Пусть бог не вмешивается - Фомичев Алексей Сергеевич - Страница 3

• Предыдущая
• 3/21
• Следующая

– И что ты им скажешь, когда спросят, откуда мы?

– Не знаю… Пока не знаю, но у нас есть время, чтобы это продумать. Надо поскорее выйти к людям.

Денис покачал головой и спросил меня:

– Ты как считаешь?

– Что именно?

– Да вот парни решают, как быть. Надо как-то устраиваться здесь. Кому легче всех живется в средние века? Дворянам и военным. И нам надо попасть в войско к какому-нибудь… словом, к тому, у кого есть армия.

– Дружина, а не армия, – поправил я. – Армия может быть только у короля или наместника, то есть во всей стране, а не в какой-то части.

– Да какая разница! – раздраженно отмахнулся Андрей. – Нам надо на что-то жить, где-то спать, есть… Как мы это сможем получить? И сколько за это следует заплатить? Бесплатно кормить никто не станет. Значит, надо попасть в ар… дружину к любому дворянину, а там разберемся.

Николай не нашел, что возразить, Денис был полностью согласен с Андреем. Девчонки вообще участия в споре не принимали – похоже, привыкали к роли средневековых дам, коим не положено часто раскрывать рот.

– Артур, твое мнение?

Я задумчиво потер подбородок.

– Для того чтобы попасть в дружину, любую дружину, надо уметь сражаться, причем тем оружием, которое в ходу здесь. А работать с мечом сложнее, чем с автоматом. Вообще быть воином в Средневековье тяжелее… Здесь нужен особый навык.

– Ты, что ли, воевал? – Андрей недовольно нахмурился. – Не умеем – это правда, но попадем в дружину – научат.

– Я имел в виду не это.

– Подожди. Ты знаешь, как можно прожить здесь, не умерев с голоду, не замерзнув в лесу под открытым небом и не попав в плен?

– Пока не знаю…

– Вот! – Андрей торжествующе поднял палец. – А мы знаем. Судя по всему, недалеко находится замок некоего барона…

– Сувора, – подсказал я.

– Да. Мы доберемся до замка и попросимся к нему в дружину.

– Просятся детишки на горшок, а в дружины вступают.

Лицо Андрея приобрело обиженное выражение.

– Не цепляйся к словам. Ты отлично понял, о чем я. А что касается владения оружием… К твоему сведению, у меня коричневый пояс каратэ! – Он вскинул голову и победно посмотрел на меня. В глазах блистали искорки превосходства.

– Поздравляю, сэнсей. Куда уж нам… Возможно, вы и правы. Но давайте сначала доедем до барона, а там видно будет.

Оксана уловила мое несогласие и спросила:

– Ты против?

– Надо посмотреть, – уклончиво ответил я.

– Но ты не пойдешь в дружину? – полюбопытствовал Денис.

– Не знаю, рано говорить.

Они оставили меня в покое и принялись развивать тему дальше. Со стороны картина выглядела несколько комично: сидит группа студентов радиоакадемии в глухом лесу и обсуждает, как лучше устроить так, чтобы попасть на службу к некоему барону и при этом не быть разоблаченными. Действительно очень весело, особенно если вспомнить, что один из этих студентов – ты сам.

Но дело обстоит гораздо серьезнее, чем им кажется. Ребята, конечно, правильно делают, что ищут выход, но вот идея с дружиной… Ни Андрей, ни другие меня не поняли, когда я говорил об их неумении воевать. Вернее, поняли, но не так. Я имел в виду не столько навык рукопашного боя, сколько готовность совершить убийство, пусть даже врага. А это иной вопрос.

Сам факт убийства – сильнейшая психологическая травма, от которой зачастую не могут оправиться гораздо более подготовленные люди. Сколько восемнадцатилетних мальчишек погибло в Афгане, не найдя в себе сил вовремя выстрелить. Те же, кто перешагнул через внутренний запрет, до сих пор просыпаются в холодном поту, с дикими криками и глушат свой страх водкой и наркотиками. Волна преступности среди ветеранов Афганистана – самое яркое тому подтверждение. Люди, привыкшие убивать, так и не смогли перейти на мирные рельсы, израненная психика не давала возможности просто жить в мире и спокойствии, а обостренное чувство справедливости и ненависти толкало на необдуманные поступки. Это в Америке существуют реабилитационные центры, где после боевых действий их участники проходят полный курс лечения. А у нас единственным лекарством до сих пор является сорокоградусная, да и то больше взводит, чем заглушает внутреннюю боль.

