Язверь (СИ) - Лебедева Елена Алексеевна - Страница 23

Они поднялись на четвертый этаж, Славик достал ключи.

— Так получилось, что снимаю жилье в коммуналке. Не пугайся. В квартире есть другие жильцы, но нас они не побеспокоят.

В коридоре женщина красила стену в зеленый цвет. Гере захотелось спросить у Славика, почему для ремонта общественных санузлов и лестничных клеток выбирают именно этот оттенок зеленого — скучный, набивший оскомину еще в советские времена.

Женщина посмотрела оценивающе.

— Полина Антоновна, это Гера, моя невеста.

— Здравствуйте, — Гера вежливо поздоровалась.

— Хорошая невеста, подходящая, — ответила Полина Антоновна. — Жить-то где будешь, невеста? Здесь?

— У меня квартира в Москве, не беспокойтесь.

Он свернули направо и прошли к деревянной двери — новенькой, отполированной.

Он повернул ключ в замке.

— Проходи. Сменил и дверь, и замок. Сосед на днях напился, чертей ловил по квартире, вот и вышиб плечом.

Комната Славика была уютной: кожаная мебель, вдоль стены советская «стенка», напротив двери — стулья, стол из натурального дерева, на окне шторы с кисточками.

— Как тебе?

— Дом готовится под снос, к чему эта роскошь?

— Это не роскошь, что ты.

Гера подошла к столу, взяла альбом с фотографиями, раскрыла. Ни одного фото со Славиком, везде незнакомый мужчина: с женщиной средних лет, с девочками-близнецами, с рыжей собакой.

— Это не твои фотографии.

— Не мои, хозяйские. Я же снимаю эту жилплощадь.

Гера еще раз пролистала альбом, мельком отметила, что комната больше подходит альбомной семье, чем Славику.

В дверь постучали. Заглянула Полина Антоновна.

— Помощь твоя нужна. Диван без посторонней помощи не передвинуть.

Славик насупился:

— К пяти я в вашем распоряжении.

Соседку ответ не устроил:

— Вечером гостей ждем, затеяли перестановку. Подсоби? В долгу не останемся. И невесту бери, лишние руки не помешают.

Странная у Славки соседка, подумала Гера. Еще коридор не покрашен, а она мебель таскает. Но Славик не отказался помочь. Взял Геру за руку, будто она уже была его собственностью, до свадьбы.

Они вернулись в коридор; часть стены украшали зеленые разводы, другая ее часть так и осталась прежней.

Полина Антоновна прошмыгнула в открытую дверь, Славик за ней.

Гера попала в просторную комнату с перегородкой, за которой спали хозяева. Кроме дивана, в комнате не было мебели. Здесь тоже красили стены. На окне висел кусок целлофана, на полу валялись газеты.

Протертый диван отодвинули от стены.

— Славка, это твоя невеста? — послышалось сзади.

Гера обернулась. Нескладный мужик в застиранной майке и дырявых штанах защелкнул замок.

— Зачем вы запираете дверь? — вырвалось у Геры.

— Чтобы не помешали.

— Чему не помешали?

Гере стало не по себе. Славика она не один день знала, но его дружелюбных соседей раньше не видела.

— Что значит, чему? — хохотнула Полина Антоновна, появившись из-за перегородки с початой бутылкой в руках. — А свадьбу обмыть?

Она протянула бутылку мужу. Мужик приложился обветренными губами к узкому горлышку, сделал глоток, передал дальше — Славику.

— Пей, сынок, чтобы невеста не подвела.

Славик выпил, закусил невесть откуда взявшимся огурцом.

Бутылку протянули Гере:

— Давай, невеста, хлебни, да мебель поможешь двигать.

Гера раздумывала.

— Я не пью. Странно как-то… Не за столом.

— А ты присядь, — Геру приветливо подтолкнули к дивану, — там помягче будет.

Она попробовала жидкость на вкус.

Славик присел рядом:

— Пей, — подбодрил он ее. — Поддержи компанию.

Он с силой влил в нее содержимое бутылки, соседка затолкнула в рот крупный огурец. И Гера не могла его вытащить, руки будто обмякли.

— Вот и славненько. Чувствуешь слабость? — Полина Антоновна держала в руках постер с многорукой индийской богиней, — сопротивляться не станешь?

