Дверь в преисподнюю - Абаринова-Кожухова Елизавета - Страница 8

• Предыдущая
• 8/113
• Следующая

— Ну так приходи к нам вечерком, стихи послушаешь, — предложил король.

— Да нет, лучше уж лягушек, — хмыкнул Виктор. — A еще лучше ловить их и отправлять в Галлию. Лягушек, конечно, а не господ поэтов — там этого добра своего хватает. И нам польза, и им. В смысле галлам.

— A ты не боишься ненароком отправить туда княжну Марфу? — усмехнулся Александр.

— Я в сказки не верю. — Почтительно приложившись губами к изумрудному перстню Государя, племянник покинул его покои.

— Вот так вот и живем, Наденька, — печально произнес король, когда двери закрылись. — Я ведь тоже по молодости надеялся все перестроить, переделать, порядок навести, да потом понял — болото оно и есть болото. И никакая мы не Новая Ютландия, а самое настоящее Мухоморье! Может, Виктору удастся?..

— A вдруг это он и съел Касьяна? — смекнула Надя. — Ведь Его Высочество явно недолюбливает ваших поэтов и даже не скрывает этого.

— Что? — вскинул брови Александр. — Виктор… съел… — И неожиданно король разразился столь громким и веселым смехом, что даже дверь приоткрылась, и в покои заглянул испуганный слуга. А Уильям укоризненно уставился на хозяина. — Ха-ха-ха, ведь это ж готовая поэма — «Королевич-людоед»! Да, Надежда, рассмешили вы меня, — уже успокаиваясь, произнес Александр. — Это ж надо же…

«Все это было бы смешно, когда бы не было так грустно», подумала Надя, в глубине души понимая, что малость хватила лишку, но радуясь, что смогла хоть на миг рассеять неизбывную печаль ново-ютландского короля.

— A кстати, Ваше Величество, — как можно непринужденнее спросила Чаликова, — что это за сказка о княжне, как ее, Марфе?

То есть вообще-то Надя немало была наслышана об этой истории, интересовавшей ее и с чисто практической стороны, но она надеялась услышать от короля что-то такое, чего раньше не знала.

— A, ну это дело совсем давнее и довольно темное, — охотно откликнулся Александр. — Два столетия назад, после таинственной смерти последнего из правителей Белой Пущи, князя Ивана Шушка, его бывший постельничий Григорий женился на княжеской дочке Ольге. Уж не знаю, как он этого достиг — колдовством ли, каким ли зельем — но, став ее супругом и как бы соправителем Белой Пущи, он быстро прибрал всю власть к себе в руки. Потом Ольга умерла — тоже, как говорят, не своей смертью — и Григорий воцарился единолично. Так до сих пор и княжит. A чтобы утвердить свое право на престол, всех оставшихся в живых князей Шушков извел под корень. Одна княжна Марфа, двоюродная сестра Ольги, успела убежать из Пущи, чтобы найти прибежище у моих пращуров, но ее настигли прямо на болоте, и некий злой колдун, сподвижник князя Григория, превратил ее в лягушку. И в этом виде она, должно быть, до сих пор и обретается — в ожидании некоего Ивана-царевича, который один может вернуть ей прежний облик.

— И что же, вы верите в эту легенду? — деланно равнодушно пожала плечами Надя. Король на минутку задумался:

— Даже и не знаю, Наденька, что вам ответить. Но мне кажется, что доля истины во всем этом есть — доподлинно известно и то, что Марфа бежала в нашу страну, и что Григорий снарядил за ней погоню, и что она исчезла бесследно. Так что считайте сами — верить или нет.

— Спасибо, Ваше Величество, — чуть разочарованно сказала Чаликова. Ничего нового для себя из рассказа Александра она не узнала. И вообще, Наде было известно куда больше, чем ей поведал король.

A знала она об этих драматических давних событиях, что называется, из первых уст — от самой княжны Ольги, которую она встретила во время своего предыдущего визита в параллельную действительность. Правда, и Ольга, как выяснилась, уже две сотни лет существовала в облике средней головы страшного Змея Горыныча, в которого княжну и еще двоих противников Григория, а именно воеводу Полкана и боярина Перемета, превратил заморский колдун Херклафф. Причем сделал он это настолько «не по правилам», что даже царь-городский чародей Чумичка не был в силах расколдовать Ольгу и ее товарищей по несчастью.

