Молчание (СИ) - Булахов Александр - Страница 37

— Умирающим нужна наша помощь и поддержка, — ответила на это Инга Вацлавовна. — Я не брошу их. Не могу, моя совесть не позволит мне это сделать.

— В том-то и все дело, — сказала Круглова.

В коридоре появились два санитара — Борыгин и Теплицын. Они медленно, опустив головы, шли друг за другом. Круглова сразу же накинулась на них:

— Милые мои, а вы не могли бы ногами шевелить быстрее? Идут — нога за ногу цепляется. Как по бульвару. Вы что, не видите, сколько трупов?! Живые лежат среди мертвых.

Борыгин зло сверкнул глазами.

— Не реви! — рыкнул он. — Сама бы потаскала носилки, а я бы поглядел, насколько у тебя силенок хватит.

— И у нас проблема, — сообщил Теплицын. — На улицу хода нет. Замурованы наглухо. Как теперь избавляться от трупов?

— Не кричите, — вмешалась в разговор Весюткина. — Всем тяжело. Открывайте окна на первом этаже и выкидывайте.

— Так зачем носить на первый этаж? — удивился Борыгин. — Сразу в палате откроем и выкинем.

— Совсем обалдел! — вскрикнула Инга Вацлавовна. — На глазах у других больных? Я не позволю!!

— Извини, Инга Вацлавовна, не подумал.

В коридоре за спинами Борыгина и Теплицына показались Зайцев и Лебедь.

— Ну, так что будем делать? — закричал Зайцев. — Сил уже нет никаких. Может, ну ее к черту, эту бессмысленную работу?

Весюткина бросила усталый взгляд на Зайцева.

— Эта работа не бессмысленная, — возразила она.

— Уже давно пора признать, что дело — дрянь! — не выдержал Лебедь. — Смысла нету никакого в наших действиях!

Открылась дверь, и из кабинета вышел Магамединов. Он суровым взглядом посмотрел на Лебедя и заговорил взволнованным голосом:

— Знаешь, Михаил, сдаться легче всего. Ты рассуждаешь вроде бы здраво, а на самом деле сопротивляться не хочешь. Тем самым давая больше шансов своему невидимому противнику. А ты не подумал, что может быть, остановив здесь и сейчас эпидемию, люди в этой больнице продержатся больше времени? И, даст Бог, дождутся помощи из внешнего мира?

— Какое там сопротивление, — вставил свое слово Борыгин. — Это больше похоже на маразм.

— Если ты сдался — уходи! — вскипел Магамединов. — Тебя никто не держит. Но других — не агитируй!

Магамединов развернулся, в бессилии плюнув на пол. Борыгин заскрипел зубами.

— А я и не сдавался! — крикнул он в спину Магамединова.

— Мы не сдаемся, — решил разрядить обстановку Зайцев. — Но если так важно выносить трупы, то почему нам никто не помогает?

В коридоре появился Бобров.

— Правильно делают, что не помогают, — сказал он.

Все повернулись к Боброву.

— Еще один умник! — рявкнула Круглова.

— Бобров, а где Морковин? — спросила Весюткина.

Бобров в ответ ухмыльнулся.

— А я знаю?

Магамединов несколько раз хлопнул в ладоши.

— Так, парни, десять минут на отдых. И продолжаем работать, а я найду вам помощников. Идет?

— Идет! — согласился за всех Зайцев. — Только с помощниками поторопитесь, Максим Викторович.

Два санитара с носилками зашли в десятую палату, и оттуда через секунду раздался вопль одного из них:

— Твою мать, а кого тут выносить?! Здесь одни черви!!!

Магамединов подошел к дверям десятой палаты и заглянул в нее. Из палаты в коридор вылетело несколько мух. Магамединов закрыл двери и обратился к Весюткиной и Кругловой.

— Так, девчонки, зовите в мой кабинет Николаева. Будем думать, что делать дальше.

Федор Иванович заставил Даньку сесть.

— Давай, Пузырь, теперь сам! — сказал старик.

— В вестибюле первого этажа, — заговорил Данька, и у него изо рта потекли слюни, — облачко разделилось на ы-ы….

Он вывернул голову как паралитик и сжал от боли зубы так сильно, что они у него заскрипели.

— На «ыа» одинаковых облачка, которые полетели в разные стороны…

Федор Иванович положил руку на плечо Пузыря.

