Академия Хаоса. Лабиринт стихий (СИ) - Ярошинская Ольга - Страница 39

Она появилась совсем в другом месте — там, где высокие темные стволы уходили в небо, стоя рядом друг с другом точно воины на плацу. Ветви сплетались — палец не сунешь, но клочья серого тумана все же просачивались между ними, опадая на траву клочьями пепла.

Та, что была Джеммой Кристо, неспешно пошла вдоль Стены, изредка прикасаясь то к одному, то к другому стволу, и с ее тонких пальцев срывались ледяные иглы, входящие в кору глубоко и бесследно. Синие глаза блестели, алые губы улыбались, а по белым щекам стекали ручейки слез, замерзая на нежной коже.

— Эй! — окликнули ее с башни. — Кто там?

Та, что была Джеммой Кристо, быстро присела и прижала ладони к земле, отправляя волну холода так глубоко, как только могла, и та мгновенно морозила все живое, что встречалось на ее пути: жирного червя, уснувшую личинку, заковывая в ледяной панцирь толстые корни.

— Там была женщина! — взволнованно сказал часовой, молодой и безусый, с нежной, как у девушки, кожей.

— Женщина? — второй прищурился, вгляделся вдаль и усмехнулся. — Ты только о них и думаешь. Уже наяву мерещиться стали. Эх, молодость...

Первый вцепился в деревянные перила, наклонился, едва не выпав наружу. Но женщина, чей белый силуэт выделялся на фоне Стены, исчезла. Только что земля слегка влажно блестела, словно после дождя.

— Она была похожа на Джемму Кристо, — сказал он спокойнее. — Только в белом.

— На мастера воды? — хохотнул второй. — Тут ты не одинок, дружище. Я тоже частенько вижу ее во снах...

С неба не упало ни капли дождя, но на заднем дворе дома, в котором раньше жила Джемма Кристо, вдруг растеклась прозрачная лужица. В ней отражались бегущие облака, мелькнула тень пролетевшей птицы, а после из воды выросла женщина в белом платье, украшенном голубой вышивкой, и неспешно ушла в дом.

Ректор ждал нас в огненном крыле академии, которое обошлось без украшательств. Аудитория с расставленными в два ряда партами казалась до обидного обычной — светлой и просторной, но мы с Мирандой, не сговариваясь, сели за последнюю парту, забившись в самый дальний угол. Однако пепельные глаза ректора нашли нас сразу же, и отчего-то мне казалось, что на меня он смотрит даже чаще, чем на свою невесту.

На стихийнике Эммет спросил, почему ректор волнуется за меня, но я сама не знала — почему, и так ли это. Будь я на месте Миранды, сгорала бы от неловкости и от осознания того, что вот этот мужчина хочет разделить со мной постель. К счастью, я — не она. А с Миранды все как с гуся вода: открыла тетрадку, написала на первой страничке «Магия огня» и невозмутимо уставилась на мастера Адалхарда.

— Недавно в академии произошел срыв хаоса, — сказал он, и от его голоса, низкого и густого, внутри меня что-то будто завибрировало.

Темный костюм подчеркивал широкие плечи мастера Адалхарда, и я сразу вспомнила, как они выглядели под куполом, с перекатывающимися под кожей твердыми мускулами. Как только у него рубашка по швам не рвется. На его лице не осталось ни следа от синяков, и линия подбородка, чуть темного от щетины, была как и раньше безупречна.

Я тоже открыла тетрадь, якобы приготовившись конспектировать, и склонила голову ниже, чтобы спрятать за волосами щеки, к которым прилила кровь.

— Рвануло студентку второго курса, — продолжил ректор, прохаживаясь перед партами. —Возможно, некоторые из вас ее знали или даже дружили с ней...

В кабинете было так тихо, что я слышала шаги ректора и как бьется о стекло муха. Я видела Хлою пару раз до того, как она стала тварью хаоса, и не перекинулась с ней ни словом, но Риан, тот кудрявый блондин, что пытался флиртовать на анимагии, шумно вздохнул.