«Ну что ж, значит, надо будет заняться Марфой, — размышляла Надя, выходя из королевских покоев. — Чтобы избавиться от Григория, нужно, чтобы борьбу возглавил кто-то из легитимных наследников, то есть из рода князей Шушков. И если не Ольга, то хотя бы Марфа. A уж Ивана-царевича мы найдем…»

Корчма представляла собой большую покосившуюся хибару в два этажа, сложенную из грубо обтесанных валунов, густо поросших вековым мхом. Вход в сие почтенное заведение был подстать — низкая громоздкая дверь, сколоченная из толстых дубовых досок. Василий толкнул ее рукой. Дверь не шелохнулась. Тогда он пнул ее ногой — с тем же успехом. Тогда он, недолго думая, навалился на нее плечом. И дверь поддалась… Да только не так, как это положено делать приличной двери. Она просто ввалилась вовнутрь. И, соответственно, заодно с ней и Василий.

— Кхе-кхе. Добро пожаловать, — услышал Дубов, лежа на двери.

Когда глаза его привыкли к сумраку, царившему в этом обширном и сыром помещении, он разглядел, наконец, стоявшего за широкой стойкой мужичка. Судя по всему, хозяина корчмы. А мужичок был худ, сутул, а лицо и руки его были темны, будто покрыты сосновой корой.

— Кхе-кхе. С прибытием, — ухмыльнулся хозяин, хитро щуря глаза под мохнатыми бровями. — Надолго ли к нам?

Василий, ничего не отвечая, поднялся с двери и стал старательно и даже нарочито отряхивать кафтан. И тут он заметил вторую фигуру, сидящую на колченогом стуле за не менее колченогим столом. Этот посетитель был так же странен, как и хозяин. Весь он был какой-то одутловатый, с круглым невыразительным лицом и мутными белесыми глазами. Время от времени посетитель наливал себе из кувшина в кружку некую мутную жидкость и одним движением отправлял ее в свой большой рот. И при этом с нескрываемым интересом наблюдал за Дубовым.

— Кто может задержаться надолго в такой дыре? — произнес он неожиданно высоким голосом.

— А тебя не спрашивали, — бросил ему корчмарь.

— А что, это не правда? — язвительно отвечал посетитель.

— Послушай, не мешай, — взвился хозяин, — разве не видишь, я с постояльцем разговариваю. — И, уже обращаясь к Дубову: — Вы, уважаемый, не обращайте на него внимания. Вечно несет всякую чушь. А кстати, где ваша поклажа? Может, принести сюда?

— Нет-нет, — поспешно отозвался Василий, вспомнив о Кузьке, спящем в сумке, — я сам принесу. А вы пока подготовьте для меня комнату.

Когда уже начинало смеркаться, Дубов сквозь подслеповатое окошко увидел, как полный посетитель нетвердой переваливающийся походкой вышел с черного хода корчмы. Он подошел к краю болота, подступавшему к самому дому, обернулся, помахал Дубову рукой и… прыгнул в болото.

Наступил вечер, и Надежда Чаликова приступила к наблюдению за господином Диогеном. То есть не то чтобы она подозревала его больше остальных обитателей замка, просто надо было с кого-то начать.

Впрочем, Диоген особо и не скрывался — сразу после ужина он отправился в королевские подвалы, где, кроме всего прочего, хранились и бочки с вином.

— Ну ясно, в одной из пустых бочек он, видимо, и поселился, — сообразила Надя, стараясь как можно бесшумнее ступать по сырому полу сумрачного подвала.

Но тут полусгнившая доска предательски скрипнула, и Диоген резко обернулся, едва не выронив чадящую свечку:

— Перси? A ты что тут делаешь?!

— Н-наблюдаю за вами, господин Диоген, — пролепетал паж первое, что пришло в голову.

Диоген подскочил к Перси и чувствительно схватил его за плечо:

— Ага, ты хочешь меня съесть! Или кого-то наводишь на мой след? Говори, на кого работаешь!

Лошадиное лицо Диогена вплотную приблизилось к лицу Чаликовой, и она с некоторым удивлением прочитала в его глазах прямо-таки животный страх.

— Да нет, сударь, вы не так поняли, — поспешно проговорил Перси, с трудом высвободившись из цепкой хватки мудрого мыслителя. — Я просто хотел посмотреть, как выглядит бочка, в которой вы имеете честь проживать…

• Предыдущая
• 8/113
• Следующая