Я твоя тень (СИ) - Дэнс Натаэль - Страница 34

— Нет, конечно. Я напишу. О чём писать?

Ты засмеялся, а потом вытащил из кармана смятую бумажку и отдал мне. Я попытался развернуть её, но ты быстро схватил меня за руку, а потом ещё быстрее отдёрнул свою руку, как будто я внезапно оказался оголённым проводом.

— Потом посмотришь. Там слова, которые должны быть в стихах. Можешь не все использовать, но чтоб смысл сохранился. Comprendes?

Я медленно кивнул, не до конца определившись, понял ли я, что от меня требуется или совершаю ужасную ошибку, соглашаясь.

— Вот и чудно, — ты отклеился от стены и собрался уходить, но вдруг остановился. — Пока не говори никому об этом, Нильс и так на тебя косо смотрит. Сначала я прочитаю, потом решу, стоит ли твоя писанина хоть чего-то. Чтоб не позориться зря, окей? — я кивнул. — Очень хорошо. Хороший мальчик, — ты улыбнулся мне и показал большой палец, поднятый вверх. А потом пошёл к дороге.

Некоторое время я стоял, как памятник, не веря происходящему, потом побежал за тобой. Ребята уже вышли из бара и толпились у обочины.

— Фер! — крикнул Нильс. — Тебя подвезти? Или ты опять с Моной… Ммм, а Мона-то здесь.

— Я с вами! — откликнулся ты.

Вся группа во главе с тобой и Нильсом направилась в сторону парковки. Следующими шли Мона и Лайк и о чём-то болтали. Росс сначала шёл последним, но потом быстро поравнялся с девочками и присоединился к их беседе. Я тащился в хвосте, подозревая, что о моём существовании вообще никто и не знает. Когда мы оказались у автомобиля Росса, он быстро занял водительское сидение, Нильс устроился рядом, а ты сел между девочками сзади. Мне бы физически хватило места только в багажнике. Машина тронулась, а мне никто не помахал. Даже Лайк.

Отгоняя неприятное чувство, странным образом перемешанное с волнением по поводу твоего задания, я позвонил в службу такси.

Было уже поздно и пора ложиться спать. Я сел за стол, включил настольную лампу, достал чистую тетрадь и новую авторучку. Почувствовал себя эдаким Робертом Фростом[i], страдающим над очередной не получившейся строчкой. Хотя, может быть, великому поэту давалось всё по щелчку пальцев? Кто знает, я не силён в поэзии. Твою бумажку со словами-тегами я, как мог, расправил и положил рядом, прижав книгой.

На что я надеялся в этом момент? Может, на что, муза, целовавшая известных и не очень поэтов, вдруг ни с того ни с сего окажет эту честь и для меня? Если бы я сам был этой музой, то ни за что бы это не сделал и даже оскорбился бы такой мыслью. Я ведь ни разу в жизни даже не попытался сочинять стихи, а слова к песням и подавно! Почему ты дал мне такое задание совершенно понятно: чтобы в очередной раз посмеяться надо мной. Но зачем я-то согласился? Сам себе яму вырыл.

Я выписал слова с твоей бумажки в тетрадь. Сперва в том порядке, что был у тебя, потом по алфавиту, по количеству букв, сортируя существительные и прилагательные. Попробовал складывать их друг с другом, составлять предложения то с одним из слов, то с двумя и сразу трёмя. В общем, чего только я не делал, толку никакого от этого не было. Наверно, стихи сочиняют каким-то другим способом, а, может, во мне не было нужных способностей. Я даже попробовал биться головой об стол, не очень громко, правда, чтоб не разбудить соседей. Часам к трём ночи я оставил это бесполезное занятие. Надеясь, что ты дал мне на это нереальное задание не один день, я лёг спать и до самого утра уже во сне перебирал эти и какие-то другие слова в голове.

На следующий день я еле высидел все свои занятия в университете, а потом бросился в библиотеку штудировать мировую поэзию. Обложившись горой книг, я принялся выписывать в тетради удачные фразу и рифмы, особенно те, в которых попадались нужные слова. Примерно через час, когда я уже исписал три листа с двух сторон, около меня образовалась Джемма.

— Привет! Что делаешь? — она подставила стол к моему столу с боку и устроилась на нём.

