Твое сердце будет разбито. Книга 1 (СИ) - Джейн Анна - Страница 31

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍Все повторилось. Едва завидев меня, одноклассники стихли.

— Привет! — громко и с вызовом сказала я и села за свою парту. Но тотчас вскочила под громкий хохот — кто-то налил на мой стул воду. Хорошо, что юбка была темно-синяя, и пятно на ней было не слишком видно.

— Мы должны отловить всех крыс, — нараспев сказала Малиновская, сидя по обыкновению на парте с ногами.

Не обращая на нее внимания, я достала дневник, тетради, учебник, пенал и, надев наушники, уткнулась в телефон. Я делала вид, что мне все равно. Не хотела показывать им, что боюсь. Никаких слез и мольбы о пощаде.

Начался урок биологии, а я опять сидела одна — Барсова снова не было. В какой-то момент биологичка решила раздать какие-то методички — одну на парту, потому что их у нее было мало. Мне она велела пересесть за парту к девочке, чей сосед тоже сегодня отсутствовал. Девочка взглянула на меня, как на прокаженную, и демонстративно отсела подальше.

Когда я вернулась на свое место, то не нашла пенал. Его украли. Наверное, они хотели, чтобы я сказала об этом учительнице, но я промолчала. А после уроков осталась в кабинете и стала искать его, потому что в пенале лежала мой детский амулетик — старательная резинка в форме клубники, набор из которых когда-то давно подарил папа. Я по привычке таскала ластик с собой — на удачу. А сейчас лишилась. Пенала нигде не было.

Глупости, конечно, но от осознания того, что они стащили подарок папы, захотелось разреветься. Но я обещала себя, что буду держаться.

«Они выкинули пенал в окно, — пришло сообщение от Дилары. — Я попросила сестренку забрать его, он у нее, она потом тебе его отдаст».

Я облегченно выдохнула.

В класс неожиданно залетели Ольга Владимировна и какая-то дородная женщина с высоким пучком — как оказалось, еще один завуч. Обе они были настроены серьезно.

— Сели по местам! — прикрикнула завуч зычным голосом, и одноклассники нехотя опустились на стулья.

— Урок же еще не начался, Наталья Вадимовна!

— Ничего, переживете! У нас на повестке важный вопрос! Почему часть из вас вчера сбежала с последнего урока?

Класс молчал. Все переглядывались, но говорить боялись.

— Еще раз — почему вчера вас не было на уроке обществознания? — обвела всех недобрым взглядом Наталья Вадимовна. — Как это вообще понимать? Почему большая часть класса ушла?

— Учителя долго не было! — выкрикнул кто-то.

— И что из этого?

— Если учителя нет пятнадцать минут после начала урока, можно уходить!

— Что за глупости! — вмешалась Ольга Владимировна. Она явно была рассержена. — Вы не имели права убегать. Тем более на крышу, хотя вам сто раз было сказано — там вам делать нечего. Ученикам запрещено подниматься туда! Кто вчера был на крыше, встаньте.

Разумеется, никто не встал. Струсили.

— Понятно. Следующий вопрос — у кого были ключи от крыши? — продолжила классная руководительница. — Даю вам шанс признаться. Если этот человек признается, я не буду наказывать остальных.

Почему-то мне казалось, что у Малиновской хватит духу сказать, что это она. Однако Лика не сделала этого. Побоялась. Видимо, смелой была только в кругу подружек.

Я оглянулась на нее и обожгла взглядом.

Учительницы переглянулись.

— Что ж, — медленно произнесла Наталья Вадимовна. — Я давала вам шанс, но смелых среди вас нет. Никто признаваться не хочет. А ведь мы всех поименно знаем. Слава богу, в вашем коллективе нашелся человек, который обо всем нам рассказал. Малиновская, встать.

Лика нехотя поднялась на ноги.

— Итак, это ты, верно?

— Ну и что? — развязно спросила девушка.

— Ты, Ветрова, Лаврова, а также Лысенко, Бочкарев и Есин стали инициаторами ухода. Кроме того, оказывается, вы постоянно «тусуетесь», как говорите, на крыше. Из-за того, что вы побоялись брать на себя ответственность, наказан будет весь класс.

По кабинету прошелся недовольный гул. Наказания никто не хотел.

