Император и шут - Дункан Дэйв - Страница 52

• Предыдущая
• 52/129
• Следующая

Ни один из мужчин, находящихся в гостиной, не мог сравняться в привлекательности с султаном. Особое восхищение вызывал его высокий рост, Азак возвышался над всеми присутствующими, в том числе и над Тиффи. Юный гвардеец как раз входил в комнату с посланием в руке и кислым выражением на лице.

— Мне приказано еще до рассвета прибыть на поле, дедушка. Вам, боюсь, придется доверить свою безопасность Барабанщику. У тебя все в порядке?

— Конечно, — ответил сенатор и пошутил. — Когда увидишь рассвет, ты его узнаешь? — Затем Ипоксаг посерьезнел и, показав на письмо с приказом, посоветовал: — Не смотри на это легкомысленно, парень. Если не весь город, то уж как минимум половина его собирается смотреть, как пират будет драться с троллем. Такие толпы придут, каких ты и не видывал! Гвардейцам будет нелегко, особенно когда я представлю Инос, ведь ее прибытие автоматически отменяет поединок, и люди почувствуют себя обманутыми. Тогда жди мятежа!

Заклеймив гладиаторские бои как преступное действо, Эмтар Второй приказал разрушить арены. Самую большую, Эграйнов амфитеатр, он переименовал в честь своей матери в Эбнилино поле. На место арены насыпали землю и уложили дерн, так что получилась зеленая лужайка. Этот изумрудный овал стал памятником многочисленным жертвам, умиравшим, истекая кровью, на потеху толпе в течение столетий.

Расположенное между Опаловым и Золотым дворцами, Эбнилино поле оказалось очень удобным местом для военных парадов и спортивных состязаний, но ни то ни другое не шло ни в какое сравнение по популярности с его прежними триумфами. Склоны холмов, на которых возвышались дворцы, обеспечивали удобные трибуны для зрителей; к несчастью, устройств для сдерживания толпы Эбнилино поле не имело.

Регент логично рассудил, что поле как нельзя лучше подходит для Божьего Суда, вот только день для поединка оказался выбранным неудачно: день принадлежал Богам Торговли и являлся всеобщим праздником. Известие о неожиданном зрелище распространилось к вечеру по городу со скоростью торнадо. И еще до рассвета весь город высыпал на улицы, спеша протолкаться к месту поединка.

Холод пробирал до костей, небеса угрожающе хмурились. Помня о пророчестве в магическом окне, Инос ждала дождя, но ливня до сих пор не было. Она сидела подле Эйгейз в огромной карете. На подушках напротив расположились Азак и сенатор; причем султану понадобилось две трети сиденья, так что на долю сенатора осталось совсем немного. Эскортировали громоздкую колымагу всего лишь четверо преторианских гвардейцев. Бедняги старались вовсю, но мало что могли сделать, чтобы раздвинуть толпы народа и ускорить продвижение кареты к полю.

Султан, низведенный до положения униженного просителя и незваного гостя, был замкнут и угрюм. Эйгейз, по обыкновению, болтала, чтобы скрыть неловкость. Инос тосковала по Рэпу и тоже выглядела мрачной. Во всех бедах Инос винила только себя и собственное легкомыслие, из-за которого не отнеслась с должным вниманием к божественному предсказанию. Божий Суд был предопределен, не важно, где он состоится, в Хабе или Нинторе, важно, что Калкор должен был бы противостоять Рэпу, парню, имеющему слово силы, а теперь этот бой превратился в фарс, не важно, что тролль — профессиональный убийца. Морд о'Грул — не противник для Калкора. Смертельный поединок стал жалким развлечением.

И Азака и Инос снабдили приличествующей им одеждой. Все детали пышного наряда были впору как джинну, так и Инос. Впервые после своего замужества она ехала по людным улицам без покрывала. Служанки сделали все возможное, чтобы загримировать безобразные шрамы под толстым слоем косметики. К сожалению, Инос придется предстать перед регентом и его двором в образе чудовища.

В отличие от Эйгейз, Ипоксаг оставался спокоен, но молчалив. Он был причастен к власти, являясь доверенным лицом императора... вернее, регента, и все же ради Инос он явно рискнул навлечь на свою голову гнев властителя. Откажи Ипоксаг в покровительстве, и Инос вместе с джиннами оказались бы в тюрьме. В сущности, ей следовало бы чувствовать себя счастливой и испытывать благодарность к хозяину дома, а она почему-то не могла избавиться от сожалений. Ее терзало странное предчувствие, она не понимала его и мучилась из-за этого еще сильнее.

