Это моя дочь (СИ) - Шайлина Ирина - Страница 13

Здание ещё бурлит жизнью. Часть этажей тут арендуется, и проникнуть внутрь я смогла без труда — особо не проверяли. Потолкавшись в кофейне на первом этаже, куда стекались сотрудники после рабочего дня, послушав, поняла, что конкретно офис Шахов занимает пять верхних этажей. Направилась к лифту. Думала тут будут препятствия, но нет. Лифт не повёз меня до верхнего этажа, но до нижних границ владений Шахова доставил. И тут моё маленькое путешествие оборвалось.

Тут тоже охрана. Своя. Небольшой и даже уютный вестибюль. Камеры, изображение с которых транслируется на множество экранов. Я вижу себя в них — маленькая и потерянная.

— Куда? — спросил парень, в котором росту под два метра точно. И куча килограмм мышечной массы.

— К Шахову, — сказала я просто.

А чего таить? Я не похожа на ту, которая может здесь работать. Пропуска у меня нет. Он не пустит меня, но так просто я не уйду. Охранник смотрит, прищурив глаза. Усмехнулся.

— Пропуск? — я покачала головой. — Фамилия?

— Вавилова, — устало ответила я. — Ольга Николаевна.

Он вошёл в свою кабинку стеклянную, позвонил. По губам вижу — произнёс моё имя. И лицо изменилось. Глаза стали злыми. Я поняла — терять больше нечего и рванула вперёд. Успела пробежать метров десять широким коридором, потом поймали, повалили, опять больно скрутили руки…

— Ещё раз придёшь отправлю в участок, — сказали мне, выкидывая меня на улицу.

Здание похожее на ракету оказалось весьма негостеприимным. Но мне и правда нечего было терять. Я отправилась домой. Не спать, нет. Часть наших вещей отправилась на том самом злополучном авто в другой город, но часть при мне. Деньги, документы, компактный ноутбук в рюкзаке. Это всегда с собой. У Даши тоже рюкзачок, в нем фотографии и игрушки…

До утра я читала. Все о Шахове, что смогла найти. Он скрывал свою жизнь. Нет, его фотографий было много. С различных мероприятий, заседаний, благотворительных торжеств и прочей ерунды. А вот никакой личной информации нет.

А потом я наткнулась на небольшую статью. Скорее просто жёлтая пресса — о жизни власть имущих. Всякие сплетни. Но там была фотография. Шахов и его жена. Глазастая, тонкая, маленькая. Куколка с невиннным взглядом. Я сразу её узнала, и снова приступ паники, и снова нечем дышать. Иду на кухню, пью воду. Нужно бы заварить кофе, но какой кофе, если и так сердце из груди рвётся?

Я знала её. Вот Шахова никогда не знала и не видела раньше. А её — знала. Вспомнила ту маленькую чистенькую больницу. Мой страх — схватки начались, у меня нет почти документов с собой, уж явно ни одной справки о здоровье, а малышке появляться ещё рано.

Но ко мне отнеслись так хорошо…

— Не бойся, — сказала врач. — Мы не кусаемся. Родишь, все хорошо будет. Сбежала и правильно…

Она видела мой живот. И синие, уже зеленеющие синяки на нем. Меня определили в чистую палату. Я там одна была, больница вообще пустовала, маленький городок. И так страшно все равно. Мне вкололи что-то, пытаясь остановить схватки и велели поспать.

— Если роды пойдут, родим, — приободрила она меня. — А нет, так хоть поспи спокойно, успеешь ещё родить.

И ушла. А ночью пришла она. Жена Шахова, черт. Настя. Пушистые тапочки, длинный халат, тонкая, а живот вперёд торчит, как барабан.

— Мне одной скучно, — шёпотом сказала она. — Я к мужу приехала, он тут работает, и схватки начались. Он ещё не знает, он на карьере… Мне спать велели, сказали рано ещё, а как тут поспишь? Здесь ещё роженицы есть, но они такие дикарки… Слова не вытянешь. Пошли поболтаем? Меня Настя зовут…

На столе, поблескивая файлом лежала бумажка. Свидетельство. Даже свидетельство о рождении — новое. В него вписаны я и моя жена. И новое имя девочки, которое она пока отказывалась признавать. Всё произошло очень быстро, даже я не ожидал таких сроков.

Конечно же, я пошёл к ней.

