саквояж перед собой.

— Рад вашему веселому настроению и цветущему виду! — произнес он в качестве приветствия.

— Спасибо, доктор, — с улыбкой поблагодарил маг. — Отчего же и не порадоваться? Чудесная погода, премилый пейзаж, отличная компания, да и недуги все стороною обходят.

На последних словах он бросил слегка насмешливый взгляд на показавшегося из палатки лорда.

— И полное отсутствие совести добавьте, — подсказал доктор. — Говорят её отсутствие тоже благотворно действует на настроение.

— На что вы намекаете? — посмурнел маг.

— Что вы! Я не намекаю! Я прямым текстом говорю! — воскликнул мистер Хилер. — Вы абсолютно бессовестный человек! Вы взвалили свою работу, прошу заметить, хорошо оплачиваемую работу, на плечи юной девушки, по доброте душевной протянувшей вам руку помощи!

— Вы про леди Стилнес? — свел брови маг. — Так спешу вас уверить, вы все превратно поняли! Ей в радость покинуть душную карету и наслаждаться пейзажем! Она ведь даже магию не использует! Резерв не тратит! Это просто верховая прогулка для нее!

— Хм, — задумчиво произнес доктор. — Возможно, я и ошибался…

После этого признания лоб мага разгладился и губы вновь растянула улыбка, но доктор не ограничился сказанным, а продолжил:

— Скорее всего, причина вашего радужного настроения связана не с отсутствием совести, а просто по причине полного размягчения мозгов!

Послышались сдержанные смешки егерей, а маг закашлялся от негодования. Доктор мягко похлопал его по спине и продолжил свою обвинительную речь:

— Ей в радость! Она ничего не тратит! Это просто прогулка! А вы подумали о том, что верховая прогулка аристократки, как правило, длится не более полутора часов? А сейчас девочка вынуждена трястись в седле по восемь, а то и десять часов ежедневно! Ничего не делает? А мне кажется, она сконцентрирована на вашей работе и выискивает в окружающем пейзаже возможные опасности, а не наслаждается им! И именно по этой причине она сейчас едва живая от усталости, даже не может самостоятельно дойти до отведенной фрейлинам палатки, а вы здесь веселитесь!

Все как по команде посмотрели в ту сторону, куда указывал доктор. На противоположной стороне поляны, возле высокого дерева, виднелась тонкая девичья фигурка.

— Но она никогда не жаловалась… — бледнея, протянул маг, ежась под взглядами егерей, которые в один момент стали осуждающими.

— Она? Нет, не жаловалась! Но, мне отчего-то кажется, что затяни вы себя в корсет и взгромоздись в дамское седло, вы бы хныкали и стенали через несколько минут такой приятной прогулки!

Маг резко выдохнул, взмахнул рукой, сплюнул под ноги доктору и решительным шагом направился к Диане. Там он что-то долго говорил, яростно жестикулировал, прижимал руки к груди и кланялся.

Доктор же вздохнул, наконец-то опустил вниз саквояж, который до последнего прижимал к округлому брюшку, и отправился по своим делам. И егеря, и лорд Палмсбери какое-то время смотрели ему вслед, и в их взглядах определенно добавилась малая толика уважения, а у посла еще и задумчивости.

Походная жизнь потекла по устоявшемуся руслу, с тем отличием, что Диана теперь выбиралась из кареты ближе к вечеру и не более чем на полтора часа.

За окном кареты мелькали океаны полей с далёкими островками маленьких аккуратных деревушек. Цокали лошади. Поскрипывали колеса. Если честно, не только они. Изрядно уставшие люди тоже скрипели, кто суставами, кто зубами. Маркиза Блайнская скрежетала всем подряд, в том числе собственным голосом по нервам окружающих. Она ни в коем случае не жаловалась на усталость или отсутствие должного комфорта, но всем в кортеже, от принцессы до конюха, было абсолютно ясно, что пожилую леди чрезвычайно утомили и об удобстве её недостаточно побеспокоились.

До порта отплытия оставалось три дневных перехода, когда кортеж вошёл в городок с лаконичным названием Кинден. Город был невелик, но чрезвычайно популярен. Во-первых, через него проходил достаточно оживленный торговый тракт. Во-вторых, с этим местом была связана одна легенда.

