Дисгардиум 7. Демонические игры - Сугралинов Данияр - Страница 22

– А если умрешь, где появишься?

Да что ж ты такой неугомонный! Впрочем, вопросы Инфекта были мне на руку.

– Там же, где все мы закончим свой бренный путь, юноша! На кладбище. Но Скифу это не поможет, вытащим под белы рученьки и скинем еще разочек. И все, конец «угрозочке», хе-хе-хе!

Надтреснутый смех Йоси поддержали остальные, судя по количеству голосов, процессия включала как минимум половину призванных. А может, и всех – вряд ли они потерпели бы, что кто-то начал качаться, пока остальные решают общую проблему.

Слушая народ, я пытался разглядеть деревушку, но, окруженный игроками, ни черта не видел. Лишь раз над местным жителем промелькнул текст: «Огден, владелец таверны».

Наконец процессия остановилась. О том, что Провал близок, говорила и почерневшая, покрытая копотью земля, и запах гари, и жар, волнами исходящий из пропасти.

– Бросай! Бросай! – начала скандировать толпа.

Народ загомонил, но их оборвал рев Кетцаля:

– Так, стоп! Заткнитесь! – он дождался тишины и заговорил, обращаясь ко всем разом: – Из-за новых правил и Амнезии старый план не годится! Нам надо посовещаться.

Титан-разрушитель и еще несколько лидеров заговорщиков отошли в сторонку. Пока они обсуждали, что делать, оставшиеся обменивались впечатлениями, а ко мне протолкнулся Лоран, оборотень Мессия. Сейчас он был в человеческом образе и напоминал самого себя из реала. Ранее показавшийся мне дружелюбным, склонившись надо мной, он прошептал:

– Хочу заранее извиниться, Скиф. Наше вчерашнее соглашение отменяется, не могу пойти против всех. Без обид, лады? Ничего личного, ты клевый, после Игр с удовольствием с тобой…

– Эй! Мессия! – оборвал его тянущий слоги голос тролля. – Что ты там шепчешься с ним? В чем дело?

– Обсуждаем этические проблемы героизации предательства, Роман, – ответил Мессия, похлопал меня по плечу и отошел, обращаясь к собеседнику: – Видел твою философскую блиц-дискуссию с сотней оппонентов одновременно. Ловко ты их размазал! Мастерски!

– Умеем, практикуем, – скромно ответил тролль-проклинатель.

– Тогда скажи мне как философ философу…

Их голоса стали удаляться, растворившись в гвалте.

– Тихо! Эй! – привлек всеобщее внимание дворф Збигнев, один из моих соседей на церемонии открытия. Гул постепенно утих, и жокей спросил: – Вы в курсе, что Скиф умеет летать? Улетит же после реса! Вы об этом подумали?

– Конечно! – ответил знакомый голос со стороны.

Кетцаль пробился сквозь толпу, встал рядом со мной и обернулся ко всем.

– Народ, в общем, так! Все продумано еще вчера, не надо волноваться. Все абилки Скифа изучены! Переживать стоит лишь из-за его умения летать. Неизвестно, сколько маны ему на это требуется, и хватит ли ее вообще, но лучше перестраховаться.

– А его телепортация?

– Не поможет! – крикнул Инфект. – На 1-м уровне толку от нее нет, да и каст долгий…

Я скрежетнул зубами. Ну, гад Малик, я тебе это припомню!

– Хорошо, – удовлетворенно сказал Кетцаль. – «Угрозу» сбросит группа Дестини…

– С удовольствием! – перебил Кетцаля томный грудной голос. В поле зрения появилось лицо эльфийки, серебряного рейнджера Дестини. Она протиснулась ко мне, наклонилась и прошипела: – Тебе персональный привет от всего нашего клана, голодранец. «Дети Кратоса» всегда платят долги! – От ее пощечины брызнули слезы, голова мотнулась. – А это от моих друзей Дефайлера и Тараниса. Помнишь таких? – Еще удар и победная улыбка эльфийки.

Дефайлер и Таранис? Я хорошо помнил обоих. Первый стал причиной короткой жизни Манки-Ренча под Кинемой, второй записывал мое обращение к миру после разрушения портала в Вермиллионе.

– Помню обоих, – сплевывая кровь, ответил я. – Но теперь запомню и тебя, Дестини, и твое прекрасное личико.

Рейнджер замахнулась в третий раз, но ее руку перехватил гладиатор.

