Без права выбора (СИ) - Олешкевич Надежда "AlicKa" - Страница 9

— Найрита, — недовольно покачал головой папа и повел меня в библиотеку. — Пойдем, дочка, расскажешь, что произошло.

Правда многогранна и опасна. Ее можно подать в чистом виде, без недосказанности и искажений. Она способна ранить и причинить непоправимый вред. Я всегда старалась с отцом быть правдивой, но зачастую не договаривала, чтобы уберечь его душевное спокойствие.

— Главное, не волнуйся, — заговорила я, едва папа опустился в свое любимое кресло.

— Началось! — напомнила о себе мачеха, прикрыв за собою дверь библиотеки. — Ну же, порази нас восхитительным известием.

Я с трудом сдержалась, чтобы не закатить глаза. После того как она рассказала нам о своем поступке многолетней давности, ее как будто подменили. Найрита стала взвинченной, неугомонной. Наши хорошие отношения тут же покатились по наклонной и вскоре разлетелись на тысячи осколков. Мне иногда казалось, что она специально говорила гадости и подначивала, намерено пыталась меня задеть. Ей будто хотелось услышать мое отношение к ее поступку. Но я не собиралась высказаться.

— Отец, — произнесла спокойно, вновь уговаривая себя пропускать слова мачехи мимо ушей. Хотя бы ради папы. — Я вчера случайно увиделась с графом Фаргосом.

— Он тебе угрожал? — подался вперед папа.

Глубокий вдох.

«Тише, Лисая, тише. Нужно раскрыть правду аккуратно».

— Мы разговаривали. Он задавал вопросы.

— Какие? — поинтересовалась Найрита.

Почему она еще не поняла, что для меня ее больше нет? Неужели сложно принять мое решение и отпустить?

— Я сама не поняла, как так произошло. И согласия именно на этот вопрос не давала. Он меня не принуждал, но…

Как сложно!

Я резко выдохнула и показала папе серьгу. Почему нельзя сквозь землю провалиться? Не его лице отразилась смесь непонимания и испуга, а также разочарования. Мной…

— Как же граф расстроится через пару месяцев, — пораженно заметила мачеха.

— Найрита, хватит! — рассердился отец и поднялся. — Я не нуждаюсь в твоем мнении. Иди займись детьми!

Она побелела, отшатнулась. Я специально отвернулась, чтобы не заметить затаившуюся злость в глазах. Вскоре хлопнула дверь библиотеки. Мы остались одни.

— Прости, отец. Мне не хотелось тебя огорчать.

Он подошел и похлопал меня по плечу. Папа редко проявлял свои чувства, обычно был отстранен и терпелив, но сейчас… Я почувствовала поддержку. Всегда знала, что он не оставит в беде, всеми силами поможет и сделает все, от него зависящее, и в который раз убедилась в этом.

— Граф Фаргос сказал прибыть к нему в полдень.

— Тогда надень что-нибудь невзрачное. Нам предстоит сложная встреча.

И он не ошибся. Едва увидев дом Фаргос, я осознала, что его хозяин не станет размениваться по мелочам. Все или ничего! Сейчас или никогда.

Трехэтажное здание находилось в отдалении от остальных и выглядело жутковато. Темное, устрашающее массивностью камней, из которых было построено, и чернотой окон. Жизнь будто обошла его стороной. Казалось, внутри пусто и холодно, мебель в чехлах, в углах застыла паутина, а на верхних этажах гуляет ветер.

— Он не согласится, — озвучила я свою догадку, едва вышла из нанятого отцом недорогого экипажа.

Папа тоже осмотрел дом и двинулся вперед. Решительный и собранный. Мне вдруг стало страшно. Да, я его семья, родная дочь, плоть и кровь, но разве стоит ради человека, с которым навсегда попрощаешься через четыре месяца, обращать на себя гнев графа?

— Отец, только не горячись, — зашептала я, когда мы остановились у двустворчатых дверей. — Это я совершила ошибку, когда нанесла татуировку. Прошу, не сделай так, чтобы тебе пришлось за нее расплачиваться. Хорошо?

— Нет. Я не позволю превратить свою дочь в лифару! — в сердцах воскликнул он и повернулся к человеку, открывшему нам дверь.

— И как вы этому воспрепятствуете?

