Оковы и плети (СИ) - "StilleWasser" - Страница 71

– Кто вы? – спросила Гермиона, ни на секунду не выпуская из объятий окаменевшую от ужаса Пэнси. – Что вам нужно?

Песня прекратилась, оборвавшись так резко, словно никогда и не звучала. Светловолосая девушка-призрак, по-прежнему сидя спиной к ним, выпрямилась и склонила голову набок.

– Я пою, когда мне страшно, – вдруг высоким звонким голосом сказала она. – Он сказал, я могу петь, чтобы не кричать.

Она обернулась через плечо, и Гермиона увидела её лицо в профиль: красивая молодая девушка со вздернутым носиком и россыпью веснушек, казавшихся в зеленоватом свете темными пятнышками.

– Но я всё равно кричала, – равнодушно сказала она, глядя в никуда стеклянным взглядом, и развернулась полностью.

– Великий Мерлин! – против воли вырвалось у Гермионы. Вторая половина лица девушки была сожжена, словно к ней приложили что-то раскаленное, и она превратилась в обугленный кусок черной плоти. Вместо вытекшего от сильного жара глаза виднелось тусклое голубое свечение.

– Вы тоже сгорите! – пронзительно закричала она, и её лицо исказилось звериным оскалом, а из разинутой пасти показались клыки. Чудовище подняло руку с изогнутыми когтями, посылая сноп зеленого огня, мгновенно охватившего защитный купол. Гермиона вздрогнула, но вместо жара их с Пэнси обдало волной могильного холода.

Когда призрачное пламя, неспособное пробить защиту, погасло, они снова были одни.

– Пэнси! – прошептала Гермиона, судорожно оглядываясь по сторонам. – Ты же встречалась с ними раньше! Как тебе удалось выжить без щита? Слышишь? Посмотри на меня, не бойся, она ушла!

Но Пэнси лишь помотала головой, не открывая глаза.

– Нет! Нет! – прокричала она, отмахиваясь от рук Гермионы, словно та собиралась насильно заставить её смотреть.

– Сколько их всего? – похолодела Гермиона, бросив бесплодные попытки успокоить обезумевшую Паркинсон.

Кап-кап.

Кап-кап.

Гермиона застыла.

– Помоги мне, – словно в ответ на её вопрос сзади послышался слабый голос. – Помоги… Помоги…

Зов прервался непонятным бульканьем, и, обернувшись, Гермиона увидела еще одного призрака – красивую кудрявую девушку, беспомощно тянущую к ней руки из-за щита. Из уголка её рта текла тонкая струйка, и когда она попыталась сказать что-то еще, оттуда вдруг хлынул целый поток воды, казавшейся зеленой из-за окутывающего призрака сияния. Влага быстро пропитала белую рубашку девушки, и та подняла глаза, на мгновение встретившись с Гермионой полным страдания взглядом. А затем пронзительно закричала. От её фигуры повалил густой пар, а на открытых участках тела стали появляться волдыри, будто залившая её вода закипела по чьей-то извращенной воле.

– Как вам помочь? – выкрикнула Гермиона, с ужасом глядя на страдания девушки, которую сначала топили, а затем заставили воду, выплеснувшуюся из её легких, превратиться в кипяток. – Что я могу сделать?

Привидение вдруг прекратило кричать и замерло, вперив в них с Пэнси невидящий взгляд, а затем озлобленно оскалилось и бросилось вперед. Огромные клыки лязгнули совсем рядом с защитным куполом, и комнату наполнил пронзительный вой, полный ярости и отчаяния. Не выдержав, Гермиона крепко зажмурилась, и через несколько секунд наступила звенящая тишина.

– Не смотри на них. Просто не смотри… – пробормотала Пэнси, и Гермиона, всё еще переживая увиденное, перевела на нее вспыхнувший пониманием взгляд.

– Так вот как тебе удалось выжить? – спросила она, и Паркинсон, так и не открывшая за все это время глаза, беспорядочно закивала. – Конечно! Если ты не видела их странное сияние, значит оно не могло на тебя подействовать! А меня, похоже, спас щит. Судя по всему, он отражает свет, и из-за этого гипнотический эффект выражен слабее!

– Я молила небеса о смерти, – раздался тихий печальный голос: четвертая девушка-призрак, темноволосая и красивая, одетая в длинную белую рубашку, стояла у самой границы защитного купола, закрыв глаза и воздев руки к невидимому небу. – Я думала, там не будет боли.