Хорошо известно, что мирный обыватель не может мгновенно превратиться в хладнокровного убийцу. Его психика не выдерживает колоссальной перегрузки, и он рискует получить психическую травму, которая скажется в дальнейшем.

Другое дело – прежние века, где отношения между людьми, мораль, а значит, и цена человеческой жизни не идут ни в какое сравнение с современными понятиями. Тогда убивали за косо брошенный взгляд, за малейшее оскорбление. Убивали из-за земли, скота, женщин. Легкости, с какой лишали жизни себе подобных, можно только поражаться. Вспороть брюхо свинье либо соседу – разница невелика!

…Я невольно вздохнул. Объяснять ребятам прописные истины нет смысла. Но в чем-то они правы. Что нас ждет здесь, насколько будет гостеприимным этот мир? Не придется ли доказывать право на жизнь?

От мыслей меня отвлек плач. Я повернул голову и увидел, что Оксана рыдает, уткнувшись в плечо Лены. Света сидит рядом, гладит трясущиеся плечи Оксаны. Возле них с несчастным видом топчется Денис.

– В чем дело?

– Да-а… – Николай досадливо махнул рукой. – Нервы.

– Ясно. Вот что, господа рыцари, пора выдвигаться, если вы хотите еще сегодня попасть на здешний призывной пункт. День летом длинный, но не резиновый. А по ночам в замках имеют обыкновение запирать ворота – и будем ночевать в чистом поле.

– Откуда тут поле-то? Вокруг лес.

– Дело в том, друг мой, что вокруг замка вырубают деревья и кустарники, с тем чтобы враг незаметно не подошел. Так что от стен до ближайшего леса не меньше километра – вот тебе и поле.

Оксана успокоилась, вытерла глаза платком, несмело улыбнулась.

– Извините. Сама не знаю, что нашло.

Денис поднял подругу, приобнял и повел вперед, нашептывая на ухо. Следом потянулись остальные.

И снова мы шли по лесу, пробираясь среди деревьев, кустарников и буреломов. Я шагал последним, помахивая палкой и сбивая листья с кустов. Вдруг шедший впереди Андрей остановился и поднял руку, привлекая внимание.

– Что там?

– Вон, гляди.

Я не сразу рассмотрел просвет в сплошном строю деревьев и дорогу. По ней ехала вереница всадников. Темно-синие цвета одежды, доспехи, на головах шлемы. Небольшие щиты висят сбоку, на поясе – мечи, кинжалы, в руках копья.

В строю выделялись двое. Один – на роскошном жеребце вороной масти, в ярко-голубой накидке, на голове шлем с опущенной стрелкой, защищающей лицо от ударов. Второй – в бело-зеленых одеждах, на теле поблескивает кольчуга, на левом боку меч, щит заброшен за спину.

Андрей вскрикнул:

– Гляди… вон, за деревьями!

Я проследил за его рукой и едва не присвистнул, вот так сюрприз! Мы стояли на взгорке, дорога шла немного ниже и левее, а дальше, в густом орешнике, спрятались три человека. Все вооружены, у двоих луки. Классическая засада. Там, дальше вдоль дороги, должно быть, сидят такие же бравые парни. Кустарник густой, взвод спрятать можно. И место выбрано удачно: впереди развилка, а здесь преимущество в высоте. Шансов у отряда практически никаких, засыплют стрелами и добьют топорами.

Андрей толкнул меня.

– Что?

– Им надо помочь. Предупредить, что ли…

Тихо подползший Николай горячо поддержал его.

– Вас пристрелят прежде, чем успеете выскочить.

Не сводя глаз с дороги, Андрей торопливо зашептал.

– Поможем им и попросим взять в дружину. Они же дворяне.

Идея неплоха, но слишком велик риск получить стрелу раньше, чем место в дружине. Андрей неожиданно вскочил, вскидывая руку в красноречивом жесте.

– Здесь засада!

Он стоял, вытянувшись в струнку, стройная фигура спортсмена выделялась на фоне солнечных лучей, представляя собой прекрасную мишень. Смело и глупо…

Те, на дороге, отреагировали мгновенно. Всадник в голубой накидке коротко крикнул, воины мгновенно закрылись щитами и перестроились в клин, в руках засверкали мечи. Из дальних кустов вылетело с десяток стрел. Большинство застряло в щитах, две попали в лошадей. Еще одна команда – и половина воинов кинулась навстречу выскочившим из-за орешника людям.

• Предыдущая
• 3/21
• Следующая