Таинственные земли - Дункан Дэйв - Страница 37

• Предыдущая
• 37/93
• Следующая

Потому Рэп взял ведро и перешагнул через громадный труп. К нему уже слетались мухи.

– Пойдем куда-нибудь подальше. С этого бедолаги нечего взять. – В сущности, только башмаки тролля заслуживали некоторого внимания. Он разодрал одежду, продираясь сквозь заросли – не уцелели даже кожаные штаны. А на крепкой коже тролля не осталось ни царапины.

– Идем отсюда подальше! – предложил Тинал, вытирая губы и облизывая ладонь. – Кто-нибудь вскоре заметит, что он исчез… – Внезапно он с ужасом уставился на Рэпа. – Собаки! Обнаружив его тело, за нами в погоню отправят собак!

– Собак предоставь мне, – отозвался Рэп, морщась от тошнотворного вкуса помоев, украденных у раба. – Но по нашему следу могут пустить троллей – этот шел по запаху.

Тинал с отвращением кивнул.

– Я запомню это. – Городской воришка не ожидал, что жертва будет преследовать его таким образом, и не позаботился о том, чтобы проверить направление ветра. Даже талант, подкрепленный волшебством, не был непогрешимым.

– А троллей предоставьте мне, – заявил гоблин и бросил еще один довольный взгляд в сторону мертвеца.

Луна в Зарке была совсем не такая, как в Краснегаре. Она поднималась в небо чересчур высоко и, видимо, была повернута другим боком, потому рисунок на ней казался странным и незнакомым. Кэйдолан не смотрела на луну, но видела тени, отбрасываемые ее светом. Такие незастекленные окна были бы немыслимы на севере, в то время как здесь даже в середине весны ночной ветер приносил только прохладу. Отражаясь от мрамора, лунный свет заливал всю комнату.

Герцогиня сдвинулась на край постели в просторной ночной рубашке и чепце с оборками, надвинутом низко, чтобь спрятать папильотки, свесила ноги с кровати и сунула их в шлепанцы из козьей шерсти. Ее племянница расхаживала по комнате, как гепард в клетке в зоологическом саду герцога Анджилки. Точно так же, как гепард слегка приподнимался на задние лапы в конце каждого отрезка пути, чтобы начать поворот, так и Иносолан отбрасывала за спину парчовый шлейф и вновь возобновляла ходьбу.

Она повторяла свой рассказ уже в третий или четвертый раз и была по-прежнему взволнованна. Правда, точнее был бы сказать «перепугана». Кэйдолан не пришлось увидеть происходящее своими глазами и испытать ужас, так сказать, из первых рук, подобно Иносолан. Неудивительно, что теперь Инос требовалось выговориться и снять возбуждение, грозящее перейти в истерию.

– …вот такой у меня выбор – если не считать, что это вовсе не выбор, – по-видимому, либо мне придется выйти замуж за гоблина, либо импы и джотунны перебьют друг друга, а гоблины прикончат уцелевших. Все, кого я знала с детства, погибнут, королевство исчезнет, править будет нечем, и тогда мне, вероятно, останется лишь развлекать гостей Араккарана в порту…

Окно открывалось на балкон, выходящий в один из озаренных луной садов дворца. Кэйдолан тревожилась, что их подслушивает множество ушей, но Иносолан игнорировала все просьбы понизить голос. Колдунья наверняка не слушает, заявила она: у нее есть другие занятия. Этот намек она еще не успела объяснить.

Больше всего Иносолан нуждалась сейчас в хорошем, продолжительном материнском объятии, но Кэйдолан не имела опыта в столь интимных утешениях. Она не умела обращаться с детьми, и даже Иносолан она не видела ребенком. К тому времени как она вернулась в Краснегар после смерти мужа, все шансы на сближение исчезли. За все время знакомства тетя и племянница обнимались не более двух-трех раз.

