Разведка боем (СИ) - Щепетнев Василий Павлович - Страница 9

Но не успел я приноровиться к сидению, как мы и приехали.

— Добро пожаловать в «Дюны» — сказал граф. Даже не сказал, а провозгласил. Будто не в гостиницу мы приехали, а в Белый Дом. Или Букингемский дворец.

Что ж, Букингемский, не Букингемский, а дворец и есть. Впечатление, будто построил его человек, долго живший в бедности, а потом вдруг получивший возможность воплотить свою мечту о роскоши, созревшую по прочтении арабских сказок.

И воплотил.

Шустрые служители разнесли наш багаж. Мне достались апартаменты — три комнаты с роялем. Да-да, с роялем. Это Фишер посоветовал — заказывай, мол, что душе угодно, нужно приучать толстосумов, что шахматист малым не довольствуется, ему нужно много. Пусть толстосумы привыкают. Я и потребовал — рояль, настроенный и проверенный профессиональным пианистом.

Девушкам — номер на двоих, через стенку от меня. А в стенке — дверь. Открыл — и вот уже апартаменты не трёх, а четырёхкомнатные.

Антону достался номер с другой стороны. От меня с другой. Так, получилось, пятикомнатное пространство. С тремя ванными.

Роскошь-то какая! С непривычки и голова кружится.

В дверь постучали. Это Толстой.

— Сегодня вечером приём у мэра. Ваше присутствие крайне желательно.

— Сегодня?

— Через час. Лимузин будет ждать у входа.

Прежде, чем уйти, граф вручил мне деньги. Три тысячи долларов. Оплата за билеты Москва — Нью-Йорк и суточные не первое время. Не от доброго сердца. По договору.

— Лас-Вегас — город честный, с ворами тут борьба беспощадная. Но береженого бог бережёт. Обычно не рекомендуют брать с собой более двадцати, тридцати долларов, остальные я бы посоветовал положить в сейф, — сказал граф, и оставил меня.

Да, в номере был небольшой цифровой сейф. Пять разрядов, сто тысяч комбинаций минус одна. Туда, в сейф, я и сложил наличность, предварительно разделив: три пачки по пятьсот долларов, одну — тысяча пятьсот. Или я не командир?

Что ж. Вовремя пришли денежки.

Прежде, чем подписать согласие на матч, я тщательно изучил договор, права и обязанности сторон. И сам читал, и Суслика просил пробежаться вооруженным взглядом. А Суслик с матушкой советовался. Конечно, ни его матушка, ни сам Суслик не международные юристы, но люди они въедливые и дотошные. Кое-что подсказали. В частности — требовать соблюдение каждого пункта. Нет сладкого — в атаку не идти. А в договоре было обговорено: возмещение транспортных расходов в течение суток. И насчёт командировочных тоже. У нас же долларов практически нет — по Лас-Вегасским меркам.

Но по договору я был обязан участвовать в официальных мероприятиях. Игра — это само собой, но и пресс-конференции, и телевыступления, и вот такие приёмы у мэра тоже входили в список.

Потому я предупредил девочек, а сам принял душ, надел свежее, достал смокинг, осмотрел придирчиво, не помялся ли. В общем, подготовился.

И девушки тоже. Хотя и волновались немножко. Антон же человек без комплексов. Надел серый костюм и галстук-регат. Сойдёт.

Но я-то должен блистать.

Перед уходом посмотрел на часы, что стояли в номере. Большие напольные весы. Восемь. Прибавляем одиннадцать — получаем семь утра по московскому. Не сплю более суток. И теперь еще этот приём. А завтра — первая игра.

Вот они, американские заготовки.

Мы спустились вниз. Спустились — потому что поселили нас в башне, на двадцатом этаже. Оригиналы, да.

А перед входом в отель — большая статуя султана. Ну, точно, арабские сказки. Тысяча и одна ночь, прочитанная в детстве. В голодном американском детстве: мать безработная, отец неизвестен, кругом кризис и корейская война.

Из подкатившего лимузина выскочил Толстой-внук.

— Замечательно, господа. Едем.

Ехали мы медленно.

— Это — Стрип. Лучшая улица мира, как считают многие, — поведал нам граф.

— Напоминает новогодюю елку, — ответила Ольга.

И в самом деле: разноцветные огни, блестящие игрушки, леденцовые петушки на палочке. Деда Мороза только не хватает. Не улица, а мечта первоклассницы. И всё чтоб красиво, да.

