Гарем стервозных мажорок 2 (СИ) - Аристов Руслан Иванович - Страница 5

Оглядев комнату и понимая, что больше он толком ничего не вспомнит, Виктор несколько секунд постоял и принял принципиальное решение — сегодня же перекатиться жить к Анжелике, а потом сразу же заняться получением загранпаспорта и вплотную решать вопрос с бета-тестом. Ничего ценного в комнате не было — старенький спортивный костюм, пару ношеных футболок, нижнее белье и зимнюю одежду он решил пока что оставить здесь.

Планшет завибрировал — пришла смска. Виктор достал и прочёл: «Уважаемый пользователь Виктор Иволгин, компания „Game Sports Quantum“ приглашает вас 28 мая 2020 года в 15–00 на предварительное собрание — участникам будущего бета-теста будет предоставлена возможность проголосовать по вопросам повестки собрания. Воспользуйтесь именным QR-кодом для входа в закрытую зону на двенадцатом этаже „Москва-Марков-Плаза“», — как и вчера, ниже был код и небольшая карта.

«Уже без десяти два — поторапливаться надо, это ни за что нельзя пропустить», — Виктор быстренько взял два своих блокнота со стола, пару ручек и карандашей и сложил их в сумочку.

Потом он набросал записку своему соседу по комнате: «Андрюха, я познакомился с одной прикольной подругой — могу не ночевать дома ближайшие дни, не парься», и положил её на видное место. Ещё раз внимательно осмотрев комнату, он понял, что больше ничего ценного или конкретно сейчас ему нужного здесь нет, он достал планшет и по карте посмотрел оптимальный путь до «Марков-Плаза». После этого он вышел, запер комнату на ключ и пошёл обратно к лестнице — очень ощущался запах пыли и какой-то затхлости, будто полы здесь моют раз в неделю или две.

«Унылое место, практически социальное дно. Нашла моя семейка просто замечательное учебное заведение и место жительства для меня, их отпрыска. Сволочи! Они мне за это ответят, но сейчас моя цель — это бета-тест, полное возвращение памяти, всестороннее обучение и разобраться с магопотенциалом, а уже потом я выберу тот путь, который позволит мне подняться из этой клоаки, а дальше будет видно по ситуации. В этом мне поможет Анжелика — теперь мне придется связать с ней свою судьбу как минимум на то время, пока я смогу предпринять попытку возвращения в свой мир. А если не с ней, то с Марковой — они одного поля ягодки в плане характеров, наверно. Да и за Лизой надо присматривать — я думаю, что ей не слишком нравится то положение, в котором она оказалась», — раздумывал Виктор о своих краткосрочных целях.

Вышел он, никого не встретив — основная масса обитателей была на парах, на гульках или в залах игровых автоматов — обычно оживление в общаге наступало после восьми вечера, когда особо одаренные врубали музыку под окнами — с другой стороны здания был небольшой скверик со скамейками и очень старыми мангалами, пеньками и наполовину закопанными в землю шинами, отделенный от остального парка стальным, давно не крашенным решетчатым заборчиком. Туда частенько приходили патрули марковцев и поэтому случались потасовки, иногда с синяками и даже выбитыми зубами — особо упоротых музыкантов забирали в ближайшее отделение милиции до утра, а некоторых даже штрафовали, но почему-то очень редко. Администрации университета вообще было плевать, да и жаловаться особо никто не рисковал. Виктор по имеющимся воспоминаниям предположил, что это было какое-то неписанное правило — юнкеры таким образом тренировались и выполняли какие-то свои планы, а местные любители громкой музыки, костра и песен — отделывались не просто легким испугом, а дальше продолжали выдрачивать всю общагу — у них была отдельная тусовка, в которую не так легко было попасть. Все эти дела и порядки тянулись годами, чуть ли не со времён постройки самих марковских казарм в этом районе. Естественно, качество учебы и выполнения домашних заданий это никак не повышало, поэтому все вменяемые студенты, которым позволяло материальное положение родителей, старались переехать на съемные квартиры.

