Королевство ведьм (СИ) - "Focsker" - Страница 17

— «Я вырежу твои глаза»… Кажется, так ты говорила?

Грозная убийца, обливаясь кровью, соплями и слезами, рыдала в момент, когда погрузившееся в глазницу лезвие извлекло глазное яблоко. — Я вырежу всех, кто тебе дорог. — Повторяя за жертвой, мужчина, продемонстрировав той её же глаз, а после, одним взмахом в спешке прошелся по горлу жертвы клинком. Он увлёкся, и слишком поздно ощутил на себе чужой пристальный взгляд.

В начале переулка стояла та самая Хома. Хлопая своими большими глазами, она глядела на бившееся в предсмертных конвульсиях тело, не зная, как быть дальше. Глауд так же был в замешательстве, ведь ему предстояло сделать важный выбор: поступиться с принципами или же оставить важного свидетеля. Говорил тот всегда тихо, и голос его девчонка слышать не могла, а вот передать сёстрам внешние черты, такие как рост, комплекцию и прочее — вполне.

Присев на колено, мужчина медленно поднёс указательный палец к маске, в красноречивом жесте означающем просьбу «Не болтать». Но, увы, в жизни никогда и ничто не идет по плану, тем более, когда эти самые планы касаются детей.

Сорвавшись с места, словно в жопу ужаленная, Хома в криках, слезах и соплях бросилась на утёк, привлекая к себе всеобщее внимание.

Два часа ночи. Резиденция бургомистра города Тэтэнкоф.

За большим столом собралось множеств представителей городской аристократии. Местные купчихи, носившие титул Вигельвагенов, на очередном собрании пытались отстоять право на понижение налоговой ставки, когда противостоявшая им каста Лордесс — дам голубых кровей, наоборот, требовала повышения процента сборов.

Работорговля в северных части империи процветала. Их неосвоенные и плодородные земли, окутанные непогодой, создавали лучшие условия для торговли людьми и им подобными. Рабов сюда везли со всех концов империи и из-за её пределов. Благодаря множеству шахт, рудников, и даже полей, которые некоторые умелые ведьмы умудрялись возводить буквально на камнях, живой силы требовалось много, и холодная северная погода, ежедневно уменьшавшая число не привыкших к подобному южных варваров, только играла на руку местным торгашам. Рабы дохли, при чём быстро, и их смерть стала для всех собравшихся здесь чистой воды заработком.

Помимо ежемесячных отчислений в виде оплаты за труд, поступавших от местной землевладелицы графини, назначенная пятнадцати лет назад на пост бургомистра Вигберт Тегиноф, имела и иной заработок, более прибыльный и менее легальный. Соседний, более крупный город, находившийся во власти уже другой графини, платил Вигберт ежегодно весьма крупную сумму за то, что та тормозила развитие более выгодно построенного городка, имевшего помимо выхода к морю также и торговые причалы на одной из основных северных рек.

Знавшая об этом бургомистр и её приближенные из местной знати благодаря всё тем же гильдиям легко справлялись с негодующими купчихами, порой попросту исчезавшими в далёких северных землях. Все жившие в городе влиятельные личности знали, или, по крайней мере, догадывались о продажности местной правительницы, да вот только доказать и сделать никто ничего не мог.

Слова нажившейся на других Вигельвагенше невозможно было противопоставить словам знатных и «благородных» Лордесс, правивших на местных землях. И дело не в том, что молодая графиня не желала слушать торговцев, а в том, что четырнадцатилетней Кларимонде, не так давно лишившейся матери, попросту нечем было надавить на правящий до её совершеннолетия класс дворян. Пока те не переметнулись к враждебно настроенной и целящейся на её земли соседке, девочку всё устраивало.

Единственной силой, способной усмирить разворовавшуюся знать, являлась правящая семья и их приближенные. Да вот только они были в своей столице, в своих тёплых южных кроватях. Потонувшие в замковых интригах и бесконечно планируемых воинских походах, вся правящая семья давно уже и забыли о вечно спокойном, приносящем деньги севере. «Дают и дают, а сколько должны на самом деле давать — никто не знает». — Так рассуждали все собравшиеся. Так же думала и сама Вигберт, подсознательно боявшаяся дня, когда с ревизией и проверкой прибудет одна из приближенных к имперской семье.

Шумная ссора между Вигельвагеншами и Лордессами лишь нарастала. В этом шуме, состоящем из оскорблений и предложений, трудно было что-то разобрать или понять хоть что-то. Даже вбежавшая в приёмную прислужница Вигберт не смогла привлечь всеобщего внимания. Уже спустя пару слов, произнесённых той своей хозяйке, лицо бургомистра помрачнело. А когда та закончила, и вовсе стало бледно белым.