— Ты теперь моя дочь официально, — сказал я ей. — Шахова Алёна Демидовна.

Девочка сморщила лоб. Она казалась мне умной не по годам, но похоже слово официально ей было незнакомо. Я пустился объяснять, но это было ей не интересно. Демонстративно встала, прошла мимо меня и полезла на свой подоконник. Надышала на окно, на улице мороз. И по мутному от её дыхания стеклу написала коряво большими печатными буквами — МАМА+ДАША. Я поморщился.

— Я рад, что ты у меня такая умная.

Промолчала. Снова не ест, и мне кажется, что худеет на глазах. На сколько дней хватит её молчаливого протеста? Я уже нашёл лучшего десткого психиатра, она проводит с ней два часа каждый день. У неё лучшая же няня. Она окружена вниманием, которое кажется, совсем ей не нужно. Ей нужен чёртов подоконник и чёртова поддельная мама.

С поста охраны мне позвонили буквально через час. Взял трубку, выслушал, вывел на экран изображение с камеры на воротах. Ольга. Нашла все же, где живу. И как пропустили на территорию поселка? Я её разглядываю, а она смотрит то в камеру, то по сторонам. Повернулась, разглядел надпись на её куртке. Клининговая компания, которая обслуживает наш посёлок. Понятно, готовилась. И выглядит так, словно всю дорогу пешком шла. Щеки ввалились, уставшая, волосы светлые выбились из под шарфа, которым она их укрыла.

— Что делать? — спросил охранник.

— Скажите, чтобы шла вон отсюда.

— Уже говорил. Сказала, что не уйдет.

— Значит вывезите её подальше отсюда, пусть гуляет прочь. Пешком, бросьте подальше от остановки.

Когда ворота открылись глаза Ольги буквально загорелись надеждой. Бросилась вперёд, во двор, но была перехвачена и не очень аккуратно определена в автомобиль.

— Километров на пятнадцать в сторону отвёз, на въезде в посёлок дал распоряжение, — отчитался мужчина через некоторое время.

Для того, чтобы дойти в мороз обратно и как-то пробраться через въездные в посёлок ворота ей понадобилось три часа. Но она пришла, сумасшедшая женщина. Я поневоле ею восхитился.

— А теперь что? — позвонили мне вновь.

Они не знали, как действовать, таких ситуаций у меня ещё не возникало. Да и не могло быть. Я сам не знал, как быть.

— Пусть ходит там, — решил я.

Всё равно войти не сможет. Она и правда ходила вдоль забора, проваливаясь ногами в глубокий снег. Задирала голову, смотрела наверх, на колючую проволоку. Возможно, плакала — камеры настолько детально не отображали, да и темно уже стало. А потом вернулась к запертым воротам и села возле них, прямо в сугроб у обочины.

— Ну и дура, — сделал я вывод.

Отправился ужинать — если уж в моем доме снова появился постоянный повар, грех его не использовать. Еда была выше всяких похвал. Когда девочка ко мне привыкнет будем ужинать вместе. Попытался представить её за столом рядом с собой — вышло не очень. Вот на дурацком подоконнике она представлялась сразу и без труда.

После ужина пошёл к ней. Она уснула. Шагнул к ней, любуясь спящим ребёнком. Свернулась калачиком прямо у окна. Стеклопакеты хорошие, но все же мороз… Она только недавно переболела. Наклонился к ней и осторожно как реликвию, чтобы не разбудить, взял на руки. Маленькая. Лёгкая.

— Мама, — тихо прошептала она, и губы дрогнули, словно во сне хотела заплакать.

— Твоя настоящая мама скоро приедет, — ещё тише ответил я.

Но она услышала. Распахнула глаза. В них — ужас. Узнавание. Дёрнулась от меня так, что я едва не вынил её из рук. Закричала, забилась.

Поставил её на пол. Сразу отбежала, встала в угол лицом ко мне. Старалась не выпускать меня из поля зрения, следить за каждым моим движением. И не плакала, только дышала тяжело и смотрела на меня не отрывая глаз. Смотрела, как на монстра.

Во мне вспыхнуло раздражение. Ярость. Злость. К сожалению, я не отличался вселенским терпением. Но я был умен и отдавал отчёт в своих действиях. Я не хотел напугать её ещё сильнее. А если я позволю себе сказать что-то резкое, она будет бояться меня ещё сильнее. Если, конечно, ещё сильнее вообще возможно.