«Предположим, — гадала Инос, — Калкор победит. Нет! Если я предъявлю свои права, состязание отложат. Вполне вероятно, что толпа взбунтуется, как и предсказывал сенатор! Похоже, сегодняшний день напичкан несчастьями».

Инос ехала, чтобы быть представленной ко двору. Даже Кэйд не удостаивалась столь высокой чести.

«Бедная Кэйд! — печалилась Инос. — Запертая в башне далекой Алакарны. Как она стремилась в Хаб — и куда попала, а все из-за меня. Если бы Кэйд была здесь, с каким бы восторгом она рассматривала огромные, великолепные здания, как бы весело щебетала, обсуждая увиденное... как весенний скворец, не иначе». Инос хотелось разрыдаться, но она сдерживалась.

В конце концов Эйгейз тоже замолчала.

— Достойный сенатор, расскажи мне о регенте, — вдруг попросила Инос.

— Интересуешься Итбеном? — вскинул брови Ипоксаг. — Собственно, официально он стал регентом четыре или пять недель тому назад...

Немного помолчав, сенатор заговорил с еще большей осторожностью, чем прошлым вечером, когда рассказывал о Хранителях:

— Сейчас, Инос, для Империи настали тревожные времена. Безусловно, говорить так — измена, но создается впечатление, что скоро мы можем стать свидетелями конца династии. Эгрин и его потомки дали Империи знаменитых императоров и, возможно, величайшую в истории императрицу, Эбнилу. Эмшандар был — и есть — умнейший человек, но его правление отмечено чередой несчастий. Его жена умерла молодой, сын тоже не долго зажился на этом свете, а теперь он и сам тяжело болен. — Вздохнув, Ипоксаг горестно покачал головой. — Внук императора тоже дышит на ладан. Дочь Ороси хоть человек и достойный, но ни в какое сравнение не идет с прабабкой.

— Регент? — напомнила Инос.

Припертый к стене, Ипоксаг вымученно улыбнулся.

— Ты сама убедишься, каким обаятельным он может быть, когда захочет. Поверь мне, он очарователен! Правда, темное происхождение подпортило его репутацию. Он не распространяется о своих родственниках, но ходят слухи, что в его жилах течет малая толика русалочьей крови. Это редкость. Говорят, что когда-то лодка русалок разбилась о скалы у нашего побережья — такие инциденты случаются довольно часто, и результаты всегда кровавы. Если молодого русала выбросит на берег, местные женщины липнут к нему, как мухи к меду, а мужчины, конечно, в ярости убивают чужака. С русалками все наоборот: женщины рвут их на части, как ни защищают пришелиц мужчины. Но полукровки, как правило, остаются, хоть редко выживают, а у тех, кто остался в живых, век тоже недолог. Едва перешагнув подростковый возраст, потомок русалки повторяет ее горькую судьбу...

Поймав взгляд Инос, Ипоксаг убедился, что отвлечь ее от интересующей темы ему не удается.

— Итак, Итбен, — покорно продолжил сенатор. — Он явно из второго поколения. Кажется, его отец погиб в пятнадцать лет от рук разъяренной толпы за связь с чьей-то женой. Конечно, это лишь слухи. Русалы-квартероны — редкое явление. Скорее всего, эту легенду состряпали его недруги из-за чрезмерных успехов Итбена среди женщин.

— Фу, — сказала Эйгейз, — тебе ли, отец, цитировать расхожие сплетни?

— Возможно, ты и права, — согласился Ипоксаг, — но если слухи окажутся истиной, тогда Итбену, считай, повезло, он унаследовал только малую часть проклятия русалов. Регент с легкостью очаровывает женщин, но мужчины спокойно переносят его присутствие. И он безусловно умен. Эмшандар всегда отдавал предпочтение выходцам из низов. Таким людям он больше доверял, справедливо полагая, что семейная вражда аристократов непременно отражается на их преданности. Рано заметив таланты Итбена, он не замедлил качественно использовать их. Назначив этого человека консулом, Эмшандар поверг Сенат в ужас. Знаешь, Эмшандар любил развлекаться тем, что то и дело шокировал нас. Однако когда лихорадка убила Эмторо, Итбен стал обхаживать его вдову.

• Предыдущая
• 52/129
• Следующая