– Достаточно! – рявкнул Кетцаль. – Он же не может ответить.

– А ты чего из себя благородного строишь? – возмутилась Дестини. – На публику играешь? Тебе кое-что напомнить? Джошуа…

– Кончай базар! – снова проревел Кетцаль. У меня сложилось впечатление, что гладиатор не умеет говорить спокойно. – Дес, позже сведешь счеты! Сколько вас, двадцать? Более чем достаточно. Остальные, окружайте кладбище и ждите.

– А вы куда? – поинтересовалась Тисса.

– Сорок человек идут со мной на первого босса. Откроем врата, получим Свитки памяти и вернемся. Это нужно, чтобы вспомнить станящие абилки. Потом окружим кладбище и… – Он обратился к серебряному рейнджеру: – Сбросите Скифа по сигналу, не раньше! А то улетит, по всей Окаянной бреши потом рыскать.

Рейд Кетцаля направился к спуску. Группа Дестини осталась со мной. Как я понял, это был заранее сколоченный альянс, состоявший из трех «Детей» и полутора десятков представителей союзных кланов, Мессия был из них. Остальные разбрелись по деревне или отправились к кладбищу.

Минут десять прошло в полном молчании, нарушил которое крик Мессии:

– Эй, Дес, смотри!

– Вот же ушлые! – расхохоталась Дестини. – Всех в черный список! Вырежем, когда избавимся от Скифа.

– Что там? – поинтересовался лофер Уркиш, державший меня за ногу. Человек-слон говорил мало и даже вопрос задал лениво, словно ему было все равно.

– Там человек десять пробрались на 2-й уровень. Сломали печать и вошли внутрь, – ответила Дестини. – Договаривались же, что никакой прокачки до расправы с «угрозой»!

– А кто?

– Ясно кто. Берстан, Кара, Хеллфиш… Короче, предатели: «Модус», «Странники» и еще какой-то сброд, – брезгливо ответила эльфийка. – Позже с ними разберемся. О, группа Кетцаля вышла. Мессия, спроси, как они там.

Оборотень вернулся минут через пять и доложил:

– Все нормально, они направляются на кладбище. Ждем сигнала.

Обещанный сигнал увидел даже я – в воздух со свистом взлетела гномья ракета, разорвавшаяся фейерверком.

– К Провалу его, ребята! – скомандовала Дестини. Подтащив к краю, меня начали раскачивать: – На счет «три»! Раз! Два! Три!

На секунду я взлетел, а потом ухнул в пропасть.

Лететь пришлось так долго, что я успел рассмотреть черные стены Провала, пестревшие огненными прожилками, изрыгающими дымные выхлопы. Будто этажи за стеклянной дверью лифта, мелькали массивные врата с пламенеющими цифрами и мерцающими печатями.

Чем глубже я падал, тем меньше света было вокруг. Я уже не видел стен, но по удалявшимся от меня печатям врат догадывался, что Провал расширяется, как нижняя половина песочных часов. С каждой секундой становилось жарче, но на здоровье это пока не отражалось.

Наконец, настал момент, когда я оказался в абсолютной мгле, сквозь которую не пробивались даже свечение печатей и отблески полыхающих номеров на вратах. Так что, когда разбился, я ощутил лишь короткую вспышку боли и увидел сообщение:

Вы мертвы.

До перерождения 9… 8… 7…

В полной темноте мелькали цифры таймера, а когда время истекло, я будто вознесся со дна и взлетел над Окаянной брешью. Все снова погрузилось во тьму, в которой вспыхнули буквы:

Соприкоснувшись с астралом, вы вспомнили забытые умения!

Однако ваше новое тело слабо, а потому развивать способности вам придется заново.

И я появился на «Погосте Окаянной бреши». Интересный процесс перерождения.

Замерев, я осмотрелся.

Мир виделся мне в сепии, однотонным. Интерфейс был полупрозрачным, шкала опыта обнулилась. Следующая смерть станет последней. Даже я не видел собственного тела, но чувствовал его.

Погост уже был окружен. В первом ряду оцепления выстроился рейд Кетцаля, взявший 2-е уровни. Я их видел, но не слышал ничего, кроме белого шума мира духов. Рты призванных открывались, должно быть, игроки удивлялись, почему меня так долго нет. Ничего, пусть ждут сколько влезет. Сейчас важно не суетиться и все тщательно продумать.