— Дамы, минуточку внимания. — Постучав вилкой по хрустальному бокалу, проговорила Вигберт, но её даже никто не услышал. — Заткнулись все! — Злобно, впервые за последние несколько лет правления, позволив себе грубость, рявкнула она, создав непривычно тихую для данного места обстановку. — Не так давно была убита одна из семи Перстней Тэтэнкофа — Убивающая касанием Гадюка Олк.

Наёмница Олк была достаточно известной не только в Тэтэнкофе, но и за его пределами. Не обладающая сильным даром, она славилась превосходным использованием словесной магии, а также уникальным стилем фехтования. Опытом, хитростью, а также пугающей жестокостью, она по праву заслужила свой перстень, выданный лично бургомистром и советом. Её утрата была не смертельной, но существенной, ведь в глазах соседей они только что стали ещё слабее.

— Как это произошло и почему я ещё не знаю? — До этого сохранявшая нейтралитет и полное молчание, подала голос Эльга Бэтфорт.

— Свидетельница напрямую сообщила об этом в бургомистрию. Также одна из моих перстней, посетившая места смерти своей сестры, подтвердила личность убитой. — уткнувшись взглядом в стол и лежащие на нём бумаги, проговорила Вигберт. Вопроса «Как же это произошло?» долго ждать не пришлось.

— Из слов очевидца…

— К чёрту слова очевидца, пусть приведут его или её сюда, я должна лично услышать, как погибла одна из важных городских фигур! — Требовательно рявкнув, заявила Эльга, тем самым позволив себе перебить бургомистра.

Подобное обращение к своей персоне Вигбет расценила как акт неуважения, но промолчала. Она не любила Бэтфортов всем сердцем, их наигранная честь и нравы бесили бургомистра, ведь именно из-за них и их стражи она, по сути, и не могла окончательно завладеть всеми правящими городом структурами.

Хому привели спустя несколько минут. Чумазое дитя с медведем, обвязанным вокруг пуза, от которого ещё и несло как от самого грязного осла, вызывало на лицах собравшихся Лордесс и Вигельвагенш отвращение. Лишь одна Эльга, привыкшая видеть и чувствовать присутствие подобных на своих улицах, спокойно подойдя к заплаканному, еле дышащему в панике ребенку, дала той воды, а после произнесла:

— Рассказывай. Медленно и по порядку…

И дитя рассказало.

В ночной тени, когда Олк уже была готова прирезать своего горе осведомителя, девчушку спас некий шум, привлекший внимание Гадюки. Зная, что та в тайне шпионит за семьёй Вольфов и опасаясь проблем с той же Эльгой, Олк попыталась догнать и уничтожить нежданно нарисовавшуюся свидетельницу, вот только не учла, что в городе, помимо такой бойкой охотницы как она, может водиться рыбка покрупнее.

Загнав ту подальше от посторонних глаз, настоящая охотница заманила Олк в отличное темное место. В тех районах даже если на улице начинался бой, никто и носу бы из дома не показал, и, тем более, не кинулся бы чужаку на помощь. Застав гадюку врасплох, незнакомка подняла ту над землей при помощи некой бесцветной магии, вслед за чем, не используя каких-либо звуковых заклятий, разделала ту подобно умелому портному.

Разумеется, использование безмолвной магии не проходит бесследно, а покупка незнакомой личностью в городе дорогих снадобий точно запомнилась бы местной лавочнице, поэтому убийца решает подобрать трофейные зелья. Деньги тоже расходный материал, вполне возможно, наша умелая охотница любит красивый образ жизни, хотя почему тогда не взяла необходимое со вчерашней жертвы? — Чем больше думала Эльга, тем больше возникало у её вопросов. — Вырезанный глаз мог быть символом того, что Гадюка увидела то, что той не следовало. Но тогда почему убийца отпустила ребёнка? Не догнала. — Бред, Гадюка была куда быстрее и ловчей, и всё равно проиграла, а значит, её отпустили. Но для чего? Для того, чтобы успеть убрать за собой улики? Помимо слабой несотворенной магии Олк, которую та по какой-то причине так и не смогла создать, другой не было. А это значит, что седьмой Перстень Тэтэнкофа убили без применения магии, но это бред! Подобное просто невозможно, а значит, прибывшая в город личность в тёмной чёрной маске — настоящая ведьма, способная скрывать за собой магический след. О подобной магии старшая Бэтфорт никогда не слышала, и одна лишь такая мысль заставляла ту содрогаться в ужасе от возможных сил и способной прибывших в их края ведьмы, да ещё и описания убийцы.