(Не) моя ДНК (СИ) - Рымарь Диана - Страница 60

У Тиграна был тысяча и один шанс попытаться наладить ситуацию, а он все просрал. И возможно, что теперь шансов не осталось. Поздно.

Видно, бог решил: если ты такой тупой, заберу-ка я у тебя семью насовсем.

Стучал, звонил в дверь квартиры, но никто не открыл.

Тигран уже собрался заорать от съедающей грудь боли, но спохватился — ведь Аня могла быть на работе.

Когда подъехал к детскому садику, выходить из машины не спешил. Руки не слушались, мышцы ног подрагивали, как после часовой пробежки. Если жены не окажется здесь — это все, край. Дальше обзвон больниц и… И боль, боль, боль, одна сплошная непрекращающаяся боль. Как он сможет похоронить своего ребенка? Как Аня сможет это пережить, если еще жива?

Тигран похлопал себе по щекам, на чистой силе воли выволок себя из машины, сделал пару шагов вдоль тротуара и замер. Садик находился примерно в тридцати метрах, но вдруг они показались непреодолимым расстоянием. Он уставился на вход, заставляя себя сделать следующий шаг. Увидел, как оттуда высыпало сразу несколько ребятишек с мамами, и охнул, заметив среди них ее… Любимую.

И казалось, только теперь, когда увидел Аню, воочию убедился, что жива, вспомнил, как надо дышать. О, как сладостен и приятен ему стал городской смог. Как божественна показалась мартовская колючая холодная погода. И как прекрасна та, за кем наблюдал, причем даже в безразмерной серой куртке. На какую-то секунду ему даже померещилось, что у жены над головой нимб.

Аня стояла, болтая с одной из женщин, повернутая к нему боком. Ни на кого вокруг не смотрела, общалась так, будто этот разговор был для нее очень важен. Пусть поговорит, Тигран подождет, он уже никуда не спешит. Заодно, может, успеет найти свое потерянное дыхание перед самой важной в жизни беседой.

А потом он увидел Лейлу.

Смешную, в новой шапке с мишкой и ярко-розовой куртке. Такую одежду он на ней раньше не видел. Девочка подбежала к матери, схватила за руку, подергала. Но Аня даже не обернулась, шикнула на нее, продолжая беседу.

Тогда Тигран сделал еще два шага, а потом опустился на корточки, пытаясь поймать взгляд Лейлы. Может быть, ему повезет и дочка хоть мельком на него взглянет.

Лейла взглянула. Замерла, изучая его глазами.

Все внутри у Тиграна оборвалось, ухнуло куда-то вниз. Глаза защипало, прямо как в детстве, когда отец ругал его за глупые слезы из-за разбитой коленки. Мужчина должен быть стойким, мужчине плакать нельзя.

Он не стал звать малышку, просто развел руки в стороны, как делал это раньше. Если захочет, прибежит. А не захочет… так он и не заслужил такую замечательную дочку. Милая, добрая, любимая, бесконечно родная. Как он мог ее выгнать? Однозначно не заслужил!

Лейла замялась всего на секунду. А потом отпустила мамину руку и побежала по тротуару к Тиграну. Со всех ног понеслась.

С ее губ слетел пронзительный визг:

— Па-а-апа!

Детское сердце великодушней, чем сердце взрослого.

*Улица Звижская — дорогие читатели, эта улица вымышленная, совпадения случайны. Мне не хотелось помещать такое трагические событие на какую-то реальную улицу.

Пока Лейла бежала к нему, Тигран не видел больше никого и ничего.

Подхватил девочку на руки, покрутил, как в старые добрые времена, а потом прижал к груди. Нежно, трепетно и в тоже время крепко. На короткий миг почувствовал себя счастливым, как раньше.

— Хорошая моя, как ты? — зашептал ей на ухо.

Сам зарылся носом в детскую шею, дурея от родного, любимого запаха. Его малышка до сих пор пахла молоком и сахарной ватой. Когда принес ее из роддома, держал на руках крохотную и кряхтящую, в мозгу возникало именно это сочетание запахов. А кожа-то какая нежная! Напоминала ему на ощупь крылья бабочек, такой была необыкновенной. Всегда старался касаться осторожно, чтобы, не дай бог, не поранить своими большими шершавыми пальцами.

