Перо Демиурга, Том I (СИ) - Астахов Евгений Евгеньевич - Страница 5

Варк’раст вырос. Возмужал. Окреп.

С куражом он бросился в самое горнило битвы. Рвал и трепал тела. Отвлекал двуногих и грыз их уязвимую плоть. Спас друга его друга, когда невидимка атаковала того со спины.

И прозевал самое главное.

Другу грозила смерть. Курт видел сколь быстро двигался обладатель длинного стального когтя. Слишком, слишком быстро.

Варк’раст исчез за гранью. На изнанке, которая позволяла ему прыгать далеко вперёд. С неё он видел, глазами наполненными страхом за своего друга, видел как внезапно тот схватился за грудь. Вместо того того, чтобы защищаться, замер. С побелевшим лицом. Пустым взглядом. Раскрытым ртом.

Опрокинулся вперёд.

На каменные плиты.

На приближающийся стальной коготь.

Навстречу своей гибели.

Вот только смерть промахнулась.

Обладатель когтя также замер, уведя его далеко в сторону. Застонал, хватаясь за голову. Упал на колени. Его глаза закатились, а тело рухнуло кулём на бок.

Все они заваливались там же, где стояли. Эти странные двуногие. В стальных панцирях и мягких тряпках. Низкие и высокие. Крупные и маленькие. Серые, синие и жёлтые. Свои и чужие. Кто молча. Кто с криком. Быстро и медленно.

Будто скошенная трава, они усеяли весь двор.

Лежали вповалку друг на друге.

Друг на враге.

Несколько дюжин фигур осталось стоять, недоумённо озираясь по сторонам.

Те громилы, что были целиком закованы в стальные панцири. Сейчас они срывали шлемы с покрытых потом лиц. Запрокидывали их ветру и пытались понять, что вообще произошло.

Курт выскочил с изнанки. Растерянный. Встревоженный. Стрелой подлетел к другу, чьё лицо посерело. Кое-как перевернул его на спину. Облизал лицо. Лапами ударил о грудь.

Друг не дышал.

Никто из упавших вокруг не дышал.

Не было никаких картин моей жизни, проносящихся перед глазами. Не было божественного гласа, который взвесил бы мои достижения и оценил мои заслуги. Ощущения умиротворения или, наоборот, незаконченных дел.

Я просто перестал существовать.

И столь же резко распахнул глаза.

Шумно с хрипом вдохнул, не понимая, что происходит.

Над головой неслись хмурые облака, частично скрывая солнце. Прохладный ветер трепал флаг Буревестников на вершине замка.

Я лежал среди кучи тел, которые негромко стонали, шипели и ворочались. Кто-то начал приходиться в себя, а кто-то только пялился в небеса бессмысленным взглядом.

В голове зияла пустота. Никаких мыслей. Никаких эмоций. Помнил лишь ощущение тепла, что мягким прибоем захлестнуло меня, вырывая у тьмы. Не дало моему сознанию раствориться во мгле.

И затухающий бесплотный шёпот.

Нечто важное прозвучало в тот краткий миг между уже-не-смертью и ещё-не-жизнью.

Почему я не помню?

Пока я, кряхтя, занимал сидячее положение, никак не мог уловить, что же изменилось. А что-то определённо стало другим.

Зрение. Ещё более контрастное.

Я видел мельчайшие детали брони на телах вокруг меня. Тончайшую струйку дыма, что возносилась от догорающей стрелы. Она засела в обломке голема. Живые цвета. Выпуклые и сочные. И вместе с тем разорванные, разрезанные, сожжённые, пробитые и раздавленные мертвецы, устилавшие землю.

Слух. Ещё более острый.

Неразборчивое бормотание. Скрип кожи о камень. Пронзительное трение лат. Колыхание шерсти на четвероногом существе сбоку от меня.

Осязание. Ещё более насыщенное.

То, как нагрудник облегал мою рубаху. Как бляха ремня вдавливалась в пресс. Стоптанные ноги внутри сапог. Убывающая боль в грудине. От посоха, что едва не переломал мне все рёбра.

Обоняние. Ещё более чуткое.

Гарь. Где-то полыхало дерево. Едкая кислота — её подпалины пятнали гранит. Запах пота, смерти и нечистот. Феромоны страха и ярости.

Вкус. Ещё более яркий.

