Враг народа. Академия красных магов (СИ) - Блум Мэри - Страница 26

Экзамен продолжался. Один за другим студенты терзали манекен, а затем уходили — одни гордо и неспешно, довольно глядя на сотню БЭМ на табло, а другие суетливо под свист и насмешки толпы. Чем ближе был конец “алфавита для династий”, тем беспокойнее ерзала на скамейке Роза. Я же и вовсе закрыл глаза, пытаясь сосредоточиться и представить этот загадочный синий поток внутри себя — ощутить его, как он шевелится, льется по венам, проникает в ладонь… Когда все звуки вокруг: гудение уловителей, скрип скамеек, шепот, смех, свист — слились в один неразличимый не раздражающий гул, я вдруг почувствовал покалывание — легкое, едва ощутимое, будто по коже бережно водили иголкой. Распахнув глаза, я уставился на ладонь, по которой растеклась сияющая синева — куда ярче и сочнее, чем утром. Нет, это точно была не галлюцинация.

— Смотри! Получилось… — я толкнул Генку под бок.

— Ага, — отозвался он, не отрывая глаз от арены.

Роза меня, казалось, даже не услышала, нервно теребя красную нить с металлическими шариками на руке. А потом алфавит перезапустился вновь, и вызвали ее:

— Абель Роза…

Поднявшись с места, она медленно и обреченно зашагала к арене, словно направлялась на казнь — чуть не споткнувшись по пути к манекену и чуть не плюхнувшись в песок. Что-то ее настрой мне не нравился.

— Давай! — крикнул я. — Ты сможешь!

— Покажи свои семьдесят четыре процента! — завопил следом Генка.

Она послала недовольный взгляд в нашу сторону, но зашагала гораздо бодрее. Подойдя к столу, Роза без раздумий взяла пистолет. Стрелка секундомера побежала по кругу. Она вскинула руку, напряженно прицелилась и спустила курок. Из дула вылетело аж искрящее свечение, похожее на огромный синий сгусток — и пронеслось мимо манекена, не задев его. По рядам скамеек пошли смешки.

Во второй раз Роза попала, правда, ударив болванку всего на восемь БЭМ. А в третий раз с дрожащей рукой опять промазала. Смешки на трибунах становились все громче, сбивая ее еще сильнее. Время неумолимо убывало, уловители слабенько гудели. Когда минута закончилась, Роза сделала десять выстрелов, из которых цели достигли лишь шесть, а цифры на табло показывали “52”. Она бы могла показать результат и лучше, если бы не волновалась.

Следом мужчина со списком зачитал новое имя. Студенты на арене продолжали избивать то ли манекен, то ли свое самолюбие. Не особо следя за остальными, я раз за разом вызывал синее пламя на ладони — расслабленно и без всяких усилий, радуясь, как послушно оно теперь появлялось. Это и правда было так же легко, как дышать. Главное верить, что получится, и оно получалось само.

— А с какой силой нужно выпускать энергию, чтобы вышел хороший удар? — спросил я у Генки.

— Не надо об этом думать, — ответил он, не отрываясь от арены. — Просто смотри на цель, чувствуй свою энергию, представляй, как ею бьешь, и твоя магия все сделает сама…

Раз за разом я прокручивал его слова в голове, ожидая своей очереди. Однако когда мужчина со списком дошел до буквы “м”, меня внезапно проскочили. Оставили последним, что ли?

— Может, вообще тебя не вызовут, — обнадежил Генка.

Или для меня у них был отдельный список, что напрягало еще больше. Экзамен продолжился, не давая пока ответа.

— Геннадий Скворцов, — вскоре прочитал мужчина со списком.

— Удачи! — пожелал я.

— И тебе, — отозвался Генка, торопливо вскакивая с места. — В общем, фокусируешься на цели, представляешь, как бьешь, и выпускаешь энергию! — напоследок повторил он.

Друг ожидаемо показал отличный результат, сделав сотню БЭМ на третьем ударе и уложившись в тридцать секунд. Тем самым он чуть-чуть превзошел Голицына, чему наверняка был рад, и немного уступил Островской — больше с этими цифрами не сравнялся никто, что как бы намекало, что среди первокурсников эти трое будут лучшими.

Наконец после того, как отстрелялся последний студент на букву “я”, мужчина вызвал меня, подтвердив версию с отдельным списком.

