Леди Ванесса. Молодость (СИ) - Хабаров Сергей - Страница 45

— А я Шакал, — он пожал руку Галилею, — Я здесь чтобы спасти одну девушку.

— А она хочет, чтобы вы её спасали? Очень жаль, что у вас ничего не получилось, — Галилей иронически хмыкнул.

— Ну, без моей помощи она медленно умрёт. А почему в прошедшем времени?

— Для некоторых смерть — это благо. А с чего вы взяли, что вам вообще надо было на поезд? Это место — ловушка, отсюда нет выхода. Рано или поздно вы бы уснули, а Тёмная бы позаботилась, чтобы вы никогда не проснулись.

— Ну, я поглотил одну сущность и извлёк из неё информацию.

— Ха, поглотил он, информацию извлёк. Действуете привычными для себя методами диверсионной войны. Попасть на территорию врага, добыть информацию, нанести удар в уязвимое место. Вы что, военный? Тёмная предвидела такое поведение и послала к тебе слугу с заведомо заложенной вредной для вас информацией. Ты сам пришёл в её ловушку.

— А чёрт, действительно матрица, эта Тёмная — местный архитектор.

— Простите, что?

— Ничего, не обращайте внимание. Но что же мне теперь делать?

— А почему я должен вам помогать?

— Ну, вы уже начали, значит вам не всё равно.

— Вы правы. Мне не всёравно, но сначала убедите меня, что Ванессу надо спасать.

— У меня приказ.

— Не аргумент.

— Без моей помощи она умрёт.

— Все рано или поздно умирают.

— Вместе с ней умру и я.

— Я не вижу в вас страха смерти. Вы, мой дорогой Шакал, лукавите.

Шакал задумался.

— Ну, а как же справедливость?

— А что справедливость?

— Ванесса пребывает в таком состоянии не по своей воле, её довели. Психологическая травма. Господин Адом рассказывал, что его внучку избили и изнасиловали. Ванесса умрёт, а эти подонки будут жить и дальше?

Галилей закрыл глаза и медленно закивал.

— Да, Шакал, наконец-то вы заговорили как человек, вы не безнадёжны. Я помогу вам. Слушайте внимательно, в этом мире всё не так. Забудьте прежние тактики — они делают вас предсказуемыми и уязвимыми. Пространство в этом мире иллюзорно, но Тёмная держит под контролем правое творческое полушарие мозга Ванессы. В этом мире она демиург, она создаёт этот мир.

— Но что же я могу противопоставить ей?

— Правильный вопрос. Вы, Шакал, подмяли под себя левое полушарие, рациональное. Если тёмная строит этот мир, то вы, Шакал, правила, по которым строится этот мир.

— Не понимаю, как мне это поможет?

— Вы уже ощутили свои силы? Можете менять своё тело, прыгать в высоту на десятки метров, замедлять падение, бросали предметы гораздо тяжелее вас?

— Да.

— Так всё это потому, что вы — левое полушарие, здесь вы можете изменять физические свойства материи. Делать вещи легче: дом весом с пушинку, воздух с плотностью воды. Но самое главное — вы способны контролировать время.

— Но как?

— Не знаю, учитесь сами. Вы не можете ничего здесь создать, но вот изменить. А самое главное, ни при каких обстоятельствам не засыпайте. Это равносильно добровольной сдаче.

— Я запомню.

Проводник резко поднялся и заговорим менторским тоном.

— Остановка «Парк мастеров», безбилетник, покиньте вагон.

— Но, вы же сказали, что отсюда нет выхода?

— Не для всех. Есть прорехи, где можно пролезть.

— Последний вопрос, а ваше полное имя случаем не Галилео Галилей?

Старик улыбнулся.

— Сотни лет меня так не называли, — Галилей посмотрел на Шакала глубоким взглядом грустных карих глаз, а потом снова резко посерьёзнел, — Немедленно покиньте вагон, а то я позову стражу.

Шакал вышел из подземки и пулей вернулся обратно. Причина была в том, что «парк мастеров» оказался жутким и отвратительным местом. Местные деревья превратились в жутких фаллосообразных монстров, с фаллосообразными щупальцами-ветвями. Всех выходящих из подземки деревья-фаллосы хватали своими щупальцами, срывали с них одежду и натягивали на главный ствол. Таким образом, разрывая и убивая несчастных уродов. Если ствол к тому моменты был занят, то монстры заполняли тела своих жертв щупальцами до тех пор, пока они не взрывались. Деревьям-монстрам было всё равно кого они мучали — мужчин, женщин, было бы отверстие, а что запихнуть туда у них найдётся.