Металлический налёт крови. Прикусил язык, падая наземь, но и без того, яркие алые лужи сгустились вокруг. Гаснущие нотки зелья, что выпил не так давно. Острые и резкие. Совсем не приятные. Не похожие на ягоды и фрукты.

С моих органов чувств будто сняли фильтры. Скакун, с глаз которого упали шоры. Деревянная игрушка, ставшая настоящим мальчиком.

Я видел, что и остальные приходящие в себя игроки ошарашенно таращились по сторонам. Растерянно трогали свою кожу, свою экипировку и грубый камень под ногами.

Если всё вокруг стало более красочным, то интерфейс перед глазами наоборот словно поблёк. Частично слился с фоном. Почти бесцветные пиктограммы казались незаметными, если большим усилием не фокусироваться на них. Фреймы распознавались с трудом.

“Друг! Жив!”

Постороннее сознание и эмоции привычно вторглись в мой разум, но я ощутил лишь радость.

Курт подлез и прижался ко мне, изо всех сил махая хвостом.

Ну-ну. Я в порядке. Вроде бы.

Сознание не сразу разогналось, но когда вышло на рабочий режим, меня погребло под валом вопросов.

Что это было?! Эффект вражеского заклинания? Какой-то патч? Сбой капсулы? Неполадки? Почему зацепило нас всех?! Как долго я провалялся в отключке? Это случилось только здесь… или нет?

Круглые глаза дроу, орков и прочих существ явно говорили, что у них тоже накопилась масса вопросов, а вот ответов что-то не подвезли. Игроки мало что понимали, но постепенно вставали, подбирали выпавшее оружие. Настороженно смотрели по сторонам. Особенно на фигуры неприятеля.

В их взгляде прямо читалось:

“Это какая-то вражеская пакость?!”

Чуть больше двух десятков Буревестников осталось во дворе, плюс полтора десятка легионеров, да около трёх дюжин вражеских игроков.

Один их наших кастеров, шатаясь, поднимался на ноги и едва не упал на минотавра Саламандр. Тот тряс головой, прижав к ней одну ладонь, а второй добела вцепился в одноручный молот. На вторжение в своё личное пространство он отреагировал машинально. Оружие не слишком быстро пронеслось и влетело орку в грудь. Просто мышечная память. Ничего более.

Чернокнижника отбросило на два шага назад. Он рухнул на пятую точку и пронзительно вскрикнул от боли, хватаясь за рёбра. Раскрыл рот, пытаясь вдохнуть. Не смог. Так же инстинктивно обе его ладони выстрелили вперёд и поток грязно-зелёного огня устремился навстречу обидчику.

Громилу минотавра объяло пламя.

И он заорал.

Завыл.

Мучительно. Протяжно. Оглушительно.

Как и подобает сгорающему заживо существу.

Он чувствует боль, как и я!

Я слышал уже такую агонию. Так кричали пленники Ордена, которым вынесли смертельный приговор.

Все вокруг будто с цепи сорвались. Сталь зашипела, разрезая воздух. Задымили летящие заклинания. Засвистели стрелы. С влажным чавканьем мечи и топоры вгрызались в плоть.

Место сумасшедших упивающихся азартом улыбок заняли гримасы страха.

Место яростного гиканья и недовольного мата — душераздирающе вопли боли.

И, наконец, место борьбы за эфемерную власть и репутацию — отчаянное сражение за собственную жизнь.

Рациональные голоса могли возобладать, остановить эту бойню, но в общем шуме их не было слышно.

Сразу скользнув в стелс, я озирался по сторонам, не понимая что делать.

Кенсай в двух метрах от меня уже занял сидячее положение, но до сих пор упирался помутневшим взглядом в каменную кладку стены. Он не успел ни отреагировать, ни даже заметить угрозу. Со спины к нему подскочил Волчок. Несколькими скользящими движениями танцор клинков развалил врага на части.

Рванув к ближайшей цели, я атаковал тролля в спину привычной комбинацией из бэкстаба и Потрошения. Противник больше не принимал стоически мои выпады. Он вскрикивал, отшатывался и рефлекторно пытался закрыться рукой от клинков.

Едва ли это можно было назвать честной схваткой. Последние месяцы я выживал в боях, чувствуя каждый удар, каждое заклинание. Я знал каково это, когда сталь распарывает твою плоть. Когда заклинания сжигают твою кожу. Знал и всё равно сражался.