Легенды Отрезанного Простора (СИ) - Токарева Мария - Страница 46

— Повезло, что всегда можно соврать, будто ты на дирижабле быстро добрался. Иначе бы мы никак не объяснили, почему ты был у границ Сваитана, а теперь в местах, где о войне еще и не слышали, — подытожил Аобран.

— Надеюсь, и не услышат, — отозвался Адхи, вспоминая предупреждения Белого Дракона. Разрушающие хотели, чтобы втравленные в войну люди уничтожали друг друга и напитывались великим отчаянием.

Тогда, на поле боя, сам воздух сочился безысходностью и болью. Черная грибница опутывала конницу, возможно, она же тянулась и к правителям. Адхи чувствовал, что обязан добраться и до царя Сваитана, и, похоже, до короля враждебного государства, чтобы прекратить весь этот ужас, все это невольное служение Змею Хаоса. И с помощью представлений вряд ли удалось бы проникнуть в оба дворца.

— На помощь! — внезапно донесся возглас Чигусы.

========== Глава 14. Встреча с Белым Драконом ==========

Сердце Адхи сперва подскочило к горлу, а потом гулко ухнуло куда-то вниз, точно внутри разверзлась пропасть: вместе с возгласом Чигусы из зарослей у реки послышался оглушительный стрекот крыльев, точно слетелись полчища стрекоз со всего мира.

«Вот нагрубил я ей тогда, после битвы с тенью, вот вместе сейчас ехали — а, может, это и все? Может, я ее больше и не увижу никогда? Проклятье! Да что там случилось?» — думал Адхи, заполошно кидаясь через поляну, где беспокойно всхрапывали лошади и испуганно орала дурным голосом ездовая птица. С деревьев вокруг взмывали ее крылатые собратья, сыпались листья, в верхушках что-то скрипело и шевелилось, точно налетел гигантский смерч.

— Осторожнее! Это наверняка ловушка! — попеременно восклицали за спиной Ледор и Аобран. Как будто Адхи и сам не знал, что все это одна большая ловушка Рыжеусого, расставленная вовсе не на потерянного орчонка, а на куда более крупную «дичь».

И натужный скрип деревьев доказывал, что вновь предстоит столкнуться с невообразимым противником. К тому же тусклое ночное небо прорезали грязные канаты черных линий. Они то вспыхивали, то вновь исчезали, обманчиво показывая облик непримечательной поляны у лесного ручейка. Но приближение зла ощущалось прикосновениями мерзостной слизи, в самом воздухе вновь появились неприятные частицы чего-то липкого. Да еще узкую полоску глинистого берега у реки уже подсвечивало зарево пожара, вызванного магией Чигусы.

Она не собиралась сдаваться легко, но Адхи увидел силуэт на фоне черного неба: нечто огромное и ужасающее неумолимо тянуло наверх юную кудесницу, вероятно, в новый «прокол».

— Что за?! — вырвалось единое неразборчивое восклицание у Аобрана и Ледора, вставшего в боевую стойку. Он, казалось, совсем позабыл о своих немощах. Да тут и свое имя можно было позабыть: над лесом, прорезая гигантским размахом крыльев редкие весенние тучи, носилось нечто…

Существа напоминали стрекоз вытянутым телом и шестью изогнутыми лапами, но оказались размером с крупную оркскую лошадь, а еще жутковатыми болотными огоньками горели их бессмысленно выпученные шары-глаза. И от каждого монстра тянулся целый шлейф черных линий. Похоже, они все соткались из них, потому что даже Хаос не породил бы столь омерзительных созданий.

От них исходил валящий с ног смрад, вода в реке сделалась мутной и пенящейся от их крови, которая запятнала дымящимися лужицами берег: огненная магия Чигусы работала. Но противников оказалось слишком много, ее окружили пять или шесть проклятых стрекоз. И теперь она из тварей схватила кудесницу за плечи и потащила наверх, похищая подругу так же, как Хорг Даду.

Перед глазами болезненной чередой видений пронеслось все, что случилось с момента вынужденного изгнания из родных мест. За короткое время довелось столько раз окунуться в бездну отчаяния, едва удерживаясь на краю, что Адхи содрогнулся. Он бы не пережил потерю еще одного друга, бойкой девчонки, которую за время обучения уже считал почти сестренкой, пусть и выглядели они совсем по-разному. Но как бы он посмотрел в глаза Офелисе? Что сказал бы Ледору и Аобрану в случае ее похищения или смерти?

