Воин в осаде (СИ) - Мамбурин Харитон Байконурович - Страница 39

Регина, пригнувшись, мчалась за нами по пятам, выполняя роль маленького зубастого арьергарда. Я и Евгений прикрывали Федора с двух сторон, хоть дядька княжича и был сам по себе неплохо защищен каким-то хитрым тулупом, но возражения шепотом от него не принимались ни в какую. Другого машиниста мы здесь точно не отыщем. Все закрыли свои лица тряпичными масками, один я бежал в зеркальной маске Посланника. Не то, чтобы хотелось выделиться, но в неё поместились дыхательные фильтры… а они могли очень сильно пригодиться!

А машиниста номер два мы увидели чуть ли не первым.

Хорошая новость заключалась в том, что сам машинист со снятыми штанами, держась за живот и утробно подвывая, лежал прямо возле паровоза. Вокруг него занимались тем же самым около восьми солдат, правда, половина из них щеголяла одетыми и сильно грязными штанами. Плохая же новость была в том, что прямо возле страдающего стада подло отравленных человеков стояли трое совершенно здоровых и оживленно жестикулирующих молодых японцев, у которых из вооружения были лишь пистолеты и мечи на поясе.

Здесь и сейчас нужно было срочно замирать в ожидании, я уже уловил крадущихся к раздосадовано шумящим благородным своих близняшек, но кое у кого было совершенно иная точка зрения на развитие событий. Мимо меня с шелестом пронеслась огромная туша русского, который, рванув вперед, распластался в затяжном прыжке с распростертыми в разные стороны руками. Троицу, стоящую неразумно близко друг к другу, снесло с места с такой силой, что все четверо едва не впечатались в бок пыхтящего паровоза.

Маневр был хорош, если бы это были простые смертные, а не встревоженные японские аристократы, которых с детства тренировали в боевых искусствах. Я не успел даже сделать шага на помощь Евгению, как ему в бок уже из лежачего положения прилетело светящимся синим светом кулаком, от чего русский сдавленно крякнул, явно ощутив боль. От второго удара он ушёл, просто подбросив свое тело на руках вверх, но второй из офицеров даймё, уже поднявшийся на колено, приложил в подъёме Евгения ногой так, что все его сто килограммов отлетели в сторону на пару-тройку метров.

Правда, тут уже подоспели мы. Я с разбегу впечатал пятку ботинка в висок удачливого пинателя русских княжичей, заставляя того все же красочно поцеловаться с боком работающего паровоза, а затем, тут же, в слегка неблагородной раскоряке, угостил с размаху простецким ударом в ухо того из аристократов, кто еще ничем не успел отличиться. Парень хрипнул, отлетая в траву, а я отстраненно подумал, что со всеми этими перипетиями даже сам уже не знаю, на что способен.

В следующий момент косая и тонкая голубая дуга, родившаяся из быстро извлеченного под свет луны меча, перечеркнула мне грудь. Хлопок, рассечена перевязь меча, легкий скрежет полотна «паутинки». Одежная броня выдержала легко. Слабовато. Следующая «дуга» уже летит мне в лицо, но успеваю пригнуться, аккуратно ловя левой рукой острие падающего со спины моего меча за ножны. Японец, молодой, высокий, но с какой-то несуразно длинной челкой, падающей на лицо, уже машет третий раз, но я разбиваю его удар, взмахивая перед собой удерживаемым за укрытое в ножнах острие мечом.

В перестрелке есть возможность отслеживать несколько противников сразу. В бою на холодном оружии, ты уделяешь всё внимание тому, кто находится перед тобой. Будь нас меньше, чем бойцов даймё, то скорее всего, кому-то пришлось бы получить в бок удар мечевой или ударной техникой. А так почти обошлось.

Мне просто выстрелили в спину. Очередью. От того места, где спина утрачивает своё название, до правой лопатки. У какого-то засранца был либо богатейший опыт желудочных расстройств, либо жесткий комплекс роста, либо необычайно высокий уровень самоотверженности, что позволило ему в полутьме, освещаемой лишь скудными фонарями, развешанными на паровозе, прицелиться и попасть.

Меня мотнуло вперед, резко и сильно, прямо на воздевшего вертикально вверх катану парня, явно собиравшегося рубануть своей светящейся техникой помощнее. Левой рукой я вцепился в его кисти, удерживающие меч, сжав как можно сильнее. Под пальцами что-то поддалось, а рот смотрящего на меня с ненавистью аристократа начал как-то странно кривиться. С усилием на вышедшую вперед ногу, я потянул катану вместе с владельцем на себя, для того чтобы с оттяжкой махнуть своим мечом параллельно земле.