— Распознать скорый срыв не так-то просто, — сказал мастер Адалхард. — Хотя иногда получается заметить его приближение. Человек реагирует слишком бурно на мелкие замечания или обиды, пытается уединиться, плачет без видимых причин... — он остановился перед Джафом, который будто специально сел за первую парту, возвышаясь, словно гора. Айрис рядом казалась совсем ребенком. — Или, к примеру, пытается решить конфликт кулаками.

Я покосилась на Миранду, но та и сама уловила намек: побледнела, смяла пальцами уголок тетради.

— Обычно срыв происходит тогда, когда человек попадает в ситуацию, из которой не видит выхода. Мы не выбираем судьбу. Иногда дороги приводят нас туда, где мы быть не хотели. И это просто надо принять. Однажды боги слепили человека из куска глины, вложив в него понемногу от каждой из стихий. Нам, магам, какой-то из них досталось больше. В кого-то плеснули сразу две чаши воды, в кого-то вдохнули чуть больше воздуха... Но мы не боги. Кто-то даже считает нас, магов, ошибкой богов. Мол, дрогнула рука. Хотя мне куда приятнее думать о щедром даре, с которым надо уметь обращаться.

Все сидели тихо как мышки, ловя каждое слово.

— Мы не боги, — повторил мастер Адалхард. Он повернулся к окну, за которым собирались пушистые белые облака, и продолжил задумчиво, словно бы обращаясь к самому себе: — Так отчего же мы злимся, когда все складывается не так, как хотелось бы, будто имеем на это право?

— Так как помочь человеку, если кажется, что у него скоро срыв? — спросил Риан.

— Рассказать преподавателю, — ответил ректор, поворачиваясь к классу. — Для начала. Можно попытаться поговорить, отвлечь, найти способ выплеснуть накопившиеся эмоции. Но главное — следите за собой. Помните, что только вы сами несете за себя ответственность. Если кажется, что хаос возьмет верх, не ждите, когда это произойдет. А главная защита от срыва — скромность.

— Серьезно? — недоверчиво переспросила Миранда.

— Не та скромность, которая заставляет девушек блюсти целомудрие, хотя это и похвально. И не та скромность, которая застенчивость, что не дает человеку проявить себя в полной мере. Просто примите как факт, что вы — каждый из вас — песчинка в этом мире, которая мало что может изменить или сделать. Девушка может полюбить другого и даже выйти за него замуж, а друг однажды может предать. Кто-то за соседней партой сильнее, а кто-то красивее, ну а у кого-то больше денег, и ему открыто больше дорог только лишь по факту рождения.

— И что вы предлагаете? — с вызовом спросил Джаф. — Сдаться? Сложить лапки и лежать?

— Конечно, нет, — ответил ректор. — Надо продолжать идти несмотря ни на что, но уметь принимать поражение, если вдруг такое случится. Скромнее надо быть, Джафри Хогер. А если вы возомнили себя богом, который может вершить судьбы, то лучше бы вам сразу запечататься. А теперь, — он повернулся к зеленой доске и принялся чертить что-то мелом, — зарисуем схему выходящих магических потоков.

— Джаф был близок к срыву, — прошептала я. — Вот почему ректор позволил избить себя там, под куполом. Дал ему сбросить накопившееся.

Миранда с отрешенным лицом зарисовывала схему в тетрадь. У нее оказался хороший почерк — ровный и острый, с заметным наклоном вправо, без всяких лишних петелек, как у Селесты. В тетради появилось схематичное изображение руки со скрещенными пальцами, и я, вздохнув, тоже принялась конспектировать.

— До Лабиринта вы должны освоить простейшие схемы, которые направлены в основном на концентрацию энергии, — сказал мастер Адалхард. — Вам, Джафри Хогер, я настоятельно рекомендую практиковать дерево.

Я быстро зарисовала сведенные над головой человека ладони.

— Либо бутон. — Он расправил обе ладони, а потом плавно свел пальцы в щепотки. — Обе эти схемы замыкают магический контур, помогая сохранить целостность и обрести спокойствие.

— А что с огнем? — спросил рыжий парень.

— А что с огнем? — не понял ректор.

— Ну, на анимагии мы обнимались с деревьями, на воде — плавали...

— Если в вас есть огонь, то он и так проснется, — ответил мастер Адалхард. — Прошу, не надо разводить костры на территории Академии. Что ни год, то пожар... А вот упражнение для того, чтобы пробудить ваш магический резерв.