Меня так и подмывало сказать: «А что не видно? Занимаюсь». Но насколько бы правдоподобно это звучало, учитывая, что вокруг меня больше десятка книг со стихами известных американских и не только поэтов, а Джемма знала все мои курсы этого семестра, среди которых не было ничего хотя бы отдалённо напоминающего литературу и уж тем более поэтику?

— Эмм… пишу, — это было самое умное, что я сумел придумать в ответ.

Я посмотрел на Джемму в упор, пытаясь понять, надолго ли она тут, со мной. Вдруг просто шла мимо, заметила меня и решила поздороваться, а так, вообще, у неё ещё куча дел? Но на вид Джемма никуда не торопилась, поэтому я сгрёб все свои талмуды и отнёс на специальную полку для прочитанных книг. Всё равно в её присутствии я ничего не сочиню.

— О, я знаю, что ты делал! — воскликнула просиявшая Джемма, когда я вернулся назад. На нас уставилось половины посетителей читального зала и начала шикать.

— Простите, — извинился я за Джемму, потом взял её за руку и вывел в коридор.

— Я знаю, что ты там делал, — повторила девушка уже шёпотом. У неё был настолько радостный вид, что я даже немножко испугался. Но нет, она была не из тех, кто радуется чужому позору? Или таких не бывает? — Ты сочинял стихотворение!

И как она только догадалась? Может быть, я анализировал поэзию или составлял сборник стихов по темам. Я не стал ни соглашаться, ни отказываться, но, похоже, Джемма решила всё и так.

Мы вышли из библиотеки и пошли в кафе. Всё равно до танцев с Джеммой оставалось пара часов, поэтому я не увидел особых преимуществ в идее сбежать от неё под каким-нибудь предлогом. Хотя, может, за это время я бы успел сочинить целую строчку, если бы Джемма не помешала.

До самого кафе Джемма ни разу не подняла эту тему снова, но я прямо видел, как её распирает от желания спросить меня об этом. Поэтому всю дорогу я перебирал в голове варианты, зачем бы я мог писать стихи, кроме, как для песни своей группы. И меня посетила одна идея.

— Меня попросили написать стихотворение по ключевым словам, сказали, хорошо заплатят, если понравится. Мне бы сейчас деньги не помешали. Мы бы могли сходить куда-нибудь.

Если бы ты это слышал, наверное, сразу лопнул бы со смеху. Хотя бы потому, что врать ты всегда умел лучше меня.

Мы устраивались за столиком, и я не сразу заметил, что лицо Джеммы изменилось. Она уже не улыбалась так широко. Но вроде бы не обиделась. Хотя, кто её знает?

— А, ясно, — сказала она и тут же скрылась за корочками меню. — И как, получается?

— Не особо. Мне бы не помешала помощь, — Джемма в ответ на мою реплику невнятно хмыкнула. — Ммм… Джемма? — она подняла глаза, но тут же вернулась к меню, как будто это было расписание экзаменов. — Ты случайно не умеешь писать стихи? — осторожно спросил я.

— Я? — на лице Джеммы появилось искреннее удивление. Ну, или мне так показалось.

— Ты не могла бы помочь мне с эти стихотворением? Если у тебя, конечно, не сильно заняты вечера. Может, тогда быстрее получится закончить и не понадобится пропускать танцы…, — закончив фразу, я представил, как Джемма подскочив на ноги, обвинит меня в том, что я лицемер, притворяюсь, что мне нравится ходить с ней на танцы, а сам ненавижу их. А потом она убежит из кафе и закричит, что между нами всё кончено. Если быть честным, то что-то заманчивое в таком исходе событий было, хотя, конечно, приятного тут мало. Но Джемма меня удивила.

— А знаешь, это хорошая мысль, — сказала с долей того энтузиазма, который появился у неё, когда она застукала меня в библиотеке. — Сегодня после танцев и начнём.

***

Ввалившиеся после танцев ко мне, мы с Джеммой сначала заставили себя принять душ (по очереди), и лишь после этого разрешили себе подумать о поэзии. Джемма устроилась за моим столом и принялась просматривать мои наброски. Я быстренько переписал слова из своей тетради на отдельный лист и предоставил его Джемме. Пока она изучала их и, может быть, обдумывала концепцию будущего стихотворения, а сбегал за водой, включил чайник и вытащил припрятанные для субботнего свидания с Джеммой конфеты. Ничего, куплю что-нибудь другое. До путешествия на воздушном шаре был ещё целый день.