Серый волк, белый конь (СИ) - Ярошинская Ольга - Страница 36

— Мы в Дубравки не пойдем, — Волк обернулся человеком и вырос за плечом Лады. — Иван-царевич околдован почти три года, считанные дни остались. Если не успеем — Елисей на царство встанет, потом замучимся доказывать его нелегитимность.

— И что, ждать вас, пока управитесь? — Марьяша жалобно посмотрела на царевну.

— Женитесь без нас, — сказала Лада. — А мы на обратном пути заскочим, да, Волк?

Ратники засобирались в путь, подняли на плечи лохань с русалкой. Проша помялся возле Лады.

— Ох, царевна, неладно получается, — засомневался он. — Должен был я до конца тебе отслужить, доставить к Ивану, а так сердце у меня не на месте, — он косо посмотрел на оборотня, который прислонился к стволу дерева и наблюдал за сборами.

— Тебе теперь о жене надо заботиться, — ответила Лада, и Проша расплылся в мечтательной улыбке, но потом снова принял суровый вид.

— Держи с Волком ухо востро. Доверяй, но проверяй.

— Бывай, кудрявый, — Колобок подпрыгнул рядом. — Скатертью дорога.

Проша подошел к Волку, протянул было ему руку, но потом просто похлопал по плечу, поклонился Ладе и пошел за Марьяшей.

Лада посмотрела им вслед, широкие плечи Проши в рубахе с вышитым на спине петушком постепенно растаяли в рассветной дымке.

— Что, жалко с дураком расставаться? — спросил Волк.

— Он не дурак, — возразила Лада. — Посмотри, он собрал кубик-рубик! — Она продемонстрировала кубик с разноцветными гранями. — Проша на самом деле очень умный и очень порядочный парень. И Марьяше, и всем Дубравкам с ним несказанно повезло! Из него получится отличный воевода и прекрасный муж.

— Жалеешь, что не рассмотрела вовремя? — ухмыльнулся Волк. — Может, он бы и для царевны был хорош?

— Может, я для него недостаточно хороша?

— Что ты такое говоришь? Проша достал своими поговорками! Лепит одни банальности! Ты бы с ним со скуки померла!

— А ведь эти банальности — народная мудрость, — заметила девушка. — Да, поговорки его на слуху и приелись, и потому воспринимаются как что-то поверхностное, но если вдуматься, то все, что Проша говорит — правда. И честь надо смолоду беречь, и спешить — людей смешить, и… что там еще?

— Доверили стадо Волку — не будет толку?

— Я все же не овца на заклание, — улыбнулась Лада. — Послушай, Волк, прости за пощечину…

Волк поморщился и ответил:

— Зверем обернусь, быстрее раны заживут.

Он кувыркнулся — и крупный серый хищник клацнул зубами у самых Ладиных пальцев, девушка рефлекторно отдернула руку и поймала внимательный взгляд желтых глаз. Лада поправила на плече сумку и забралась на Беляша. Колобок прыгнул к ней на руки, она отряхнула его от прилипших соринок и прижала пятками теплые бока коня.

Деревья в лесу с каждым шагом Беляша распрямлялись, поднимали веточки, покрывались листвой. Пожухлую траву сменила сочная зелень. Солнце поднялось к зениту, нагрело воздух. Колобок спрыгнул с коня, покатился по травке, блаженно жмуря глаз. Лада свернула пуховик, засунула его в сумку, расстегнула пуговку на рубашке. От тепла ее разморило, глаза сами закрывались, сказывалась бурная ночь.

Кряжистое дерево у дороги вдруг пошевелилось, качнуло ветками, открыло зеленые глаза.

— Волк, надо отдохнуть, у меня уже глюки от недосыпа, — сказала Лада.

— Добрый день, царевна, здорово, Волк, — ответило дерево и вдруг пригнулось, распрямилось и стало крепким мужиком.

— Леший! — оборотень превратился в человека, расплылся в улыбке, и они обнялись, как хорошие друзья.

Леший протянул Ладе широкую твердую ладонь, помог спешиться. Он не спешил отпускать ее руку, пристально рассматривая царевну изумрудными глазами. Он был одет в коричневые штаны и рубаху, подпоясан куском бечевки. Жесткие каштановые волосы торчали во все стороны, словно Леший нацепил себе на голову гнездо. Внимание Лады приковала его борода: коричневые пряди переплетались с зелеными листьями, мелкими белыми цветочками с желтой сердцевиной, а кое-где в ней краснели вкрапления земляники.