Граф!.. С лица схлынула кровь от одного вида Агфара, одетого в домашний костюм в мелкую клеточку. Волосы ровно уложены. Во взгляде непоколебимая уверенность. Мне стало не по себе от возможного исхода предстоящего разговора. Ох, лучше бы я не делилась с отцом. Приехала бы сюда сама, попыталась бы поговорить и…

«В твоем случае, лифара — статус принадлежности. Отныне ты принадлежишь мне», — вспомнились слова графа.

Он ни за что не отступит!

Воспитанные девушки должны быть скромными, покорными, стыдливыми, внимательными, замкнутыми…

Видимо, я невоспитанная! И притворяться ею в обществе заносчивого графа не собиралась. Я стояла рядом с отцом в центре гостиной и с гордо поднятой головой смотрела на Агфара. Молчала. Поражалась большинству сказанных им слов и всецело доверяла отцу.

— Я услышал вас, милорд, однако своего согласия не дам, — папа был строг и непреклонен.

Он отказался присесть, решил провести разговор стоя, а не в дружелюбной обстановке за чашечкой чая или деловой, расположившись в кабинете с собеседником друг напротив друга. Будто уже готовился уйти. Поставить точку и покинуть дом неприятного нам человека.

— Видимо, вы не знаете многих нюансов, — подметил Агфар, устроившись в кресле. — Вашего согласия не требуется.

— Граф Фаргос, вы не сделаете из моей дочери девочку на побегушках!

— Лифару, вы хотели сказать?

— Нет, я верно выразился. Женитьба на Лисае в ваши планы не входит.

Агфар перевел на меня колкий взгляд, пытаясь понять, рассказала я дословно наш разговор или нет.

— Отчего же не входит? — деланно изумился граф. — Я очень заинтересован вашей дочерью. Она покорила меня до глубины души.

Отец тяжело вздохнул.

— Восемь месяцев назад вы уже пытались взять ее в супруги. Я не знаю многих деталей благословленных Безгласыми или Айной браков, но понимаю, что если не получилось раз, то не выйдет и второй. Вы были оскорблены. Вас задела неудача. Вероятно, сейчас вы жаждете мести и хотите выместить ее на моей дочери. Прошу, не надо. Хватит с нее ударов судьбы.

— Отец, — на грани слышимости выдохнула я, не желая кому попало рассказывать тайну нашей семьи.

— Вы были правы, Эдвард, когда говорили, что не знаете деталей. Замечу, очень важных. Поэтому объясню как можно более доступно. Выбор, сделанный с помощью эши, оспорить нельзя, — сказал Агфар и вновь посмотрел на меня.

Я же не собиралась опускать взгляд. Держалась ровно, не выдавала своих эмоций, ощущая себя каменным изваянием. Никак не реагировала на высказываемые здесь фразы, хотя внутренне сжималась от каждого слова.

— Если бы ваша дочь не хотела, если бы мои помыслы были не чисты, если бы сама эши отвергла ее как возможную пару, то серьга и мгновения не удержалась бы на ухе Лисаи. Потому по законам Аспала она со вчерашнего вечера принадлежит мне. Я ее опекун до момента, пока не возьму в жены. И как я уже сказал в самом начале нашего разговора, вы можете доставить ее вещи сегодня вечером. Она останется жить здесь. Нанятая компаньонка с хорошей рекомендацией вскоре прибудет.

Отец злился. Я слышала его тяжелое дыхание, будто он сдерживался и не перебивал Агфара только потому, что перед ним не торговец кожи или шелком. Это граф! Да, он не король и не принц, но все-таки человек, в руках которого есть власть.

— Лисая обещана во служение… Айне. В день своего совершеннолетия она должна отправиться на восток и отречься от связей с внешним миром.

— Повторюсь, Эдвард, отныне это мне решать.

— Граф Фаргос, вы не вправе забрать у них ту, что предназначена уже с малых лет.

Меня окатило холодом. Оговорился!

Я натянула улыбку, едва мужчина вновь встретился со мной взглядом. Изучающим, чуточку заинтересованным. Мне не показалось?

— Это решать мне, — без звучавшего на протяжении всего диалога напора произнес граф. — Выбор эши сделан. Лисая моя.

«Может, Агфар уже полностью прогнил?» — подумала я, в то время как папа с не присущей ему горячностью вновь начал возмущаться и опровергать права графа. Попыталась вспомнить, чем пах мужчина вчера и не несло ли от него дикой вонью. Наверное, пользовался дорогими духами. Вон и на шее из-под воротничка виднелось черное пятнышко — явное доказательство внутреннего разложения.