Выйдя обратно на улицу, Виктор несколько раз вдохнул полной грудью — хотелось выветрить из легких затхлый воздух общаги. Потом он огляделся — напротив другого угла здания виднелась небольшая компания девиц, которые сидели на скамейке, что-то пили из бутылок и громко ржали. Парень двинулся обратно по той же аллее, откуда он и пришёл сюда — если идти неспешным шагом, но и не тормозить, можно было дойти минут за сорок или даже чуть меньше — сам парк был огромный по площади.

По пути, двигаясь бодрым шагом и наслаждаясь легким солнышком, теплым ветерком и запахами сирени, он более-менее привёл в порядок основополагающие знания об этом мире, которые стали доступны ему после принятия таблетки возвращения.

«Значит, всё абсолютно иначе развивалось, чем в моём мире, и это абсолютно закономерно. Что мы имеем:

Первое — переворот большевиков в октябре 1917 года, зарождение Белого Движения, но генерал Корнилов не погиб под Екатеринодаром, а продолжил свой боевой путь, что радикальным образом сказалось на успехах белых войск на юге России. Потом случился мятеж чехословацкого корпуса — главный фактор дальнейшего сопротивления, переворот Колчака, и красных разгромили уже к весне 1920 года. Верхушка красных частично бежала, частично была уничтожена, но многих деятелей гуманитарной и технической направленности впоследствии амнистировали, того же Семашко, например. А вот с царскими высокопоставленными военными, служившими у красных до самого конца, обошлись жёстко, хотя перебежчиков во время войны было много и они восстанавливались в правах. Много было и прямых белогвардейских агентов, служивших на самых высоких должностях в красных штабах и сыгравших свою роль в поражении РККА. Чекистов и всех заподозренных в сотрудничестве с этим ведомством уничтожали по упрощенной процедуре военно-полевых судов, в конечном итоге это вылилось в такие формы сведения счётов и передела собственности на территории бывшей Совдепии, что адмирал Колчак был вынужден упразднить эти суды в принципе, хотя права одиозной на тот момент „контрразведки“ оставались ещё долгое время чрезвычайно широкими — изредка в газетах её называли „белым ЧК“. Основную массу красноармейцев и младшего комсостава тоже в итоге амнистировали — кроме иностранных граждан, отправив под надзор местных милицейских властей на пятилетний срок по месту проживания и запретив работать в некоторых сферах.

Второе — после мировой и гражданской войны Россия лежала в руинах — и экономических, и финансовых, поэтому военная администрация естественным образом трансформировалась в военную диктатуру — вернее, так ею и осталась по сути. Примерно через год после окончания гражданки было созвано довольно ручное Учредительное Собрание, провозгласившее Россию Конституционно-Демократической Республикой, на президентских выборах был триумфально избран адмирал Колчак, на тот момент Верховный Правитель — но этого и следовало ожидать, поскольку был введён жесткий избирательный ценз, а партии социалистического толка были запрещены. Важная уступка, которую добились „ижевцы“[2], ставшие весьма серьёзной группировкой в новой армии и подстрекаемые частью эсэровских деятелей — адмирал гарантировал восьмичасовой рабочий день, и это было записано даже в новой Конституции, которую принимали отдельным плебисцитом, что позволило несколько снизить напряжение в обществе. За основу на тот момент была взята французская модель государственного устройства, хотя белогвардейцы из ВСЮР настаивали на государстве парламентского типа, как в Англии, но проиграли подковёрную борьбу. Англия, Франция, США, Бельгия и Япония получили колоссальные торговые преференции — на долгие годы установилась гегемония иностранного капитала, однако уцелевшая и национально-ориентированная русская буржуазия времени тоже даром не теряла. Ещё был проведён плебисцит по вопросам „трёх столиц“, земельной реформе, сохранению старой орфографии и судьбе остатков царской семьи — неожиданно победил вариант большевистской реформы орфографии, которую со скрипом так и оставили в силе параллельно старой, как де-факто и некоторые другие акты большевистского правительства, которые просто переиздали президентскими указами под другой редакцией; царскую семью было решено навсегда лишить каких бы то ни было династических прав и сделать персонами нон-грата.