– …а может, следует только радоваться тому, что мне не придется выбирать! Предположим, передо мной выстроили бы десяток-другой уродливых гоблинов, и…

Своих детей у Кэйдолан никогда не было, иначе она могла бы научиться справляться с племянницей. Больше всего она общалась с подростками. Герцогиня инстинктивно знала, как обходиться с девочками-подростками, по крайней мере, не помнила, чтобы когда-нибудь пребывала в растерянности. Здесь не требовалось особого мастерства – только четкие правила и безграничное терпение. Следовало служить примером, ибо быстрые юные глаза сразу замечали лицемерие, и потому приходилось честно придерживаться принципов, служить, так сказать, путеводной звездой. Ободряя, объясняя, сдерживая, в конце концов удавалось привести корабль в гавань, и еще одна девица была готова к браку – кто-нибудь из отдаленных кузин или просто дочь подруги… Иносолан была последней из множества девушек, которые звали Кэйдолан «тетушкой» в Кинвэйле. Ни с одной из них Кэйдолан не потерпела неудачи, но ни одна не была более способной или благодарной ученицей, чем ее племянница. Никто из ее прежних подопечных не добивался такого успеха – и не испытывал таких разочарований.

Инос по-прежнему была своенравна и вспыльчива, но эти черты следовало приписать ее джотуннской крови, и казалось маловероятным, чтобы с возрастом они исчезли. Эти черты преобладали в их семье.

– Гоблин! Представляешь себе? Гоблин – король Краснегара! Как думаешь, что он предпочтет: развлекать гостей покрывая татуировками лица слуг, или забавлять слуг, готовя на обед гостей?

Это было уже лучше – черный юмор, но тем не менее юмор. И голос Иносолан стал звучать тверже.

Она поняла: потерянные королевства не возвращают, как зонтики, за них следует платить – может, не столь дорогой ценой, как брак с гоблином, но тем не менее высокой. Какую цену согласится заплатить Иносолан? Будет ли у нее выбор?

По иронии судьбы Кэйдолан, умелая проводница племянницы на пути к юности, теперь, когда Инос повзрослела оказалась совершенно бесполезна. Она была слишком стара для опасных приключений. Она провела чересчур тихую жизнь, чтобы иметь представление о таких женщинах, как Раша, – а султанша, несмотря на невероятное могущество, тем не менее оставалась женщиной, упрямой, извращенной, обиженной женщиной, которой всю жизнь приходилось отвоевывать каждую крошку, причем мужчины обходились с ней так, как Кэйдолан не могла и не хотела представлять.

Иносолан была моложе, сильнее и до сих пор держалась на редкость стойко, если учесть, как мало сил было в ее распоряжении. Но колдуны и их торг между собой явились последней каплей. Сдержаться при этом не сумел бы никто. У Кэйдолан возникло ощущение, что она осталась не у дел. Вероятно, это и есть старость.

Внезапно Иносолан застыла и замолчала. Ее темный профиль вырисовался на фоне освещенного луной неба в арке окна.

– Что-то я слишком разболталась – не правда ли, тетя?

– Иди сюда и садись, дорогая.

– Ладно. – Иносолан подошла и уселась на кровать, обняв старушку. – Спасибо, что ты выслушала меня. Теперь мне гораздо лучше.

– Жаль, что я способна только слушать. Что же случилось после того, как исчез волшебник?

– Раша взъярилась. Похоже, она видит в темноте. Она начала метать молнии в коврик, а затем в мебель. Я убежала.

– Молодец!

Иносолан осеклась, а затем неловко рассмеялась.

– Это бегство выглядело так по-детски, что казалось почти забавным! Я слишком перепугалась, чтобы чувствовать испуг. На лестнице я поскользнулась и повредила щиколотку – потом Раша вылечила ее, – но я доползла до дверей, а они не захотели открываться, и мне пришлось ждать там, пока не кончится гроза. Наконец грохот утих, дым развеялся, и Раша спустилась.

– Какой ужас!

– Да уж… – Инос поежилась. – Больше всего я боялась пантеры и волка – мне казалось, они ожили и бродят где-то в темноте. А может, не только они, но и демоны. Что-то хлопало над моей головой… Но еще хуже мне стало, когда факелы вновь вспыхнули, а Раша сошла по лестнице. Твой кинвэйлский лоск оказался слишком непрочным, тетушка. Она вновь превратилась в соблазнительницу из борделя.

• Предыдущая
• 37/93
• Следующая