— Какой-то х**й парк, — сказал Шакал, трансформируя свою руку в хлыст — Я, конечно, не раввин, но кое-кому сейчас обрезание сделаю.

Выскочив из подземки, Шакал сделал широкий круговой удар хлыстом. Податливая плоть деревьев легко рассекалась под его ударом. Из обрубков стали бить настоящие кровавые гейзеры. Шакал слишком увлёкся расправой над монстрами и не обратил внимания, как всё вокруг стало заливать кровью. Вскоре он уже ходил по колено в крови.

Эта атака имела лишь временный успех. Похоже щупальцам-ветвям, растущим на деревьях, было всё равно срубили их ствол или нет. Они были всё также активны. А залившая всю округу кровь дала им ещё и преимущество — теперь они могли наносить внезапные удары из-под луж крови.

Постепенно до Шакала дошло, что он борется с ветряными мельницами. И дошло это до него тогда, когда щупальца спеленали его по рукам и ногам и вытащили из крови и уже прицеливались на его отверстия. Что и не говори, когда к стенке припирают мозги включаются.

— Да чёрт, — выругался Шакал, — Как он там говорил, я — это правила по которым строится этот мир.

Тело Шакала приобрело металлический цвет, он стал тяжёлым. Щупальца не смогли удержать такую тяжесть и вместе с ним рухнули в кровавое озеро.

Вскоре от места падения Шакала, по кровавому озеру потянулась корка льда. Когда всё озеро замёрзло место, где упал Шакал взорвалось осколками льда и оттуда выбрался он сам. Отряхнулся от кровавых льдинок и мрачно пробухтел:

— Столько возни, а ларчик-то оказывается просто.

То место, где его ссадили краем затрагивало центральные кварталы. И центр ему не понравился ещё сильнее, чем трущобы и подземка вместе взятые, но не столь отвратительны как парк мастеров. Водопроводные и газовые трубы превратились в кишки и артерии уныло свисающие между домами. Они вовсе не были мёртвыми, напротив — активно прогоняли содержимое через себя и мерзко пульсировали. Иногда ставни или шторы открывались и оттуда смотрел гигантский глаз. И везде бродили безглазые уроды, Шакал перестал их уничтожать. Не было смысла, их было слишком много и меньше их не становилось. Уроды входили и выходили в эти «Дома». Но за дверьми ни разу не было ни одной комнаты или коридора. Всегда там был либо зубастый безгубый рот, который хватал своим языком несчастного урода, затягивал внутрь и начинал пережёвывать, либо громадных размеров сфинктер, из которого пытался выбраться человек. Один раз из такой двери вылезла гигантская какаха, чуть не перегородившая улицу.

А потом Шакал увидел местный транспорт, вернее то, что заменило собой паровые вагончики. Это был гигантский младенец, размером с двухэтажный дом и с совершенно идиотским, не человеческим, кукольным лицом. Младенец лежал на специальной платформе брюхом вверх. Катился по рельсам, отталкиваясь ножками, а ручками хватал случайных прохожих, совал себе в рот и глотал, не жуя. Тут же и испражнялся своими пассажирами. Живот у гигантского младенца был раздут, словно у беременного. Когда младенец прокатил мимо, Шакал увидел, что это была девочка, и что уроды лезли у неё из всех отверстий.

Весь этот город с его не логичностью до тошноты достал Шакала так, что он превратил свой плащ в плавники и быстро поплыл в воздухе, набирая высоту. Там в общем-то никого не было, и уставший разум мог отдохнуть в тишине и подумать, что делать дальше.

С высоты город напоминал электронную карту, утыканную чипами. Привычные прямоугольники, квадратики и прямые. Это подсознание и память сумасшедшего человека, а так с высоты смотришь — и всё нормально.

«Стоп,» — резко приказал себе Шакал. Какой-то червячок у него в голове ворочался и не давал покоя. Какая-то мысль: «Посмотреть с высоты.» Там было солнце, бледное, тусклое, неподвижное.