— Во-первых, все вы лишены дискотеки на следующей неделе. Во-вторых, те, кто был на крыше, в субботу приглашаются на уборку территории с младшеклассниками. В обязательном порядке. Малиновская, Ветрова, Лаврова, Лысенко, Бочкарев и Есин, будьте добры, после уроков подойти к кабинету директора. Вас ждут для серьезного разговора. И ваших родителей тоже.

После того, как учительницы ушли, в кабинете воцарилась тишина. Я чувствовала, с какой ненавистью на меня смотрит часть класса. Они были уверены, что это я сдала их! И обвиняли во всем меня, а на Малиновскую, которая нарушила школьные правила!

— Та-а-ак, — громко сказала Лика. — И какая свинья нас сдала?

— Это новенькая, — фыркнула ее подружка. — Кто еще-то?

— Точно, она! Отомстить решила, стерва!

— Вот уродина! Какого фига ты свой рот вообще открыла?!

— Если мать в школу вызовут, мне айфона нового не светит! Эй, крыса! Тебе не жить! — заорал один из пацанов, чью фамилию назвала Наталья Вадимовна. Кажется, его звали Вадим Есин.

— Я вас не сдавала, — резко сказала я, встав на ноги. Меня охватила злость. Меня трясло — но не только от оскорблений, а от того, что меня решили сделать виноватой. Я ненавидела несправедливость!

— Да конечно! Не заливай, дура!

— Это ты, Туманова!

— Ты же крыса! Крысы своих всегда сдают!

— Какие вы мне свои? — с усмешкой спросила я. — Вы мне бойкот объявили.

— Крыса, ты охамела? — Есин вдруг подскочил к ведру, в которое набирали воду для мытья доски, и под одобрительные выкрики одноклассников вылил на меня.

Вода была грязной и холодной, и я на несколько секунд остолбенела, чувствуя, как она стекает с моих волос за шиворот. Как мерзкие капли бегут по моему лицу. Как вода проникает под белую блузку, оставляя на ней грязные мокрые пятна.

У меня потемнело перед глазами — от той невыносимой ярости, которая охватила, будто пламя. Я подскочила к своему обидчику и схватила за ворот рубашки.

— Извинись! — закричала я. — Извинись за то, что сделал!

— Не трогай меня, крысятина! — заорал Есин и оттолкнул меня от себя. Он был не самым высоким парнем в классе и казался хлипким, однако сил у него было куда больше, чем у меня. Я полетела в стену и ударилась плечом, еще и руку расцарапала до крови. А остальные, будто не понимая, что мне больно, стали смеяться. На глаза навернулись слезы от осознания собственного бессилия, но я поднялась на ноги. И увидела, как часть одноклассников окружила меня. Я оказалась загнанной в угол.

— Что, крыса? — спросила одна из подружек Малиновской. — Повеселимся?

— Сейчас мы тебя научим манерам, — подхватила другая. — В нашем классе крысятничать нельзя!

— Пошли ты, — упрямо сказала я, зная, что если они нападут, я буду защищаться до самого конца, несмотря ни на что. Мои кулаки были крепко сжаты.

Снова мерзкий смех и оскорбления. Снова насмешливые взгляды одноклассников. В их глазах я стала жертвой. Крысой, которую нужно было поймать. Я поняла, что все серьезно, когда одна девица — из тех, кто был у Малиновской на побегушках — выскользнула за дверь, чтобы стоять на стреме.

— А ты дерзкая, Туманова! Заложила половину класса!

— Еще и парня у нашей подруги увести хочешь!

— А мы такое не прощаем!

— Пацаны, давайте ставки делать! — заорал кто-то из пацанов. — Сколько крыса продержится против наших девок?!

Я и прижалась спиной к холодной стене, пытаясь понять, что можно схватить, чтобы защититься. Под рукой, как назло, ничего не было. Были только страх и злость, которые разрывали изнутри, заставляя сердце колотиться так, будто я бежала изо всех сил, а не стояла на одном месте, ожидая нападения. Сердце выскакивало из груди, и я даже боли не чувствовала.

Они готовы были наброситься на меня, но им помешали.

— Хватит! — вдруг услышала я голос Дилары. Она растолкала окруживших меня одноклассников и встала к ним лицом, загораживая меня. — Хватит, не трогайте ее! Не трогайте!