Адхи помотал головой, судорожно раздумывая, что предпринять. Кудесники сумели бы ударить тварей огненными шарами или молниями, он бы мог открыть «прокол» и отправить гигантских стрекоз в неизвестные дали. Но вместе с ними пропала бы и яростно отбивающаяся Чигуса.

— Белые линии! Используй белые линии! — выкрикнула она.

А ведь и действительно: за последнее время он вынужденно научился не только открывал врата в далекие миры, но и ткать из едва уловимой магии мечи и доспехи, пусть и не на долгое время. И способностью к выстраиванию щита пришлось незамедлительно воспользоваться, когда одна из тварей спикировала с высоты. Огромный острый хобот, подобный жалу комара, врезался в незримую преграду, вырвавшуюся из вскинутой руки. Но несколько тварей уже пытались обойти с фланга.

— Не тронь его! — воскликнула с высоты Чигуса и, дернувшись в хватке шести лап, запустила несколько огненных шаров в атакующего кудесников монстра. Тварь с ревом отскочила. Несмотря на призрачную природу, порождение мрака боялось огня, покрываясь прорехами, как старое одеяло, но черные линии с шипением восстанавливали покров мнимого хитинового панциря.

— Всех утоплю! — пророкотал голос Офелисы. Гигантские водяные шары взмыли в небо, попытались охватить тварей удушающим парящим омутом, но стрекозам, похоже, совершенно не требовался воздух. И кудеснице оставалось лишь слать проклятья похитителям ученицы и сетовать на несовершенство своего дара.

— Ледор, в сторону! Не смей использовать магию! — где-то за спиной вскричал Аобран, опрокидывая друга, на пальцах которого зажглись первые разряды молний. Они бы помогли, ведь на теневых монстров Вариюда действовали лучше, чем огонь.

Но Адхи знал: это Марквин Сент насылает именно на него невзгоды, желая провести по пути боли и отчаяния, похищая и калеча друзей. Родное стойбище удалось отстоять, отбить почти без потерь, сражение с Хоргом тоже получилось прекратить, не уничтожая бывшего друга. Казалось, Марквин не слишком-то хотел спасать ученика, когда его начала пожирать тень. Теперь Адхи это отчетливо понимал: служитель Змея Хаоса стремился наполнить сердце потерянного странника горем потерь и виной множества промахов. Но ему не позволяли! И теперь бы тоже не позволили!

Адхи свернул щит, замечая, как твари тянут Чигусу все выше и выше, а потом свил из белых линий длинный хлыст, вскоре закручивая его на конце петлей аркана. Теперь в руках оказался привычный верный инструмент степняков, который помогал усмирить скот или лошадей. Несколько раз отец с друзьями ловил одичавших коней, одиноко бродящих по бескрайним просторам.

И теперь аркан стал новым оружием против черных линий. Первый бросок сбил одну из стрекоз взмахом хлыста, но подлетела другая и разорвала призрачную веревку. Адхи схватился за запястье, по которому прошел разряд боли, но не отступил. Он подпрыгнул в два своих роста и выпростал новую веревку, свитую из белых линий. Меткий бросок озарил синеватым светом серые тучи, и петля накинулась на шею стрекозы, уносящей Чигусу. По счастью, Аобран метко кидал огненные шары, не позволяя врагам зайти со спины и атаковать с воздуха.

Адхи потянул за аркан, но тварь дернулась еще выше, готовая увлечь в неизвестность открытого в туче «прокола» и сжатую в кривых лапах хрупкую девочку, и крепкого мальчишку на земле.

— Нет уж! Вы не унесете их! — вскинулась Офелиса, наваливаясь на Адхи, который успешно приземлился, но загребал ногами прибрежный ил, не зная, за что уцепиться.

— Ао! Прицелься и бей тварь промеж глаз! — посоветовал Ледор, недовольно взмахивая ножом на пикирующих стрекоз. Но его атаки без магии даже не отпугивали монстров.

— Больше никто из моих учеников не умрет! — уже не восклицала, а хрипела Офелиса. Похоже, на нее накатили ужасные воспоминания из тех времен, когда ее предали в родном мире.

Погибать Адхи точно не собирался, как и попадать в плен к Марквину. Он решительно сжимал призрачный аркан, пусть руки и горели огнем, точно их намеревались выдернуть из плеч. Но тогда бы враг не получил живым слышащего голос Белого Дракона. Адхи даже ухмыльнулся, скаля клыки на гадких созданий. Но стрекозы не боялись, они вообще ничего не чувствовали, видимо, порожденные затуманенным сознанием Марквина или Хорга.