Меч демона - Дункан Дэйв - Страница 23

• Предыдущая
• 23/84
• Следующая

– Да ты истекаешь кровью! – Кузнец уставился на его исцарапанные руки.

– Где наручники? Хоб постарался?

Хоба там не было, но сказать так означало напроситься на нежелательные вопросы.

– А вы как думаете, я сам их снял?

Пауза на размышление… потом Эрик отпустил его.

– Нет. Ни один человек этого не сможет. – Его покрытое шрамами, обветренное лицо нахмурилось. Он оценивающе поглядел на Тоби. – Странные чудеса ты творишь нынче ночью, парень.

Тоби бросил взгляд на маленькое тело на кровати.

– Недостаточно чудесные, – прошептал он.

Тяжелая рука сжала его плечо.

– Она прожила дольше, чем большинство из нас. Она была стара, когда я был еще мальчишкой, да и мой папаша тоже. Глену ее будет не хватать. Она не говорила, кому ухаживать за хобом после ее смерти?

– Нет. Она говорила, что найдется кто-то, но не сказала кто.

– Ладно, там видно будет. Пошли-ка лучше к Энни. Она ждет тебя, а уже почти рассвело. Не сходи с дороги, сынок, – так ты не оставишь следов на заиндевелой траве. Мы сумеем вытащить тебя из глена.

Да… надо сказать что-то… Ах, да…

– Спасибо.

И почему это далось ему с таким трудом? Почему он так неохотно принимает их помощь?

– Это мы должны благодарить тебя, – возразил Кузнец. – Ты пошел с голыми руками на мечника. Храбрость украшает мужчину, но по всем правилам это ты, парень, должен был погибнуть. Даже сильные мужики истекают кровью. Ты уж не привыкай к безрассудству. Взвешивай все заранее, если можешь.

Кэмпбелл из Филлана, советующий быть осмотрительнее? Воистину завтра коровы начнут летать. Больше говорить было не о чем. Тоби нагнулся и подобрал свой узел. Подумав, он взял баночку бабкиного бальзама. Потом пошел к двери. Дом Энни находился у Бридж-Ов-Орки. Еще несколько часов он как-нибудь продержится уж это не труднее кулачного боя.

– Да хранят тебя добрые духи, Тоби из Филлана, – прошептал Кузнец, когда Тоби пригнулся, проходя в дверь.

Он застыл и обернулся, прислонившись к косяку. Даже усталость не помешала ему вспыхнуть от злости слишком уж долго он сдерживался.

– О нет! Я возьму новое имя. Я заработаю себе новое имя, мастер Кэмпбелл. Но только не это.

Челюсть здоровяка угрожающе выпятилась – его любимому глену нанесено оскорбление.

– Раз так, выбирай себе какое хочешь имя, ублюдок. Вот только как его примет мир – будет любить его или ненавидеть?

– Бояться! – отрезал Тоби, навсегда покидая дом, в котором родился.

Энни Бридж была одной из четырех Энни Кэмпбелл, что жили в глене. Ее дом был одним из самых больших – целых две комнаты. Здесь после смерти мужа под Литхолом она растила трех рослых сыновей. Когда же король Ферган бросил вызов владычеству англичан в 1511 году, старший отправился мстить за отца. Когда Ферган бежал из лондонского плена в 1516 году и вернулся в Хайленд, чтобы снова поднять народ, оставшиеся двое последовали за лэрдом на поле Парлайна. Последние три года Энни жила одна.

Это была сухопарая, седовласая женщина, обладавшая мягкостью мельничного жернова. Годы и непогода выдубили кожу на ее лице и руках. Она горбилась и смотрела на весь мир с вызовом. Она истово ненавидела англичан и готова была на все ради человека, убившего одного из них. Кроме того, она славилась своей стряпней.

Тоби спал, ел и снова спал, делая перерыв, только чтобы умыться и побриться. У него болел каждый мускул, суставы скрипели, как ржавые дверные петли. Обычно он даже любил это ощущение – оно означало, что он растет и набирается сил, однако сейчас оно не доставляло ему удовольствия. Еще вчера, почти в это же время, он гордился, глядя на свое отражение в зеркале, но с тех пор ему довелось увидеть, как эти самые руки лишали жизни людей и гнули стальные прутья, словно тесто. Сила больше не казалась ему достоинством. Демон превратил все его надежды в издевку.