Не обращая дальше внимания на испытывающего всю гамму эмоций перерубленного пополам человека, я завалился на бок, переваливая верхнюю часть хлопающего глазами носителя челки через себя. В слегка помутненном сознании такой маневр был вполне логичен, как дополнительная защита от последующих выстрелов в спину. На грудь и маску плеснуло горячим.

Защищаться не понадобилось. Шея удачливого стрелка была уже сломана, а дядька Федор вовсю бегал между валяющимися страдальцами, аккуратно и быстро работая ножом. С остальными аристократами тоже было кончено — Регина, явно что-то себе компенсируя или сублимируя, восседала верхом на одном из них, вовсю работая узким трехгранным ножом. Область почек и печени человека была издырявлена уже так, что было ясно — не жилец. Распутин же стоял, прислонившись одной рукой к стальному боку паровоза. Между ладонью княжича и металлом была тонкая прослойка кожи, кости и мозга, раньше бывшая чьей-то головой.

Наследили. Нашумели. Пострадали.

— Федор! — позвал я, — Бери машиниста и в кабину! Бегом!

На выстрелы пока реакции не было, но это было лишь вопросом очень короткого отрезка времени. У угоняемого поезда первый десяток вагонов были грузовыми, а вот дальше целая вереница горящих теплым светом пассажирских. В идеале — наполненных страдающими животом людьми, но надеяться на это я себе позволить не мог. Значит, план Б.

— Женя, цел? — позвал я княжича, пытавшегося отчистить ладонь, — Закидывай трупы внутрь!

Затем извлек из кобуры «грендель». Секунду подумал, глядя на этот здоровенный несуразный револьвер. Была не была.

Два выстрела в ночное небо. Насколько возможно быстро.

Граум!

Граум!

Угрюмый, низкий, басовитый лай бельгийских «гренделей» разнесся далеко по окрестностям. Знак для Момо. Знак, означающий, что всё пошло кувырком.

Всё, пора помогать Распутину закидывать трупы в машинное отделение.

— Без капли крови, лорд Эмберхарт?! — Регина, перемазанная в кровище с ног до головы, сумасшедше улыбалась, умудряясь при этом смотреть на меня с большой долей ехидства.

«Обременяющее превосходство» герр Труммель. Я помню.

— Никто не убит, — с максимально высокомерным видом, который только может принять человек, устроивший себе душ из перерубленного кишечника японского аристократа, ответил я, — Они все пропали без вести.

Рыжая аж хрюкнула от такой интерпретации фактов. Нужно будет на досуге её научить двум вещам — «подглядывать плохо» и… «тот, кто стреляет последним, обычно и интерпретирует события».

Большинство паровозов этого мира вечно в движении. Их котлы заглушаются, только когда они встают на плановый техосмотр у механиков. Эфир, эта разлитая в воздухе и дружелюбная к живым организмам энергия, позволяет создавать простые и невероятно надежные механизмы, поломки в которых случаются только по причине износа. Сейчас дядька княжича в слегка нелепо и неуклюже выглядящей фуфайке, метался по кабине машиниста, дергая за рычаги, раскручивая вентили, а заодно что-то лихорадочно бурча себе под нос. Он отшатнулся, когда я сунул ему под тот же самый нос тряпку, измазанную машинным маслом и свежей кровью японцев.

— Шо? Зачем?? — ошарашенно выдавил он, аж убирая руки назад.

— Сейчас тут станет очень вонюче! — рявкнул я, — Очень!

Мужик понял, вцепился в предлагаемый предмет, сунув его за пояс, заработал еще быстрее. Я, не обращая внимания на то, что он говорит прежнему машинисту на смеси японского и мата, рванул наружу. На крышу первого за паровозом вагона. Роли в команде были распределены и оговорены заранее.

Едва успев вскарабкаться наверх, я болезненно скривился — русский стравил излишек пара, от чего всем заинтересованным стало кристально ясно, что поезд внезапно собирается начать движение. Впрочем, лишь сама паровая машина окуталась белым дымом, а вот из пассажирских вагонов начали сочиться густые струйки тяжелых желтых испарений. Раздались звуки, которые даже с расстояния было очень сложно не понять — именно такие звуки издают люди, чьи глаза, а также слизистые рта и носа, внезапно ощущают жестокий зуд и боль. А еще «лисий хвост» был потрясающе вонюч. Настолько, что Момо, подложившая его в каждый вагон с начала и до конца, теперь бежит со всех ног к ближайшему источнику воды, а лишь потом, оттершись и отмывшись, пойдет домой пешком.