— Все, пока не напрягайся, Пузырь… Дальше у тебя все пойдет, как надо. Я с твоим шариком в голове разобрался.

К Федору Ивановичу, не спеша, подошел Василий. Он кивнул старику и стал смотреть Пузырю прямо в глаза, как будто он что-то искал в них. Хотя глаза Даньки были совершенно безжизненные, стеклянные, Василий что-то там все-таки разглядел.

— Вот это чудеса! — вскрикнул он. — Мы стали совершенно другими. Во мне столько энергии, что я готов перевернуть мир вверх дном!

Федор Иванович ласково улыбнулся и спросил:

— Ты видишь океан в его глазах?

— Да, вижу!

— Вот эту энергию вселил в вас сам бог, — сообщил старик. — Но матушка-природа отобрала у вас право на ее использование.

Вместо того чтобы поинтересоваться, почему так поступила матушка-природа, Василий закричал:

— Я хочу использовать свою энергию прямо сейчас.

Федору Ивановичу это не понравилось.

— Не спеши, — предупредил он. — Рассудок твой еще слаб, не готов ты пока. Потерпи, парень.

— А когда я буду готов? — спросил нетерпеливый Василий.

— Скоро. Очень скоро, — ответил ему рассказчик.

Всегда такой спокойный и невозмутимый, Николаич вдруг серьезно заволновался. Уже второй раз за день. Они с Игоревичем стояли возле дверей на кухню и обсуждали положение дел.

— Прошло так много времени, — сказал начальник мастерской, — а Варвара не появилась, надо что-то предпринимать…

— Раз она не появилась, давай ее разыщем.

— Пошли, заглянем в кладовые, — решил Николаич и зашагал в конец коридора. Игоревич последовал за ним.

Николаич открыл широкие железные двери, спустился по ступенькам в маленькое сырое помещение и подошел к двум дверям. Достал из кармана связку ключей и вставил один из них в замочную скважину.

— Хорошо, что жена запасные ключи отдала мне.

Николаич открыл дверь и вошел в первую кладовую. Игоревич остался стоять в проходе. В кладовой горел свет. Начальник мастерской обвел взглядом все помещение, в котором на стеллажах лежали продукты: тушенка, консервы, маринады, ящики с овощами и много-много еще чего.

— Есть здесь кто-нибудь? — спросил он.

Среди стеллажей раздался шум — упала и разбилась стеклянная бутылка.

— Кто здесь? — повторил Николаич и почувствовал, как по его телу побежали мурашки.

Из-за стеллажей вышел Горовец — больной из терапевтического отделения. У него хорошо были видны вздутый живот, слюна, текущая по подбородку, красные, навыкате, глаза. Из разных углов кладовой выскользнули две «зместрелы» и закрутились вокруг ног Горовца. Николаич вздрогнул, заметив все это.

— Ты здесь один? — спросил он.

Горовец молча покачал головой — мол, нет, я не один.

— Ты не видел мою жену?

Горовец вновь качнул головой.

Николаич шагнул вперед и повысил голос:

— А как ты сюда попал? Откуда у тебя ключи?!

«Зместрелы» бросились в разные стороны от Горовца и спрятались за стеллажами. Больной отступил на шаг назад.

— Уйди, по-хорошему прошу, — прошептал он, и из его рта вытекла слюна с кровью.

Николаич сделал еще два шага вперед.

— Валентин, будь осторожен, я здесь, — раздался откуда-то из-за стеллажей слабый голос его жены.

Николаич аж подпрыгнул.

— Варвара, с тобой все в порядке?

— Более-менее, — ответила она. — Меня кто-то стукнул по голове… и опрокинул на меня стеллаж.

Николаич скрипнул зубами и двинулся в сторону голоса.

— Не переживай, я сейчас этому гаденышу за его выходки кулаком по морде настучу.

Он обошел быстрым шагом стеллаж за стеллажом. Нигде Варвары Семеновны не было видно. За последним стеллажом он встретился взглядом с Акимовым, другим больным из терапевтического отделения. Тот тоже был со вздутым животом и красными глазами.

— Я не понял?! — закричал не на шутку перепугавшийся Николаич. — Варвара, ты где?!

И сразу же, со всей силы, на плечо Николаича обрушилась мужская рука. Он обернулся и вскрикнул. На него с ненавистью смотрел Игоревич.

Николаич мог бы поклясться, что он увидел глаза зверя, изверга. Они были чужие, нечеловеческие — беспощадные!