Дело было восемьсот, а то и тысячу лет назад. Эльфы ещё не взошли на свои корабли, гномы не ушли в пещеры, люди уже разбрелись по всему континенту, но короны на головах их предводителей сидели весьма неплотно, то и дело сползали и не всегда вызывали трепет и уважение у ближайших соседей. Это было время междоусобных войн, церковных судов, прекрасных дам и верных рыцарей.

В те времена в местах этих располагался замок, не слишком большой, но и не сказать, что маленький. Владелец замка отправился выяснять отношения с соседом. Отношения выяснил, но половины рыцарей лишился. Супруга одного из погибших рыцарей была в тягости, но когда скорбную весть узнала, ребёночка тоже потеряла. Молва утверждает, что горевала она долго и искренне. Но не ожесточилась, от людей не отвернулась. Жизнь вела праведную, а на закате её организовала приют для сирот. Но не такой, какие в те времена сплошь и рядом организовывали, да и в наше время кое-где встречаются. Голодом в нём детей не морили, непосильной работой не губили. Напротив, кормили просто, но досыта. К труду приучали, но возможности детские учитывали. Обучали кое-чему. Для того времени это было чудо чудное и диво дивное, в те годы и взрослые-то, даже к знати отношение имеющие, не все грамоту знали. Основательница приюта жизнь прожила долгую, преемниц себе подготовила достойных. Век спустя после смерти эта достойная и добрая женщина была причислена к лику святых, а приют так и назвали — "Приют святой Агнессы".

Ещё пару веков спустя пошла молва, что место это чудотворное. Стоит только супругам прожить в стенах приюта несколько месяцев, присматривая за детьми, выполняя простую работу по поддержанию этого заведения в достойном состоянии, как обязательно в этой семье приплод случится. Даже те, кто ребеночка несколько лет дождаться не мог, вскорости одним, а то и несколькими обзаводились. Сколько уж в этом от чуда было, а сколько от простой житейской закономерности, сказать сложно. Но если хорошо подумать, то разве легко людям, о детях мечтающим, проведя несколько месяцев в заботах о них, от этих самых детей отказаться, позабыть, бросить? Вот и уезжали страждущие из приюта не парами, а прихватив с собою того из детей, к кому более всего прикипеть успевали. А иной раз и не одного прихватывали. Бывало, что вскоре после этого и собственный рождался. Так что, на вопрос, чудо это или нет, однозначно ответить сложно. Да и не стоит.

На месте замка постепенно город образовался. И собственными приметами обзавелся. Считалось, что если молодожены хоть на несколько дней остановятся в Киндене, то будет их брак прочным и плодовитым. А ещё шептались в кулуарах, что на силу мужскую климат здешний наиблаготворнейшее влияние оказывает. Только условия разные называли. Кто-то говорил, что для этого непременно новолуние в городе встретить нужно, кто-то на полнолунии настаивал, особо знающие советовали от последнего три ночи отсчитать. Разговаривать разговаривали, но верить, конечно, не спешили. А вот приезжать в город приезжали, бывало, что и на месяц-другой задерживались.

По этой причине отелей, гостиниц и постоялых дворов в Киндене было удивительно много для города столь скромных размеров. Каждый путник без труда мог найти жильё на любой кошелёк, вкус и цвет. Собственно, и цвета в этом очаровательном городке было много. Красные крыши домов, построенных из темного дерева и белого камня, зеленые деревья и яркие цветы, растущие на каждом углу. Река то синяя, то почти чёрная. Даже самый взыскательный путник мог без труда найти здесь тот вид, на котором хочется задержать взгляд.

Большая часть кортежа осталась в пригороде. В Кинден Гердта въехала с малым сопровождением и остановилась со спутниками в гостинице, носящей громкое название "Гранд Отель", где принцессе и её свите отвели весь второй этаж. Планировалось, что путешественники проведут здесь не меньше трёх дней и если и не отдохнут основательно, то хотя бы вновь станут похожи на людей. Особенно большие надежды окружающие питали по поводу статс-дамы, которая за последние дни окончательно потеряла человеческий облик и теперь, более всего напоминая горгону, вводила окружающих в состояние, близкое к растительному, одним своим видом.