Вдруг откуда-то сбоку в уши врезался визг жены:

— Тебе кто разрешал ее брать?

А потом Лейлу стали у него в буквальном смысле отбирать. Тигран почувствовал, как между ним и маленьким дочкиным тельцем просунулись руки Ани.

Не стал противиться, отдал.

— Ты! Ты… — шипела она, подыскивая слова, да, видно, не находила ни одного подходящего, смотрела на него злыми глазами.

Лейла замерла у матери на руках, не зная, как реагировать.

И это еще больше задело Тиграна.

— Что плохого я сделал? Просто обнял, — буркнул он. — Ань, я понимаю, мы не в ладах, но, может быть, можно мне провести немного времени с Лейлой?

— Да ты вообще! — шипела она, ничуть его просьбой не проникнувшись.

Наоборот, прижала испуганную девочку сильнее и стала отступать обратно к садику.

Тиграну невыносимо было думать, что Аня вот так просто унесет ребенка, шагнул вперед, снова попросил:

— Ну дай еще хоть раз ее обниму…

И тут жену прорвало:

— У тебя хоть какая-то совесть есть, Тигран? Ты о Лейле вообще хоть немного думаешь? Ты сейчас обнимешь, а мне потом с ней что делать? Я ей целый месяц объясняла, что ошиблась, что ты оказался не ее папа, а ей хоть бы хны.

— Зачем же ты ей это объясняла? — воскликнул он.

Это что же, она его и папой-то, может быть, не очень-то считала? Только он набрал в грудь побольше воздуха для достойной речи, как жена его опередила.

Посмотрела на него угрюмо и рявкнула зло:

— Конечно я ей объяснила, что ты не папа! А что мне было делать? Она к тебе просилась! Каждый вечер беспокоилась, как там ее комната дома, не заскучал ли папа один, есть ли у него еда или давай мама ему блины отнесем.

Жена его с каждым новым словом будто новой оплеухой награждала.

Тигран стоял перед ней красный от жгучего стыда.

— Ань, я понятия не имел, что она так скучает… — выдавил он из себя, опуская руки. Весь запал спорить мгновенно пропал.

— Конечно! Она ж кукла тряпичная, а не человек! Ей же чувства человеческие неведомы! — не успокаивалась Аня. — Ты нас выгнал! Сказал, чтобы я ей имя сменила, а теперь обниматься лезешь вот так просто? Да ты права такого не имеешь!

— Я не хотел делать ей больно, — простонал он, бессильный что-либо исправить. — Я тогда подумал, она же маленькая еще…

— Маленькая тут не Лейла! — зло воскликнула Аня. — А кое-кто другой! Не смей подходить к моему ребенку! Видеть тебя не могу!

Тигран жену такой злой еще ни разу в жизни не видел. Думал — теща дракониха, а нет… она, любимая.

Аня развернулась и пошла в противоположную от Тиграна сторону.

Он будто бы со стороны наблюдал за тем, как Аня уносила дочь. Та почти сразу начала всхлипывать, что-то просить у матери тихим голосом. Но не допросилась, расплакалась еще громче. А у Тиграна каждый услышанный всхлип в душе отзывался болью.

Совершенно деморализованный словами жены, он еще долго стоял на улице. Не имел ни малейшего понятия, что делать дальше.

А ведь права жена — виноват по всем фронтам и никаких объятий не заслуживает.

Только теперь, кажется, до него окончательно дошло, какой ужас он натворил вечером четырнадцатого февраля.

Он своему единственному, богом подаренному ребенку психику сломал.

Он своей любимой жене психику сломал.

Аня ему больше не верила и не хотела видеть рядом с дочкой.

И это никакое не кокетство, не попытка сделать ему больно. Это ее взрослое, взвешенное решение — продолжать жить раздельно.

Только у нее-то есть жизнь, а у него — нет.

Тигран не знал, сколько времени провел, сидя в машине и пялясь на калитку детского садика. Не замечал, как туда-сюда сновали люди, как шел своим чередом вечер.

Аня давно ушла, а потом стемнело, народ потихоньку начал исчезать с улиц.

Тигран завел машину, собирался поехать домой. Но… не поехал.

Припарковался возле дома Ани, взглянул на любимые окна — свет горел. Дома.