Лада протянула руку, чтобы сорвать ягодку, но Волк перехватил ее ладонь.

— Говорят, вы Кощея убили, — Леший хмыкнул, окинул Волка понятливым взглядом и отступил от Лады на шаг назад.

— Так и есть, — подтвердила девушка.

— Я иду к его башне. Попробую пробудить землю в округе. Семена несу, — он кивнул на мешок за плечом. — А вы пока у меня остановитесь.

Деревья у обочины отклонились, раздвинули ветви, и, словно по волшебству, на пригорке выросла уютная избушка. Вдоль деревянной веранды цвели самые роскошные клумбы, которые Лада когда-либо видела, хотя цветы все были узнаваемые, вот только обычные ромашки вымахали размером с тарелку, клевер походил на мохнатую шишку, а в синих колокольчиках легко мог бы спрятаться воробей.

— Мы спешим, — ответил Волк.

— Как знаешь, — пожал плечами Леший. — Только вот царевна чуть с коня не валится. А я собираюсь вызвать ливень, чтоб семена всходы дали. А еще у меня пироги только из печи, а для твоего хвоста — облепиховое масло.

У Волка дернулась щека будто от зубной боли.

— Уговорил, — согласился оборотень.

— В шкафчике на верхней полке, — Леший слегка поклонился Ладе. — Мой дом — ваш дом, прекрасная царевна.

Он сделал несколько шагов в сторону и растворился в лесу.

— Ну вот, ушел, — расстроилась Лада. — А мне так ягодок хотелось.

— Лада, — повернулся к ней Волк. — Не надо рвать землянику из бороды Лешего. Никогда.

— Почему? Они выглядели такими зрелыми.

— Это очень, очень интимный жест.

— О, — смутилась Лада. — Ну я же не знала.

Волк покачал головой, поднялся по ступенькам и распахнул перед девушкой деревянные двери.

Лада вошла в избушку Лешего, осмотрелась. После замечания Волка она не спешила к чему-либо прикасаться. Половину комнаты занимала беленая печь, у стены под окошком стоял стол, пироги на нем умопомрачительно пахли и исходили паром. Лада присела на лавку и, отщипнув кусок пирога, отправила его в рот, зажмурившись от блаженства — с лисичками! Открыв глаза, она наткнулась на осуждающий взгляд Колобка.

— Что? — спросила она, отрывая еще кусок пирога. — Он же не живой. Что ты вообще здесь делаешь? Ты же вроде избы не любишь!

— Не люблю, — буркнул Колобок и закатился под лавку. — Но дождь вообще ненавижу. А бородач ливень обещал. Так что из двух зол выбираю меньшее. А ты ешь, ешь, булкоедка.

Волк вошел в дом, закрыл дверь.

— Беляша в стойло отвел. Там ему и вода, и сено, да такое, что придется силой его от Лешего уводить, чувствую.

Волк мимоходом отломил половину пирога и, запихнув ее в рот, подошел к шкафчику возле печки. Он взял с верхней полки горшочек, открыл, понюхал.

— Оно. Лада, — повернулся он к царевне. — Помажешь мне хвост? А то мне ну никак самому не извернуться. У Колобка рук нет. А болит — мочи нет.

— Конечно! — Лада взяла у него из рук горшочек, и Волк кувыркнулся, превратившись в зверя.

Лада присела на лавку, зачерпнула полную горсть густой мази. Хвост Волка покрылся запекшейся коркой с комочками паленой шерсти.

— Бедный, досталось тебе, — голос Лады дрогнул. Она осторожно обмазала хвост, стараясь не пропустить ни миллиметра. Волк терпел, лишь иногда жмурил глаза и дергал ушами, так что Лада не могла понять, то ли ему больно, то ли приятно. Она поставила горшочек на место, вытерла руки полотенцем, потрепала Волка по загривку, почесала за ушком.

‍

Волк кувыркнулся и снова стал человеком.

— Что ты творишь, Лада? — спросил он.

— Что? Не так помазала? Много или мало? — она шагнула за горшочком, но Волк перехватил ее за руку и притянул к себе.

— Ты по-прежнему считаешь меня собачкой? — глаза полыхнули оранжевым.

— Что ты! Конечно, нет, — стукнула она его кулачком по груди.

— Когда я превращаюсь в зверя, ты постоянно меня трогаешь, — обвинил он ее. — Ты отделяешь мою волчью сущность от меня человека. Ты воспринимаешь волка отдельно. А ведь это все равно я!

— Это не так! — возмутилась Лада. — Я с самого начала знала, что ты оборотень, и воспринимала тебя целиком.