Моя (не) на одну ночь. Бесконтрактная любовь (СИ) - Тоцка Тала - Страница 56

— Я себя хорошо чувствую, — стояла она на своем, — так что доработаю до декрета.

— Тебе нужны эти декретные? — психовал Аверин.

— Нужны, — упрямилась Оля, — и непрерывный стаж нужен!

— Зачем? — нависал он над ней. — Объясни!

— Ну как же? — она не могла понять, что здесь непонятного. — А пенсия?

Аверин глухо стонал и бился лбом о стену, а Оля обижалась. Пока однажды вместо того, чтобы отпустить его биться головой, обвила руками талию, закрыла глаза и прижалась щекой к широкой твердой груди.

— Ну Кость, — промурлыкала, потираясь щекой, — ну не злись.

И все. Этого оказалось достаточно, чтобы сбить всю его спесь. Так просто! Зачем же она раньше каждый раз бросалась в бой, когда стоило всего лишь его обнять?

Аверин в самом деле сразу перестал сердиться, что-то еще пробубнил невразумительное и крепко прижал Олю к себе. И замолк. Господи, как же, оказывается, это просто…

В целом жить с ним выходило не так сложно, как себе представляла Оля, хоть в быту Аверин был ужасным педантом и занудой. Неожиданно при этом он оказался очень заботливым, что иногда повергало Олю в шок. Слишком долго она жила сама, чтобы так быстро перестроиться.

Костя отвозил ее на работу и забирал, хоть каждый раз начинал скрипеть зубами при виде здания областной больницы. Следил за тем, чтобы Оля ела только полезную еду, которая уже сидела у нее в печенках. И терпеливо сносил все капризы.

Конечно, она была большой девочкой, чтобы капризничать, но иногда перепады настроения зашкаливали, и тогда ей было даже жалко Аверина.

Но и он со временем выработал свою методику, не одна Оля, оказывается, такая умная. Прикладывал руки к совсем еще плоскому животу и говорил вполголоса:

— Что ты так разошлась, милая? Я-то готов тебя слушать сутками, но наш сын возможно сейчас спит, а ты ему мешаешь. Лучше подумай, может тебе чего-то хочется, и ты могла бы меня за чем-то послать?

И Оля сразу сдувалась. Кто ж тут не сдуется?

Только один раз за все время Костя уехал по делам на несколько дней. Вот тогда Оля и поняла, что уже успела привыкнуть жить с Авериным. Так, что теперь без него все было не то. Не так вкусно завтракать — вообще не хотелось завтракать. Да и ужинать тоже. И фильмы смотреть скучно. Даже читать скучно, когда нельзя улечься на твердое плечо или живот. Или просто опереться спиной.

Костя обычно широко расставлял ноги, усаживал Олю вплотную к себе и работал на своем лэптопе. А она читала все подряд, начиная от книг по хирургии и заканчивая любовными романами.

И еще оказалось, что она не может без него спать. Совсем уснуть не получается. Что за наркотик этот Аверин, если и месяца не прошло, а у нее уже настоящая зависимость?

Оля пыталась убедить себя, что с Авериным просто теплее спать, ведь пока что запрет Траханковой на интим никто не снимал. Он же как печка. Но сразу признавала со вздохом, что нет, дело не в том. А в том, что она влюбляется с каждым днем все сильнее и сильнее. Другое дело, Костя…

— Почему он не зовет тебя замуж, Оля? — спросил Даниял сердито, опершись о подоконник.

Это Оля, вконец истосковавшись, попросила сестру побыть этим вечером с ней. Баграевы явились всем составом, и в доме сразу стало веселее.

— Я с ним поговорю. В конце концов, ты моя сестра, и я требую, чтобы Аверин…

— Успокойся, Даник, — Оля подошла к нему и взяла за руку, — я сама не выйду за Костю замуж.

— Почему?

— Потому что он не предложил сразу. Не предлагал раньше. Значит, не видел во мне жену, и у него не было желания становиться моим мужем. А я уже не в том возрасте, чтобы выходить замуж по залету, — твердо сказала Оля, глядя зятю в глаза. — Я хотела, чтобы он сделал предложение по любви, а не по необходимости. Так меня вполне устраивает совместное проживание и воспитание общего ребенка.

— Но ты же его любишь, Ольчик, — подошла Данка и обняла сестру. Оля не видела смысла отнекиваться.