— Матвеев Александр, — громко зачитал он.

Поднявшись, я пошел на арену вдоль опустевшего ряда скамеек, где раньше сидели другие первокурсники — сейчас же они все были где-то под трибунами. Из-за этой локальной пустоты каждый мой шаг казался особенно отчетливым, а меня самого сопровождали сотни глаз еще до того, как я спустился на песок. Быть первым сложно, а последним — сложнее вдвойне. Ничего не останется без внимания: ни успех, ни полный провал.

Почти на выходе на арену, ко мне вдруг подлетел Лёня, весь взмыленный, будто бежал сюда, не останавливаясь, через всю академию.

— Сорок БЭМ! — выдохнул он. — Нужно, чтобы расколоть кусок метеорита! Я вычислил!..

Чего? Самое место и время, чтобы поделиться со мной своим открытием.

— Когда в поезде ты расколол метеорит, — зачастил Лёня, — в твоем прикосновении было не меньше сорока БЭМ! Просто в прикосновении!..

— Матвеев Александр, — чуть громче повторил мужчина со списком.

— Сконцентрируйся, — выпалил Лёня, — и все получится!

Пытаясь отдышаться, он плюхнулся на пустое место, а я, заметно приободренный, шагнул на арену, вспоминая, как расколол те прозрачные камни в поезде, и теперь примерно представляя, сколько сил у меня есть. В принципе, очень даже много. Под пытливыми взглядами трибун я подошел к мужчине со списком.

— Вставай сюда и бей по манекену, когда начнется время, — проинструктировал он меня на случай, если я вдруг еще не понял.

Как и все предыдущие студенты, я встал рядом с краем стола, на котором лежал черный пистолет. Мужчина тут же отошел в сторону, и я глубоко вдохнул и выдохнул, стараясь унять внезапное волнение. Итак, о чем стоит думать? Где-то внутри меня живет обалденный маг — надо его просто вытащить. В каком-то смысле я сам как домна — я даже круче, чем домна, потому что принадлежу самому себе. И запасы моей энергии вообще ни от чего не зависят.

В следующий миг стрелка секундомера сорвалась с места. Одна секунда… Я распахнул ладонь, и синее свечение охотно разлилось по коже. Две… Я поднял руку и повернул ее сиянием к манекену, метя в грудь. Как там Генка говорил — фокусироваться на цели? Цель вижу. Думать, как бьешь? Бить я умею. А затем просто выпускать энергию?..

Да расплюнуть!

Вид с трибун открывался просто отличный — с преподавательской части так уж точно. Ковалевский, едва скрывая усмешку, наблюдал, как будущий первокурсник бодро вскинул руку, усердно уставился на манекен — и ничего. Стрелка секундомера бежала по кругу, а цифры на табло по-прежнему показывали нули. Матвеев еще целеустремленнее выставил руку, яростно впился глазами в манекен, напряженно свел брови — и снова ничего на табло не поменялось, только секунды безостановочно шли. По зрительским рядам стали постепенно расползаться смешки.

Пожилая женщина рядом с Ковалевским нахмурилась, следя за очередной попыткой на арене.

— Гриш, а это не абсурдно? Знаешь же, что мальчик еще не готов…

— Если он здесь, значит, уже готов, — отозвался Ковалевский, наблюдая, как парень взял со стола пистолет. — К тому же вмешался совет попечителей.

— К тому же, — заметил сидящий рядом Федор Рогозин, с иронией наблюдая за табло, где и после выстрела ничего не поменялось, — ты и сам хотел посмотреть, как малец будет позориться…

Смешки на трибунах становились все громче.

— Рано или поздно он тут станет звездой, — невозмутимо отозвался Ковалевский. — Пусть лучше сейчас поймет, каково это не иметь силы и быть посмешищем. Ему это будет полезно.

— Справедливости ради, — хмыкнул Рогозин, — это много кому тут было бы полезно!

Студент тем временем бросил пистолет на стол и, вновь повернувшись к манекену, плюнул на него — на этот раз попав прямо в закрытую шлемом голову. А потом развернулся и, не дожидаясь, пока истекут последние секунды его минуты, удалился под трибуны, сопровождаемый уже откровенным хохотом.

— Никаких манер, — покачал головой Ковалевский.