— Как вам город? — не унимался Толстой. Видно, боялся, что мы уснём. Антон, так и в самом деле задремал.

— Граф, — бесцеремонно сказал я, — вы в самом деле ждете ответа? Мы только-только сошли с самолёта, двух часов не прошло. Преодолели кучу градусов долготы и широты. Толком не ели и не пили. А вы спрашиваете, как нам город? Да мы бы и в раю ответили так, что у ангелов уши бы завяли. Понятно я выразился?

Толстой смутился. Или сделал вид, что смутился. Сказал что-то о разнице во времени. Открытие сделал.

— Делу время, потехе час, — ответил я. — Вот будем покидать Лас-Вегас, тогда и скажем. С борта самолёта. А пока это для нас арена. И все мои мысли — и мысли моих ассистентов — о том, как показать наилучший результат. Не посрамить славы советских шахмат! — закончил я пафосно.

На это ответить графу было нечем.

Он и не ответил.

И только когда мы подъехали к очередному дворцу, спокойно сказал:

— Вот мы и на месте.

Место, Плаза-Отель, переливался огнями. Опять ёлка. Без огней — поставь на Калининский проспект, никто и не заметит. А с огнями шик, блеск, красота. Сколько же электричества здесь жгут впустую.

На ступеньках — ковер, по которому поднимались люди. Преимущественно пары. Мужчины в смокингах — я угадал. Дамы в маленьких черных платьицах. С виду — ничего особенного, но девочки напряглись.

— Спокойно, орлицы! У советских собственная гордость. От Москвы до карибских морей Красная Армия всех сильней. Вы — лучшие.

И мы поднялись по лестнице. Перед нами рыбой-лоцманом семенил Толстой. Здесь он как-то пожух, сник, уменьшился в размерах, как майор среди генералов. Подвел нас к группе разнокалиберных… джентльменов не джентльменов, с виду — работники обкома средней руки. Одеты, впрочем, по первому классу. Все в импорте.

— Мэр Джончо, позвольте вам представить советского чемпиона Мишу Чижика. Миша, это мэр Джончо.

— Очень приятно, Миша, — пожал мне руку мэр Джончо.

— Для друзей я просто Михаил — ответил я.

— Отлично, Михаил. Я же — Питер.

Я представил свою команду. Питер — свою. Пять человек. Я запомнил всех, просто для тренировки. Не думаю, что Генри Кэмпбел или Сайрус Стафф мне когда-либо встретятся, но как знать, как знать.

Мэр спросил, как долетели, как устроились, как нам город. Я отвечал сдержанно, мол, город видел только из окна лимузина. Ничего, ободрил мэр, будет время познакомиться поближе. Это рай, это просто оазис посреди пустыни.

Я согласился. Оазис, да.

Предчувствие меня не обмануло: девочки привлекли всеобщее внимание. Парадная форма лейб-гвардейцев Семеновского полка привлекала провинциальных дам меньше, нежели то, что создали Лиса и Пантера. С первого взгляда было ясно, что это — военная форма. Со второго — что нечто подобное носили бы сегодня принцессы — патронессы Краснознаменного Черноморского флота или седьмой гвардейской воздушно-десантной дивизии. С третьего — что форма формой, но содержание ещё лучше. Молодые, красивые, высокие, спортивные.

— Ваши ассистентки, они… — начал было Питер, и остановился.

— Мои ассистентки? — доброжелательно продолжил я.

— В чем их роль?

— Если я вдруг надумаю стать невозвращенцем, они меня убьют, — ответил я.

— Убьют?

— Голыми руками. Вырвут сердце.

Мэр улыбнулся, показывая, что ценит шутку. Но улыбнулся неуверенно. Кто их, русских, знает. Может, и вырвут. Эти могут.

Мы стояли чуть в стороне от мэра сотоварищи. Присутствующие медленно фланировали по залу, подходя близко к нам, но не заговаривая. Видно, не будучи формально представленными, разговаривать здесь не принято. Правящие классы отгораживаются от народных масс барьерами этикета.

Не очень-то и нужно.

Подносили бокалы с шампанским. Из еды — канапе на шпажках. Креветки, маслинки, помидорки, сыр — в общем, пустяки.

Омлета не было.

Я подошел к Толстому, скромно стоявшему в уголке.