— Да, я его люблю. Слишком сильно люблю. Поэтому не хочу, чтобы он чувствовал себя обязанным. Так что не вздумай его грузить, Даниял.

— Что так дует? — выглянула из-за ее плеча Данка. — Ой, у вас тут окно на проветривание стоит. Закрой, Олечка, простудишься!

Ольга отдернула гардину, и из квадрата, освещенного окном, в темноту отступила тень. Оля вгляделась в темень палисадника, прижавшись носом к стеклу. Никого. Показалось. Костя должен вернуться только завтра, да и с чего ему шляться под собственными окнами?

Минут через десять ворота отъехали в сторону, и во двор вкатился черный внедорожник Аверина.

Она не стала ждать, выбежала на крыльцо.

— Куда, простудишься, — крикнула Данка вслед, но Оля уже не слышала.

Костя, завидев ее, ускорил шаг и взбежал по ступенькам. Такой долгожданный в этом распахнутом пальто, надетом прямо на рубашку — идеально белую и отглаженную, словно он не из самолета, а из гардеробной вышел. И такой родной…

— Холодно, Оленька, иди в дом.

Одну руку он держал за спиной. Оля обвила ладонями теплую — это на холоде! — шею и ткнулась в нее холодным — это в доме! — носом.

— Костя, как же я рада, что ты приехал! Я так соскучилась!

— Правда? — прошептал он, хватая ее в охапку и заталкивая в дом. Ногой закрыл дверь и прижался щекой. — Ты правда скучала, Оля?

— Да, — она обхватила его за талию и потерлась щекой о рубашечную ткань, — ужасно. Мне без тебя плохо, Костя, очень плохо.

Он шумно выдохнул, потом вдохнул, втягивая носом аромат ее волос, и достал из-за спины руку с зажатым в ней букетиком тонких нежных цветов фиолетового цвета с желтыми сердцевинками. Ирисы!

— Это тебе. Я тоже очень скучал, милая. Очень…

Ее захлестнула такая нежность, что даже ноги подкосились. Оля прижала ладони к губам и посмотрела на Аверина сияющими глазами.

— Костя! Где ты их взял?

— Не буду врать, что срезал в соседнем палисаднике, хоть и очень хочется, — он улыбался в ответ, и эта улыбка согревала не хуже десятка термопакетов. — Заехал в цветочный магазин. Тебе правда нравится?

— Они чудо! — Оля взяла цветы и торопливо обняла Аверина, целуя его в шею, выступающую из расстегнутого воротника рубашки.

— Это ты чудо, — донеслось до нее негромкое. — Мое чудо…

— Мы, наверное, пойдем, — заглянула в прихожую, где обнимались Оля с Авериным, Данка, — не будем мешать…

— Вот еще, — возразила Оля, — мы ужин с тобой приготовили. Сейчас будем ужинать, дети голодные.

— Никто не расходится, — поддержал ее Аверин, чмокнув Данку в макушку и уводя девушек в гостиную. — Будем праздновать. У Клима дочка родилась, Софийка. Дан, поможешь принести из машины пакеты?

Оля поставила на стол вазу с ирисами и весь вечер ловила на себе задумчивые взгляды Аверина.

Они тогда впервые поругались, всерьез. Костя нашел у нее свое фото, которое Оля выпросила у Марка, и у него явно испортилось настроение. Она без всякой задней мысли начала ластиться к нему и попросила, чтобы он как-нибудь ей тоже принес букетик. Ромашек или одуванчиков.

Костя поджал губы и принялся искать в интернете, откуда можно их заказать и доставить самолетом.

— Но я не хочу самолетом, — попыталась она протестовать, — это же дорого. Я хотела, чтобы ты сам их собрал.

— Так зима сейчас, — отчего-то завелся Аверин, — где я их возьму? Или мне в лес идти за подснежниками, как падчерице?

В результате Оля разревелась и закрылась в спальне, а он ушел, напоследок так бахнув входной дверью, что в доме чуть стекла не вылетели.

Правда, быстро вернулся. Вошел в спальню, лег рядом, нашел ее руку. А потом повернулся и притянул к себе, хоть она и отбивалась изо всех сил, упираясь локтями в железобетонную грудь.

— Прости. Прости, милая, я идиот. Я готов для тебя на все, понимаешь, мне хочется столько сделать для тебя, а тут какой-то букет все испортил.

Оля еще поотталкивала его и пообижалась, но, когда Аверин хочет мириться, не помириться с ним невозможно.