Когда небо на западе окрасилось сердитым румянцем заката, Тоби поглощал очередной обед. Стол в первой комнате был уставлен таким количеством снеди, какого даже ему хватило бы на неделю, хоть Хельга Бернсайд и говорила, что он один ест больше, чем весь гарнизон сассенахов. Он чувствовал себя очень странно, пытаясь свыкнуться с внезапными переменами в своей жизни. Это напоминало ему скованный льдом ручей по весне, когда ровная белая гладь вдруг сменяется бурлящим потоком. Так и мир Тоби Стрейнджерсона взломался разом, даже не дожидаясь, пока он уйдет из глена.

Ему полагалось бы оплакивать бабку Нен. Ему полагалось бы переживать из-за демона, поселившегося у него в сердце, из-за охотившихся за ним англичан, из-за предстоявшего опасного перехода через Глен-Орки, даже из-за мятежников, возможно, поджидавших его с той стороны, – и все же он чувствовал какой-то нервный подъем – наконец-то он покидает глен, чтобы искать счастья в мире. Он жевал и думал.

Энни сидела в дверях – на свету – и шила быстрыми, уверенными стежками. Она повернула голову посмотреть, как он справляется с едой.

– Возьми еще говядины! И гусятины тоже. Жир согреет тебя в горах.

Тоби положил себе еще кусок мяса. Объедаться лучше всего осенью, когда забивают скот. Тогда даже бедняки могут надеяться, что они насытятся мясом. Энни буркнула, чтобы он не скромничал и накладывал себе как следует.

– Но я вас разорю! – запротестовал он.

На короткое мгновение что-то осветило ее изборожденное морщинами лицо – так солнечный луч заставляет серый снег искриться алмазами.

– Знал бы ты, сынок, что значит для меня снова кормить мужчину. У меня сердце радуется, глядя, как все это исчезает у тебя во рту. Очисти стол, и я с удовольствием заставлю его снова.

Что тут поделать, кроме как продолжать есть?

Разве что задавать вопросы с набитым ртом?

Ну, например: «Есть новости из замка?»

Энни наклонилась к шитью и перекусила нитку.

– Ага. Сассенахи, рада сказать, здорово суетятся. Они выставили патрули на дорогах и разъезжают по холмам.

С минуту Тоби молча жевал, но продолжения не последовало.

– Они не обыскивали деревню, не угрожали взять заложников?

– А с чего бы? – Энни поднесла иглу к глазам и продела нитку в ушко. – С чего им искать в деревне, если конь так и пропал?

– Ох ты! Значит, коня так и не нашли?

– Ну, покуда они еще не догадались посмотреть под кроватью у Мюррея Макдугала.

Тоби повезло, что в это время он ничего не глотал. Он засмеялся – бабка Нен говорила, что, когда он так смеется, его смех громче грома и может разбудить хоба. Он с трудом заставил себя замолчать – он чувствовал себя виноватым уже за то, что вообще может смеяться, когда не минуло еще полного дня.

Если Сокола не нашли, сассенахи решат, что их жертва ускакала, чтобы примкнуть к мятежникам. Спокойствие Энни позволяло предположить, что он может рискнуть задать вопросы и посерьезнее.

– А что они говорят про мое бегство из темницы?

Старуха пристально посмотрела на него:

– Ты же сам там был, разве нет?

– Но то, что я помню, может отличаться от того, что говорят они.

Она кивнула, возвращаясь к шитью.

– Это все та безумная женщина, они говорят – та, что хотела нанять тебя. Она спустилась в темницу, чтобы уговорить тебя поступить к ней на службу. – Голос старухи дрогнул. – Вот что, по их словам, ей было нужно от тебя, и я знать не хочу ничего об этом, если это не относится к делу. Они говорят, ты пырнул ее ножом. Они называют тебя безумцем и опасным типом.

Тоби продолжал жевать, удивляясь тому, что может так просто говорить со старой Энни. Обычно при виде женщины у него язык примерзал к небу. Он сообразил, что она ни слова не сказала про мертвые тела в темнице.

– Обыкновенно я не одобряю, когда леди пыряют ножами, – добавила Энни.

– Это как правило. Но если есть правила, то есть исключения из правил, и если правда то, что о ней говорят, то, право слово, жаль, что ты не постарался получше, пока была такая возможность.

• Предыдущая
• 23/84
• Следующая