— Объявляю брачующихся супругами! — загоготал мужик.

Гера отпрянула к мягкой диванной спинке. Ей захотелось слиться с его плюшевой серостью и поскорее исчезнуть.

Ни рук, ни ног она не чувствовала; они онемели, как будто в вену впрыснули лошадиную дозу новокаина. Абсурдность происходившего будто добавила к физической немощи немощь рассудка. Словно к ней применили гипноз.

Славик взял ее за руку, перевернул ладонью кверху, прикоснулся губами:

— Теперь мы муж и жена.

Тройка закончила ерничать.

Полина Антоновна отложила постер, спросила:

— Ты до сих пор не догадалась, где ты? Неужто чутье тебе не подсказало, к кому пришла?

И тут Гера словно прозрела; что же она, в самом деле, не поняла, что Славик — скам, что и соседи его скамы? Только потому не поняла, что Славик считался ее женихом?

— Я медленно вытащу огурец, — ласково зашептал Славик, — и ты не будешь кричать. Мы просто поговорим. Хорошо?

Гера, как могла, закивала.

Он извлек овощ и отбросил его к стене. Гера ждала нападения, но троица не двинулась с места. Вместо этого они завертели головами, задрожали, словно к каждому подвели электрический ток.

Из-под юбки женщины полезли отростки, похожие на щупальца актиний. Мужчина точно такие же отростки выпустил из дыр спортивных штанов.

Славик перестал трястись.

— Не повезло тебе, любимая, — объяснил он. — Я охочусь на лемургов. Делаю это цинично: сначала превращаю, а когда они вызревают, отлавливаю. Занятие не лучше, но и не хуже других.

— Отпустите меня, — взмолилась Гера, едва двигая языком.

— Больно не будет, — отозвался мужчина.

Славик смотрел на нее, как на полуфабрикат из кулинарии.

— Тебе придется пройти через это.

Он наклонился и резко дернул ее за ноги, придавил тяжестью тела. Гера хваталась за край дивана, но ладони соскальзывали. Она беззвучно рыдала, пыталась вывернуться.

— Ты наша еда, смирись! — сказал он грубо.

Пальцы Славика превратились в отростки. Они оплели ее, стиснули, сомкнулись коконом. К отросткам Славика добавились щупальца «соседей».

Очень скоро она перестала сопротивляться.

Воздух стал вязким, как деготь.

Щупальца проникали под кожу, резали мышцы. Мозг пульсировал, взрывались сосуды. Славик сжал ей пальцами нос, перекрыл поцелуем дыхание; его язык соскользнул через горло по пищеводу в желудок.

Когда Славик, оторвавшись от истерзанных губ, вгрызся ей в шею, она потеряла сознание.

Боль — это еще не смерть. Боль можно перетерпеть, перекричать, если она нестерпима, переждать в бессознательном мороке.

Только когда тело отозвалось всплеском боли, Гера поняла, что жива. Каким чудом ей удалось пройти сквозь оргию скамов и не погибнуть?

Она открыла глаза, села, несколько раз глубоко всхлипнула, как будто слишком быстро всплыла после погружения на предельную глубину. Каким сладким в это мгновение казался ей воздух!

Зрение возвратилось не сразу. Сперва проявились очертания глянцевой мебели, комната с натяжным потолком и ребристым бордюром по краю, монетки ярких светильников, закрытые шторами окна и только потом — мужская фигура рядом.

— Мы волновались, — тихо произнес человек. — К счастью, все позади.

Она по голосу поняла, что рядом Никита, и успокоилась.

— Как чувствуешь себя?

— Ты за меня волновался? — она с трудом ворочала языком. — Мой милый, дорогой лемург. Как же я тебе благодарна.

— Постарайся не двигаться. Противоядие действует, — Никита широко улыбался. — Будет побочка, но это не страшно. Хорошо, что мы вовремя подоспели.

— Почему ты меня не предупредил? Не рассказал про скамов?

— Не хотел пугать раньше времени.

Спасение казалось ей настолько невероятным, что она незаметно ущипнула бугорок на ладони. Нет, это не сон, и не чудесное перемещение в пространстве из одного места в другое. Ее не просто спасли от неминуемой гибели, ей подарили новую жизнь, и Ник сыграл в этом спасении главную роль.