Поколебавшись мгновение, Гермиона аккуратно оторвала от себя Пэнси.

– Ш-ш, я сейчас. Ничего не бойся. Не открывай глаза. Я буду в шаге от тебя, – шепнула она жалобно заскулившей Паркинсон, цеплявшейся за подол её юбки словно утопающий за соломинку.

Гермиона решительно приблизилась к куполу щита, и пальцы призрака тут же потянулись к ней, беспомощно скользнув по непреодолимой преграде. Девушка открыла глаза, и их взгляды встретились.

– Я думала, там не будет боли, – со страданием в голосе повторила она.

– Почему вы задержались здесь после смерти? – спросила Гермиона, надеясь, что призрак, чей разум был заключен в клетку своей боли, услышит её и ответит. – Как вам всем помочь?

Как только Гермиона поняла, как работает гипнотический дурман, насылаемый поселившимися здесь духами, страх тут же отступил. В конце концов, они провели все детство в замке с привидениями. С ними можно общаться, а значит, возможно и договориться, даже несмотря на то, что эти девушки озлоблены, потому что умерли насильственной смертью, а при жизни их подверг ужасным пыткам некий человек, о котором они постоянно говорят.

– Но боль осталась и после смерти, – горько проговорила девушка, и по её щекам потекли слезы. – Потому что боль вечна. И вы тоже будете страдать!

Сквозь рубашку на её груди стало проступать кровавое пятнышко, тут же поползшее вниз, образуя вертикальную черту, а затем проступили еще две, беря начало из первой под углом к ней, и на груди девушки осталось словно по-детски карикатурное изображение профиля человека с поднятыми руками. Гермиона застыла, не веря своим глазам. Безумный садист не просто наносил ей беспорядочные раны! Он вырезал у нее на коже руну Fehu, что в переводе означало «скот, имущество».

Следующая рана возникла у призрака на плече, медленно сложившись в ту же руну, а затем они начали проступать по всему телу.

– Что я должна сделать, чтобы вы обрели покой? – сквозь слезы выкрикнула Гермиона.

– Боль вечна, – отозвалась девушка, истекая кровью, которая уже пропитала рубашку насквозь, скрыв очертания рун. – Страдания вечны.

– Страдания вечны, – словно эхо прозвучало в тишине, и Гермиона увидела, что остальные призраки стоят вокруг защитного купола, окружив его со всех сторон. Повеяло могильным холодом, и в душе поселилось предчувствие беды.

– Пока жив наш убийца, мы останемся здесь, – отстраненным голосом проговорила последняя жертва, снова скользнув пальцами по щиту, только на этот раз на них были огромные когти, оставившие в нем рваные дыры.

Гермиона отшатнулась, с ужасом понимая, что время действия защитного заклинания, похоже, подходит к концу. Либо, собравшись все вместе, призраки становились сильнее. Как бы то ни было, нужно срочно восстановить щит.

– Протего абсолютум! – выкрикнула она, но магия молчала.

– И вы будете страдать как мы! – глумливо хихикнув, сказал кто-то из призраков.

Подняв взгляд, Гермиона поняла, что их окружают уже не девушки, а чудовища, лица которых исказил звериный оскал. Все четверо не отрывали взгляда от ладони Гермионы, и вдруг её осенило:

– Кровь! Их привлекла моя кровь! – она взглянула на свой порез и вспомнила, как шарила руками по каменному полу, пытаясь в темноте нащупать волшебную палочку, и поранилась обо что-то острое. Похоже, её кровь, как и ранее кровь Пэнси, приманила привязанных к этому месту призраков. Возможно, все девушки умерли именно в этом помещении.

Она посмотрела на чудовищ, которые тут же слаженно прыгнули вперед и вцепились когтями и зубами в щит.

– Протего! – уже без надежды крикнула Гермиона, понимая, что сосредоточиться, чтобы воззвать к своей природной магии, у нее не выйдет. Поэтому она бросилась к скорчившейся на полу Пэнси и закрыла её собой, крепко зажмурившись. С громким хлопком, словно мыльный пузырь, лопнул защитный купол, и со всех сторон послышалось приближающееся рычание. Острые зубы клацнули у самого уха, и Гермиона не выдержав, вскрикнула, слыша, как под ней рыдает Пэнси.